Мальдорор : Пепелища

Не глядя ехал Родослав сквозь лес, дав волю коню брести куда глаза глядят. Да и некуда было ехать Родославу, вот разве что в Залесье, где жил дед Миланы - единственный человек, у которого мог найти Родослав пристанище и утешение, ибо глух был древлянский край, и испокон веков жили люди в Радогости, не нуждаясь в сношениях с другими деревнями. Ездили на торг менять шкуры, борти, дичь набитую на зерно, плоды, рыбу, да не заводили близких знакомств с чужими - собой достаточны были, а теперь вот нету Радогости.

Залесье же ближе всех лежало к Радогости, и много было родственников среди населения обеих деревень. Так и Любор восемнадцать зим назад привез в Радогость юную Лыбедь, дочь Радомира, и спустя некое время родилась у них дочь, и назвали ее Миланою. Ныне же и Любор сложил свою голову там, на пепелищах, ценою собственной жизни защищая свой дом, и упал на пороге, пронзенный множеством стрел, но так и не выпустив из руки меча, которым успел рассадить пару железных шишаков.

Долго ехал Родослав проторенными сквозь лес тропами, и вставали по бокам высоченные сосны, синие ели, прыгали птицы с ветки на ветку и толстый хвойный ковер глушил звук копыт. Проехав так около трети пути, Родослав решил дать коню отдых, потому что не привычными были древлянские лошади к длинным переходам. Выехав на небольшую лесную полянку, Родослав отпустил коня, а сам сел под сосну - перекусить тем, что имелось. Невеселые думы одолевали Родослава, и сам он не знал, куда и зачем едет, что и как собирается делать, и как быть дальше. Вспоминал он с тоской Милану, которая вот-вот должна была разродиться, вспоминал погибшего Хоробора, Любора, радогощан, каждого из которых знал с малолетсва. Не вернуть уж боле павших, навечно отошли их души в Ирий, так живых бы вернуть!

Так вот размышлял Родослав, сидя под разлапистой сосновой кроной, как вдруг уловило чуткое ухо древлянина движение поотдаль, как если б крался кто по кустам. Задрожал гневно Пяст - Родославов конь, забил копытом, и, схватившись за меч, хотел уж было перекинуться Родослав кувырком за сосну, как вдруг, хищно просвистев в воздухе, ударилась с дубовым звуком в древесный ствол стрела, на два пальца над головой Родослава, и дрожало еще древко ее, как, просвистев, впилась вторая - на этот раз у правой руки, отбив таким образом всякую охоту обнажать меч.

Как затравленный тур прижался Родослав спиной к стволу дерева. Еще минуту назад готов он был рвать, бить, кромсать, сечь мечом невидимого противника, как вдруг сам, против своей воли, превратился в жертву. Хуже всего было то, что не видел Родослав, с кем имеет дело, не знал он, на что надеяться и как выпутываться из ситуации. Стрелок, сидящий в кустах напротив, был отменный, и стоило бы Родославу хоть немного дернуться в сторону, как был бы он пронзен неоднократно, и так и сгинул бы на лесной поляне.

В кустах между тем раздались звуки какого-то оживления, а через мгновение - громогласный смех. Тут уже Родослав окончательно растерялся. Только что жизнь его висела на волоске, и он чувствовал уже ледяное прикосновение Мары, как вдруг все изменилось, и убивать его, судя по всему, пока что не собираются. Заросли, между тем, раздались, и на поляну вышли трое. Судя по внешнему виду (да и по умению стрелять, кое Родослав испытал на себе), то были ратники. Шедший спереди - среднего роста, затянутый в кольчугу княжеского дружинника, но с простым деревянным кулачным щитом за спиной. На голове его сидел надежный шлем с широкой бармицей, защищающей переносье, а у пояса висел меч в кожаных ножнах - должно, варяжский, потому как был длиннее привычных, виденных Родославом доселе. В руках он держал короткий лук с натянутой тетивой, ступал осторожно, мягко, не сводя хищного жала стрелы со лба Родослава. Серые, колючие глаза сверлили его насквозь. За ним шествовал огромного роста воин, также в кольчуге, в накинутой на плечи шкуре, держащий в одной руке длинный миндалевидный щит, прикрывающий большую часть его статного тела, а в другой - боевую секиру с широким лезвием, одного взмаха которой, учитывая сложение и силу воина, вполне хватило бы, чтобы срубить молодой дубок. Выражение лица его было вполне дружелюбно, но и насторожено в то же время. Замыкал шествие третий - весь в броне, в закрывающем лицо шлеме, откуда, сквозь прорези для глаз, ударило в Родослава ледяным взглядом голубых глаз. На руках воина были кольчужные перчатки, кольчуга на нем сидела добротная, получше иной княжеской, с пластинками брони на груди, явно привезенная заморскими купцами из далеких стран. Наглухо были закрыты и уши его, и затылок с шеей кольчужной броней, ниспадающей с краев шлема на плечи и спину. Даже на ногах его были редкие кольчужные ноговицы, заправленные в толстой кожи сапоги. У пояса его висел боевой топор с одной стороны, с другой же был корткий славянский меч.

- "Брось, Прозор! Не тот то человек, что нужен бы нам!" - обратился гигант к лучнику - "Аль не видишь, не Владимирский то пес - такой же, как и мы, русич. Да и одет он по-нашему, и с лица на древлянина смахивает."

- "А это ты погоди, Медведь" - отвечал лучник - "это мы еще разберем...Эй, ты!" - обратился тот к Родославу - "А ну, каких краев будешь?"

- "Радогощанин я, Орлина сын, Хоробора внук..." - только и ответил Родослав.

- "С Радогости, значит? А в наши края как забрел? Окрест тут только Залесье, да и то уж дней семь, как сожжено дружиной Добрыни - пса этого поганого, Владимирского приспешника, Мара возьми их обоих!" - промолвил Медведь.

- "Это какого же Хоробора? Уж не Хоробора ли Лютого? Мальцом я еще был, когда рассказывал мне дед о сем человеке, как ходили они вместе со Святославом...Почет тебе будет, коли так, ну а уж если соврешь..." - сказал закованный в броню воин.

- "Ну да! Его самого! И врать мне ни к чему, а коли не верите - так вот, взгляните...Хоробора то меч, подарил он мне его, как я стал мужчиной, а ему подарил его брат его названный - Борислав" - сказал Родослав, протягивая свой меч рукоятью вперед...

- "Не врет он. Узнаю я меч Борислава, потому как отец он мне...был...Наш се человече, как не дало бы Хороборово семя потомства дурного. Дале и не пытайте его - все одно, единой он с нами крови..." - заключил воин - "Да куда ж идешь ты теперь? В Залесье если - так разорили его, дотла сожгли. Поворачивай себе коня, да и езжай обратно в Радогость. Хоробору поклон передавай от Мечеслава!"

- "Нету боле Радогости. Как нету боле Хоробора и многих радогощан" - молвил Родослав - "Некуда мне идти, разве вот на родные пепелища...

- "Как - нету? Что, и до Радогости добрались собаки княжьи? И Хоробор пал, как и отец мой, Борислав? Ну, а идти ж тебе отныне и впрямь негде, разве что к Добрыне в услуженье - а выйдет так ежели - дай лучше сразу тебя приколоть, дабы потом времени не терять. А то хочешь - ступай к нам! Конь у тебя добрый, меч справный, броню тебе раздобудем, а кровь Хороборова отмщенья дождется...Ну?" - И рассказал ему Мечеслав, как когда-то, подобно ему, пришел он к родной деревне, а увидел вдали лишь дымящиеся пепелища. И о гибели отца своего, славного воина, рассказал. Рассказал он также, что не один он такой оказался, и много кто не смирился с творящимися вокруг бесчинствами, и о том, как собрались они в дружину, и взялись за оружие, подстерегая на лесных тропах глухих древлянских лесов княжеских всадников...

Недолго размышлял Родослав. Вспомнились ему и личные обиды, причиненные княжескими людьми. Вспомнились Милана и Хоробор. Дернул он бровью, скользнула рука по бедру к рукояти меча - "Иду к вам в дружину!" - молвил он...

Продолжение следует