Лев Рыжков : Вечность (часть II)

Начало: http://litprom.ru/text.phtml?storycode=18032
Никита сидел на стуле. В лицо ему был направлен яркий свет. Никита видел только его, а все остальное тонуло в темноте. От яркого света кружилась голова, и опять мерещился полет по туннелю. Но это, разумеется, было не так. Никуда Никита не летел.
Где-то за лампой сидели двое. Наверняка черти в блестящих костюмах. Они задавали вопросы. Один из них был более снисходителен, другой же - сама злость. Третий стоял позади. Держал дубинку на макушке у сидящего Никиты. Пару раз этот черт не сильно, но болезненно хлопнул Никиту по голове.
Впрочем, чертям было чего опасаться. А ну, как разозлят они Никиту. А он - как встанет, да швырнет им в лицо кишки из живота, разрезанного бензопилой! Или набросит свое скользкое и неприятное оружие на одного из чертей, возьмет его в заложники. А почему бы и нет? Показывай, блядь, где выход, а то задушу кишками на хуй. И покажет ведь, как миленький.
Черти допрашивали его с казенной дотошностью.
- В вашем файле утверждается, что вы погибли насильственной смертью. Это так?
- Меня… того… бензопилой, - Слова «убили» Никита выговорить не мог.
- Находились ли вы в состоянии алкогольного опьянения?
- Да, - сказал Никита. - Находился.
- Первоначальное распределение не являлось ошибкой, - сказал второй черт за столом.
- Разумеется, - подтвердил первый. - Тем не менее, субъект утверждает, что наделен творческими способностями и претендует на статус Вдохновенного. Действительно ли вы что-то писали?
- Да, - отчаянно сказал Никита.
«Или нет?» - подумал он. В голове опять возник кадр из прошлого: компьютер, клавиатура. Никита в этом воспоминании что-то набирал двумя пальцами, смеялся. Что-то ведь писал. Явно свое. Или не свое? Вдруг отчет какой-нибудь финансовый?
Неожиданно Никита осознал, что имеет вполне себе четкое представление о том, что такое финансовый отчет и как его пишут. «Вот это я и писал! - понял он. - Ни хуя не книги!»
- В каких жанрах работали? - продолжали черти допрос.
«Что такое жанры? - отчаянно думал Никита. - Что это за пиздец такой?» Зато как никогда ясно стояли в голове отличия в оформлении разных видов финансовой документации.
- Не молчите. В каких жанрах работали? Быстро!
- Я не…
- Быстро!!! - кричал злой черт.
И тут Никита, кажется вспомнил. Отчетливо, почти как канцелярские бланки, перед глазами у него встали буквы, складывающиеся в слова.
Единственным минусом было то, что слова эти были какими-то странными, не вполне соответствующими вопросу словами.
- Быстро, блядь, самозванец хуев, отвечай! - заорал вдруг злой.
- Высер! - отчаянно сказал Никита. - И еще эта… Хуета.
- Значит, работали в жанре высера и хуеты? - констатировал добрый черт.
- Да, - поспешно подтвердил Никита.
- А, может, вы и не были Вдохновенным? - спросил добрый черт. - Признайтесь. Мы поймем. Перепутали. С кем не бывает. Ну? Вдохновенный вы, или нет?
- Да! - Никита чуть не вскочил со стула.
- В таком случае, - сказал добрый, - вам предстоит тест. Ошибки и исправления не допускаются. Прервать вас могут в любой момент. Поэтому не советую расписываться…
- Расписываться? - глухо повторил Никита. - А что мне вообще надо написать?
- Что хотите. Мы поймем.
Один из чертей протянул Никите бумагу и карандаш. «Вот блин!» - подумал Никита.
Он смотрел на чистый лист бумаги. И что писать-то, блядь? Какое тут на хуй вдохновение?
- Дубину с башки уберите, - попросил он.
- Нет, - коротко ответил добрый.
- Погавкай тут мне! - заорал злой. - Если не умеешь писать, уебывай на хуй в Вечный Геморрой!
- Вечный Геморрой? - отчаянно спросил Никита. - Значит, он существует?
- Пиши, блядь! Или подробно интересуешься? Так там тебе, блядь, быстро объяснят.
- Оттуда не возвращаются, - подтвердил добрый черт. - Но там и не умирают. Итак, вы пишете?
Но Никита, которого шатало от ужаса, уже строчил. Левой рукой он поддерживал выпадающие кишки. Правой - проворно выводил слова на бумаге.
***
ЭССЕНЦИЯ
01
В последнюю секунду перед ударом Миша было передумал. Ведь то, что он собирался сделать, было самым настоящим свинством. Однако удар вышел словно сам собой. Рукам кабинетного труженика было тяжело держать кувалду. И Миша просто уронил, не придавая ускорения, тяжеленный молот на корпус старенького телевизора. Тот хлопнул, осыпался на пол почти невесомой шелухой.
- Мишенька! Устанешь ведь! - подскочила заботливая Люська. - Давай того таджика с улицы позовем, у кого кувалду брали?
- Отъебись! - мягко, но грозно, словно благодушный хищник, рявкнул Миша. - Я сам тут наведу евроремонт, блин!
- Это правильно, что сам, - согласилась жена. - Экономить надо.
Первый удар словно стал тем камешком, который провоцирует лавину. Первой костяшкой домино из выстроенных в ряд. В груди вскипело. Обидно! Ну, как же обидно-то вышло!
Ветхая югославская стенка ломалась легко, не стоя и половины прилагаемых усилий.
«Ебаная сука! - думал Миша про покойную Люськину бабушку Викторию Егоровну. - Ну, какая же проблядь-то старая, а?!»
Старой пизде, видите ли, казалось, что Миша с Люсей не от души за ней ухаживают, все убежать куда-то торопятся. Еще бы не торопиться? Проблем-то сколько в жизни! И зря, конечно, они с Люськой тогда стали при бабке обсуждать, что они сделают потом с квартирой, за сколько сдадут, и кому. Двухкомнатная ведь, почти в центре… А старая сволочь играючи обвела Мишу и Люсю вокруг пальца. Умудрилась сама выпереться в нотариальную контору и поменять завещание! Вот так, ага! Хотя она и по квартире-то с трудом передвигалась. Доползла, старая, не иначе, до нотариуса. И вот итог: теперь жилплощадь отходила каким-то Степкиным из Хабаровска. Так и померла бабка, никому о своей подлости не сказав. Лишь улыбалась так хитро. И хоронили ее супруги за свой счет!
- Какая сука! - хрипел Миша. - Ой, задыхаюсь, Люсенька!
Жена щелкнула пультом кондиционера.
- Вот! - зло кивнул Миша на махину в окне. - На астму она жаловалась. Поди денег стоило установить! Да каких! Нельзя же так с людьми!
Жалость к себе придала ему злости, а та, в свою очередь, сил. Кувалда порхала в его руках как пушинка.
Р-раз! Не стало столика. Два! Обрушилось, раскрошилось трюмо.
- А кондиционер - не надо! - сказала Люська.
- Продадим? - понимающе спросил Миша.
- С улицы заметят, - пояснила супруга. - Или кому на голову упадет!.
И Миша перешел на кухню. Хотел разъебать кран. Но затопит соседей. Объясняй им потом, почему разгром. И Миша уничтожил только раковину. И электроплиту. А потом искорежил холодильник.
Так, теперь уборная. Она же ванная. Унитаз превратился в руины с двух ударов. Раковина - сразу же, хрупкая, как яичко перепелочки. А вот с ванной пришлось повозиться. Никак не поддавалась. Лишь шла трещинами эмаль.
- Чугунная, блядь, - констатировал Миша, утирая пот.
Зато можно было хуярить кафельную плитку. Это было легко и приятно, почти как подбрасывать мелкую гальку на морском берегу.
После разгрома Миша сидел прямо на полу и устало курил.
- Ну, вроде неплохо мы Степкиным навредили! - сказала Люся, присаживаясь рядом.
- Навредили? - усмехнулся Миша. - Да они это все выбросят, сантехнику-кафель поменяют. И жить будут здесь, понимаешь? Квартирантам сдавать! А то и со всем этим бардаком сдадут. Совести-то хватит!
- Да больше и не сделаешь-то ничего!
- Твоя правда, - нехотя согласился Миша. - Но отремонтируют же, блядь! Отремонтируют - и заживут, Люся!
У жены вдруг зазвонил мобильный. Звонил из школы сын Степан.
- Ну, что ты опять натворил, горе луковое? - спросила она в трубку. - Что? К директору?!
Степке недавно исполнилось шестнадцать. Большего оболтуса надо было еще поискать. Дело пахло исключением из школы. Впрочем, как оказалось, не только этим.
02
…- Какая еще на хуй скунсная эссенция?! - стискивал кулаки Миша, пристально смотрел недорослю в глаза.
- Ну, от скунсов она берется. Колькин папа из Америки привез. А на голову Агафоновой мы ее действительно зря вылили. Теперь целый год вонять от нее будет.
- Ну, нельзя же так! - всплеснула руками Люська.
А Миша задумался.
- Слушай, оболтус! - сказал он, хорошенько все взвесив. - А лично для меня ты можешь достать этой скунсной эссенции?
- Зачем тебе, пап?
- Спрашивать не надо. Просто, чтобы жопу не надрал.
- Так она денег стоит!
- Сколько?
Отпрыск (весь в отца) все же выдурил тысячу рублей, и куда-то умчался.
03
…Пузырек с эссенцией Миша выливал в кондиционер жмурясь, старался не дышать. Воняло настолько невыносимо, что из глаз катились слезы, а каждый глоток воздуха казался пыткой. Наконец, Миша отошел подальше, щелкнул пультом. И выбежал прочь, зажимая рот ладонью. Тремя этажами ниже Миша перевел дух. Все равно - разило.
Он вышел на улицу. Как ни странно, Миша был очень счастлив. Люся поджидала его в машине.
- Какой же ты умный! - искренне восхищалась она. - Теперь Степкину тут точно не приживутся!
- И не сдадут никому!
- Никто не станет там жить! - Миша уже хохотал в голос. Отсосали Степкины, слышишь, Люсь?!
Хотелось шампанского.
Он уже обнял жену за плечи, открыл рот, чтобы предложить устроить праздник. Как вдруг в кармане зазвонил телефон. Это был адвокат. Чего ему еще надо, пидарасу козлобородому?
- У меня для вас радостная новость, - сказал он.
- Ну? - недоверчиво спросил Миша.
- Степкиных не существует, - сказал адвокат.
- То есть? - спросил Миша.
- Очень просто. Старческий маразм - существует. Это - вещь доказанная. А Степкиных по указанному адресу не проживает.
Миша никогда не ронял свой телефон. Берег. Но тут пальцы разжались сами собой. Действительно, от кувалды устали.
***
Так, что дальше? Никита ненадолго задумался. И тут у него вырвали листок.
- Но… - возразил было Никита.
- Ебало заткнул, - сказал злой черт.
Читали черти долго. Их физиономий видно не было. И от этого Никита нервничал. Вдруг говно написал? И теперь сиди, гадай.
Никита пытался представить себе Вечный Геморрой. Что это за место такое, откуда никто не возвращается? Урановые рудники, что ли?
Листик бумаги едва слышно прошелестел. Наверное, один черт передал его другому. И хоть бы слово, гады, сказали!
И еще Никита думал, что никакой пользы от страха нет. Чему быть, того не миновать. Испугаться он всегда успеет. А так - сделал, что мог. Правда, хуево, по всей видимости, сделал.
Опять прошелестел листик. Черти, казалось, не просто читают, а зачем-то учат листочек наизусть. На Никиту навалилось что-то вроде дремы. Но хотя какие у мертвецов сны? Так, отупение. Ему не то снилось, не то виделось вот что.
Когда-то он был большой рыбой с цветными плавниками. Он плавал, резвился с другими, такими же, как он, рыбками. Но однажды его проглотил кит. Впрочем, не обязательно кит. Просто какая-то гигантская тварь. И началось путешествие. Его кружило, мотало, обливало едкими желудочными соками. Маленькая рыбка задыхалась, ломались ее тонкие косточки. А испытания продолжались. Утроба кита (или кого-то еще) способна была переварить все, что угодно. Хоть случайный корабль с грузом камней. И маленькой ли рыбке сопротивляться? В какой-то момент рыбка, с обожженной кожицей, сдалась. Или, вернее, подчинилась поглотившей ее утробе. И дальнейшее стало происходить быстрее и легче. Пищеварительные соки кита растворили косточки, чешуйки. И рыбка превратилась в кучку кала. Хотя и «кучка» - громко сказано. В капельку, не более. Организм исполина изверг ненужный кал. И капелька вернулась в океан, из которого пришла. Капелька была уже не такой наивной и юной, как до попадания в утробу. Она много видела и много поняла.
Вот такой она и была, прошедшая жизнь. Все, что было в Никите полезного, все витамины и более-менее пригодные вещества пошли на прокорм гигантской твари. А сам Никита теперь превратился в кал. И что ж калу пенять-то на плохой рассказ? Пусть скажут спасибо, что хоть такой написал.
Но всякие мысли вдруг прекратились. По животу Никиты вдруг хлестнула боль. Острой, с шипами, плетью. Боль вышибла мысли, хотя сознание еще каким-то чудом при Никите оставалось. Он ахнул и упал со стула.
Вокруг него началась какая-то суета. Никите казалось, что его изнутри разжевывают чьи-то зубы. И почему раньше-то больно не было? Почему только сейчас нахлынуло?
***
Он смутно осознавал, как его запихивали в какой-то контейнер - длинный и, кажется, прозрачный. В контейнере была вода. Никита не сопротивлялся. Было настолько больно, что он даже, наверное, не возражал бы против того, чтобы его утопили.
Какое-то, бесконечно долгое, время он лежал в стеклянной бочке. Боль оставалась. Только менялась. Из колючей она становилась вдруг невыносимо медленной, ползла по телу, сворачивалась змеиными кольцами. А потом вдруг набирала скорость и пробегала по Никитиным внутренностям таким безумным аллюром, что хотелось выть.
В какой-то момент Никита перестал чувствовать бострадать от рези в животе. Зато пришел холод. И Никита стал мерзнуть. Захотелось умереть. Впрочем, Никита знал, что этого не случится. От такого знания становилось хуево. А вдруг его забыли в этом ебаном контейнере? Это что ж - ему теперь от холода тут окочуриваться? И главное - не сдохнешь ведь. Пиздец? Еще какой!
Прошли, может быть, сутки. А, может, и куда больше. Никита превратился в лед. Сознание угасало, словно действительно покрывалось ледяной коркой. Но не исчезало. Откуда-то в памяти появилась картинка. Никита летит на самолете, смотрит с высоты вниз. А внизу ночь. Бескрайний и темный ледяной простор. И где-то там, одинокий и тусклый, горит электрический огонек. Вот и Никитино тело стало ледяной пустыней. И лишь где-то далеко на периферии - мерцало. И не очень-то ярко.
В один из этих моментов его и достали из контейнера двое чертей. Наверное, те же. Хотя кто их знает?
- Ходить можешь? - спросил один из них.
Никита попытался шагнуть, упал. Ему показалось, что он рассыпался по полу ледяными брызгами. Кожу словно кололи тысячами игл.
На полу Никита лежал, наверное, достаточно долго. Черти его не торопили. Прошло много времени, прежде, чем Никита смог встать на корточки.
Когда оказался на ногах, понял: что-то случилось.
Кишки не выпадали. Впрочем, они могли и окаменеть от холода. Никита ощупал живот. Разреза не было. Была какая-то вмятина, вроде шва. И все.
Он замер, с изумлением опустил голову. Вот здесь же должно быть!... Повыше пупка. Но нет - только бледная линия.
- Пошел! - сказал один из чертей.
***
То ли благодаря лежанию в ящике, то ли потому, что срослась дыра в животе, но Никита чувствовал себя вполне сносно. Ничто и нигде больше не болело. Он вроде бы даже согрелся.
Ему выдали что-то вроде мешка с дырками для головы и рук. «Если это - тюряга, - соображал Никита, - то тут у них такая форма». Ткань мешка была белая, без единой пометки. И наш герой подумал, что, может быть, дела обстоят не так уж и плохо. Теперь он - хотя бы не голый. И кишки не выпадают.
Когда черти вели его к лифту, Никита удивлялся: ну какой в Аду может быть лифт? Хотя, если подумать, то и тут - XXI век. Тоже, поди, прогресс.
Один из чертей вызвал лифт и нажал одну из верхних кнопок. Никите странным образом стало хорошо. Похоже, что ничего плохого его не ожидает. Конвоиры вот обращаются вполне любезно. Да и едут - вверх. Ведь по-любому пыточная должна находиться в подвале.
Ехали они достаточно долго. Потом двери раздвинулись, и Никита увидел коридор. Тот был светел, сиял чистотой. Никита вспомнил, что из прошлой жизни, что так выглядели офисы, хозяева которых были очень солидными людьми. Даже белая пластиковая дверь с электронным замком здесь была.
Навстречу Никите и сопровождающим шагнул крепкий, коротко стриженый мужик в белом костюме. Его фигура излучала силу. Чувствовалось, что, если что-то пойдет не так, охранник без проблем пустит в ход кулаки. И численное преимущество противника окажется не таким уж и козырем.
Впрочем, драться никто и не собирался. Правда, и рук не пожимали.
- Клиента принимайте, - сказал мужику в костюме один из чертей.
- Кто такой?
- Вроде бы Вдохновенный.
- Вроде бы или точно?
- Это ваше дело. Вы и разбирайтесь.
- Хорошо вы, ребята, устроились, - хмыкнул мужик в костюме.
- Начальство велело.
- Ладно, - сказал мужик в костюме. - Давайте документы.
Он достал ручку, расписался в протянутых чертями бумагах. Когда они уехали на лифте, носитель белого костюма достал из кармана телефон.
- Рафик? Принимай клиента. Откуда? Из сектора Альфа-Девиант. Что? - Мужик окинул Никиту взглядом. - Да нет, спокойный вроде. Спецредства не нужны.
Положил трубку в карман, вполне дружелюбно указал Никите на стул на другом конце стола:
- Присаживайтесь.
Вскоре из коридоры вышел еще один мужик, тоже в костюме. Только разве что - подороже на вид. На груди висел бэйджик. На нем было неотчетливое фото и надпись. В глазах у Никиты после ужаса в контейнере все расплывалось. Но буквы «РАФ» вроде бы были. И еще какие-то. Рафик, значит.
- Вечного покоя, - поприветствовал мужик с бэйджиком Никиту. - Разрешите взглянуть на ваши бумаги? Если вышла ошибка, то, знаете ли, прямо здесь разберемся.
Он присел на край стола, стал листать бумаги, среди которых Никита вдруг увидел исчерканный карандашными каракулями листок. Другой мужик в белом вытянулся по струнке. Стало быть, Рафик был начальником.
- Кондово, - сказал Рафик, прочитав каракули. - Впрочем, у вас пока есть шанс исправиться. Ну, а там, как себя покажете. Пойдемте.
Двери в коридор открылись, и Никита вошел. Потолки здесь были высокие. Невидимые светильники давали мягкий, но очень яркий свет.
Вдруг Никита увидел нечто такое, от чего застыл на месте. Под потолком пролетал мужик. Тоже крепкий, тоже в белом костюме. Летел он, держа тело параллельно полу, разговаривал по телефону. Полет, судя по всему, являлся для него процессом обыденным, не представлявшим никаких трудностей.
Никита понял все. Ангелы. Вот они, значит, какие. Кто бы мог подумать!
- Не смущайтесь, - улыбнулся Рафик. - Привыкнете.
Наконец-то проявилась надпись на бэйджике. «Рафаил, архименеджер проекта»
Он ввел Никиту в некий зал, оказавшийся вполне вместительным и опрятным рестораном. Столы были накрыты белыми скатертями. На них лежали столовые приборы. Были и официанты - тоже в белой униформе. Один из них перемещался с подносом в руках по воздуху. В дальнем углу кто-то, в белом балахоне, как у Никиты, что-то ел. Хотя вернее было бы сказать - жадно жрал.
А еще здесь стоял запах жареного мяса. И в животе у Никиты забурчало.
«Какая чушь! - подумал он. - Этого не может быть! Покойники ведь не едят!»
- Покойники, действительно, могут обходиться без пищи, - Рафик словно прочитал его мысли (а, может, и действительно прочитал). - Пища вам, по большому счету, и не нужна. Вам необходима лишь ее качественная имитация. А многим усопшим хочется, знаете ли, по старой привычке, вкусно покушать. Почему бы не отказать им в этом маленьком капризе?
- И что, я тоже могу… э-э… поесть?
- Конечно, - улыбнулся ангел. - Присаживайтесь за тот столик.
Тут же подлетел официант. В белом костюме. «Ни хуя себе!» - подумал Никита.
Заказать, как объяснил Рафик, можно было что угодно. Никите приглянулась баранина с гарниром из тропических фруктов, салат «Саваоф» и коктейль «Элизиум».
Еда казалась вполне настоящей.
- Чуть подальше буфет есть, - сообщил ангел. - Если торопиться будете.
Никита расхохотался.
- А куда здесь торопиться?
- Увидите, - мягко улыбнулся ангел.
Еще он показал Никите сад. Располагался тот в самом центре этажа, на огромной круглой площадке. Над садом разносился дурманящий цветочный запах. Аллеи были уставлены аккуратными скамеечками и беседками. Еще на дорожках и в глубине зарослей стояли статуи крылатых людей.
- А теперь я покажу вам рабочий кабинет, - сказал ангел-архименеджер.
Никита понял смысл этих слов не сразу.
- Рабочий кабинет? - переспросил он. - Здесь что: надо работать?
- Конечно, - кивнул ангел.
- А это - точно Рай? - спросил Никита.