Шизоff : Меч, не вовремя вынутый из ножен

Аэробус компании «JAL» набрал высоту. Где-то далеко внизу затерялась страна Восходящего Солнца, сплющенная тяжёлыми дождевыми облаками почти до уровня моря. Исчезли: непонятно чем величавая Фудзияма, Золотой Храм, Нара со своими ручными олешками, сакура, гейши и чайные церемонии. Остались: плотная синь за окном, с десяток невозмутимых японцев, пара неправдоподобно вежливых и расторопных стюардесс, воспоминания о церемонии награждения и памятный подарок. Меч-катана, гордость японских оружейников. На Руси колюще-режущее не дарят, но невозможно было отказать старику Мияваки, похожему на грустную обезьянку. «Прошу вас, Александр-сан, принять этот клинок, как знак уважения к высокому мастерству, несгибаемой силе духа и прямоте помыслов» Принял, разумеется. Такие подарки просто так не дарят. Особенно – такие старички.

...Господин Ясукити Мияваки являлся почётным председателем Национальной Японской Ассоциации Карате-до, непревзойдённым экспертом и судьёй по всем версиям. Любопытно, что в своё время он, прославленный уже боец, сначала оставил татами, а затем и вовсе удалился от городской суеты, перебравшись в хибарку на Хоккайдо, самом неуютном и малообитаемом из японских островов. В этом мерещилась какая-то тайна, за ним даже шпионили. Прошёл слух, что он посвящает значительную часть времени кендо, что вызвало некий резонанс и далеко идущие прогнозы. Затем имели место разговоры о том, что бывший чемпион отложил в сторону меч и увлёкся стрельбой из лука. К тому времени вызрело и уверенно шло в гору целое поколение новых чемпионов, а Мияваки тихо уходил из общественной памяти, предаваясь своим воинским забавам вдали от всех. И, возможно, имя его вовсе растворилось бы в бурном течении жизни, не появись вдруг на прилавках книжных магазинов объёмистый труд под названием «Путь воина – путь посвящённого в тайну жизни и смерти». Книга сразу стала бестселлером. Дотошные журналисты провели экстренное расследование, и с удивлением выяснили, что под маской анонима скрывается известный в прошлом мастер единоборств, самозабвенно занимающийся каллиграфией в одной затхлой деревеньке на Хоккайдо. Из этого быстренько сообразили сенсацию, и вытащили изрядно постаревшего Мияваки на свет божий. На вопросы журналистов новоявленный лауреат Национальной премии по литературе простодушно отвечал, что книгу написал исключительно в целях поделиться с миром некоторыми соображениями, вызревшими в его, уже далеко не молодой, голове за годы затворничества. А заодно решить -- раз и навсегда -- проблемы материального характера. Подобная гениальная деловитость привлекла к нему всеобщее почтение и любовь. С тех пор, произведённый во все возможные ранги и почётные звания, старик стал неизменным атрибутом всего, связанного с несгибаемым японским духом. От чемпионата по карате -- до международного симпозиума по дзен-буддизму. Вот такой путь воина, такой вот дзен....

Александр приветливо улыбнулся красавице с подносом и выбрал сок. Девушка с любопытством взглянула на европейца. Обычно иностранцы предпочитали водку, оставив экзотику за бортом. Соотечественники вообще старались в полёте не пить, благоразумно опасаясь за свои не очень крепкие на выпивку головы. Однако молодец с такими габаритами мог явно не опасаться за здоровье. Однако…? «Спорт. Карате. Чемпион» -- ткнул он себе пальцем в грудь, и она серьёзно поклонилась. Сообщение о том, что чемпионом в абсолютном весе впервые стал русский – пестрели все заголовки, и только слепоглухонемой от рождения не был в курсе национального позора. Русский не русский, но чемпион достоин уважения. Она ещё раз коротко поклонилась, думая о том, что следует предупредить подругу. Нет, о неуважении вообще не может быть и речи, но особое неприметное уважение – их печальный долг.

Ему было приятно, но немного совестно. Хвастун. Спору нет – заслужил, но…. «Этим мы от них и отличаемся» – упрекнул он себя в душе. О чём только не говорил ему Мияваки-сан, но только не о своих достижениях. А был чемпионом, когда он, Саша, ещё и не родился. В окно брызнуло болезненно ярким солнцем, и он воспользовался этим, чтобы скрыть запоздалое смущение: надвинул на глаза защитную маску. Солнце исчезло, а мудрый старичок возник. Странно всё это было….

-- Не могли бы вы, Саша-сан, оказать мне честь и посетить моё скромное жилище на Хоккайдо? – маленький седовласый дедушка склонился перед ним в почтительном поклоне. Саша рядом с ним выглядел исполином.
-- Благодарю вас, сенсей, но я вынужден с сожалением отклонить ваше приглашение.
Переводчик ошарашено взглянул на него. Вежливый по форме отказ в отношении столь почитаемого человека выглядел чуть ли не оскорблением. Ох, уж эти северные варвары!
-- Прошу извинить мою назойливость и бестактность, но я знаю, что в вашем распоряжении ещё несколько дней. Может быть, вы желаете посвятить их знакомству с какими-то историческими достопримечательностями? В этом случае я с удовольствием исполнил бы роль гида и сопровождающего. -- Мияваки не обиделся, но и впрямь был загадочно настойчив.
-- Ещё раз благодарю, и с ещё большим сожалением вынужден повторить свой отказ. Дело не во мне….
…. это было чистой правдой. Александр и впрямь сожалел о несостоявшемся путешествии на Хоккайдо. Но вчера, после звонка домой, его радость была омрачена неприятным известием. На его фитнесс-центр наехали. Поломали, побили, покорежили. Угроза давно витала в воздухе. Не во время он уехал, не во время. Искалечили партнёра, друга… Он просил не уезжать, боялся оставаться один, а теперь -- лежал в больнице, и Саша чувствовал вину и злость…
-- Здесь нет вашей вины, Саша-сан. – прервал его мысль старик. – Вы уходили от смерти, и она ищет другого. Но вы можете вновь переступить разделяющую вас черту. Таков ваш путь.

Александр непонимающе перевёл взгляд на переводчика. Как он узнал? Или это неверный перевод? Какой смерти? Но переводчик и сам недоумевал, автоматически переведя лишённую смысла фразу.

-- Как вы узнали о том, что у меня произошло, Мияваки-сан?
-- Я не знаю, что именно. Но я вижу, что ваш путь вывел вас из кольца. Вы не дали ему сомкнуться, быть может, интуитивно разорвали объятия смерти. Но кольцо опять готово сомкнуться позади вас. Вам нельзя возвращаться сейчас. Прошу вас, поедемте со мной. Я научился многое видеть в истинном свете и постараюсь вам помочь.
-- Чем вы можете мне помочь?! Что вы знаете, сенсей?!
-- Вы в постоянной опасности, Саша-сан, потому что ваш путь воина импульсивен. Вы не умеете отказаться от борьбы. На пути к видимой цели вы не замечаете скрытого врага. Вы не видите целого, довольствуясь частью. Понимаете, что я хочу сказать?
-- Большое видится на расстоянии. – кивнул он. – Дальше.
-- Мир устроен сложнее, чем мы можем представить. Путь воина – лишь одна из уловок, способных ввести в заблуждение наш разум. Мы путаем жизнь со своими представлениями о ней. Нет смысла пытаться бороться разумом с последствиями интуитивно совершённых поступков. Позвольте мне попросить вас поделиться своей тревогой.
Порядком раздражённый Саша вкратце обрисовал ситуацию. В продолжении повествования большой человек вёл себя вполне по-стариковски: качал головкой, цокал языком и пару раз вытер проступившую от напряжённого внимания слезу.
-- Извините, но разве вы можете что-нибудь изменить? В этой ситуации вам остаётся только ждать и принимать жизнь такой, как она есть. – узкие глазки пытливо впились в лицо рассказчика.
-- Да, сенсей…. Но я не смогу простить себя, если там ещё что-то случится, а меня не будет рядом
-- Тогда вам не следовало уезжать.
-- Но я был должен! Я чувствовал…
-- Тогда вам не стоит так поспешно возвращаться.

Ты ему стрижено, а он тебе брито! Самурай проклятый!

-- У каждого свой путь, сенсей. – ему хотелось закончить разговор.
-- Полностью разделяю ваше убеждение. – поклонился тот. – И уважаю ваше намерение. Но настойчиво убеждаю отказаться от поспешности. Ещё раз хочу напомнить, что я кое-что видел насчёт вас. По тому, каким из тридцати способов изображён иероглиф, опытный мастер узнаёт характер человека. По тактике ведения боя можно составить мнение о душевных качествах бойца. А просветлённому воину духи способны приоткрыть некоторые вещи о другом воине.
-- Духи? – криво усмехнулся атеист Александр. – Какие духи? Японские?
-- Энергии, силы, демоны…. Неважно, как их называть. Они имеют условные названия и не имеют национальности. Они бесстрастны. Порою обманывают, порою открывают истину. Помогают и губят. Это – как запущенная программа, в которую некоторые могут влезть. Я стал неплохим хакером. В своё время они подсказали мне время, когда надо было изменить путь. Что надо сделать, чтобы обезопасить себя от голодной старости. Я прошёл путь от кулачного бойца до каллиграфа, и ещё стану поэтом. Разве вас не убеждают факты, даже если вы не верите в духов?

Старик свихнулся! Саша был в шоке.

-- Не-ет! – засмеялся тот. – Это кажущееся безумие, поверьте! А вот вам ещё любопытный факт: вы заметили, что мы уже некоторое время обходимся без услуг этого славного человека?

Коричневый пальчик ткнул в сторону. Саша повернул голову, и увидел, что на лице закончившего Токийский университет переводчика-синхрониста блуждает блаженная и вполне идиотская улыбка. Это выглядело весьма убедительно.

-- Почему вы хотите мне помочь? Ведь мы с вами даже не знакомы, Мияваки-сан.
-- Поверьте, что меня привела к вам та же судьба, которая руководила вашими поступками. Моё восхищение перед вашим мастерством побудило меня пристальнее вглядеться в его истоки. Вы не японец, и ваш путь отличается от пути японца. Но вы сумели преодолев внешнее сходство, достигнуть новых, неведомых японцу, высот. И чем больше я размышлял, тем больше убеждался, что за вами стоит нечто иное, нежели мастерство. Я отбросил в сторону разум и попытался увидеть. И духи приоткрыли мне завесу тайны.
---Что же это за тайна?
-- Вами руководит фатум. Сами того не сознавая, вы приблизились к краю глубокого рва. Вы не захотели отойти назад, будучи исключительно смелым человеком, и прыгнули. Но к сожалению – вы ещё в прыжке, и никто не знает, сможете ли вы преодолеть расселину и достигнуть безопасного края.
-- Но почему? Почему я оказался на краю?
-- Мне неприятно говорить вам об этом, но возможно вам не следовало бы идти путём, предназначенным японцу. Смешение культур, философии и религиозных воззрений – очень опасная вещь, особенно если оно основано на поверхностном понимании. Став в Японии первым, вы ничего не приобрели для своей родины, равнодушной и не понимающей сути произошедшего. Это только ваше личное достижение. Успех. Деньги и реклама. А для Японии -- это событие. Печальный факт упадка, разрушение традиций. Мы свели искусство к спорту, и теперь проигрываем чужеземцам, всё больше и больше теряя веру в свои корни. Вы же бездумно приносите в свой мир чуждое вам, непонятое, и вполне вероятно – столь же вредное и разрушительное, как и то, что принесли нам. Вам следовало бы остаться в Японии и стать японцем. Страна не должна терять своих чемпионов.
-- Я не понимаю, Мияваки-сан: смерть должна была остановить меня, чтобы я не стал чемпионом в вашей стране, так?
-- Совершенно верно.
-- Но я им стал. Уже стал. Почему же она ходит по пятам за мной теперь? При чём тут друзья, бизнес? Какой в этом смысл?
-- Никакого. Это и есть путь. Вы настояли на своём и сделали шаг. Каков будет следующий? Разве я сказал вам что-то о дружбе или бизнесе? Нет. Наоборот – это ваш разум гонит вас навстречу тому, чего вы почти избежали. Но разум порою обманывает, завлекая в ловушку, уводя от истинного пути. Это ложный разум, Саша-сан. Истинный разум – в послушании, смирении и самопознании. И уж если интуиция, спасая, превозмогла вашу дружбу и деловые качества, то не стоит заставлять себя вновь руководствоваться ими. Вы, я вижу не понимаете…. Если говорить просто, то сначала японские духи не желали вашего приезда сюда, а теперь русские – очень неласково встретят вас на родине. Мне очень жаль. – старик поклонился.
-- Вы же сами говорили, что они не имеют национальности и равнодушны! – Саша запаниковал. «Это настолько безумно, что вполне может оказаться правдой». -- Ведь это ваши слова?
-- Я не отказываюсь от своих слов. Если хотите – русские духи были недовольны вашим устремлениям к востоку, а теперь восточные отомстят за нанесённый востоку урон. Так лучше? Или всё равно? Дело не национальности духов, а в вашем собственном духовном космополитизме. Вы пошли каким-то не тем путём, Саша-сан, и вас поджидает опасность – вот что важно. Вы упрямо, и с безрассудной отвагой, идёте против судьбы. Ваши качества вызывают во мне уважение, и было бы жаль узнать о вашей гибели. Я хотел бы отвратить вас от неправильного, поспешно принятого решения. Научить вас, передать вам что-то. Согласитесь, не каждого вот так предупреждают об опасности и предлагают помощь? Чтобы прервать кошмарный сон, надо заставить себя проснуться….

Он проснулся и похолодел – показалось, что страшный в дурной отчётливости сон перешёл в слепоту. Понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя. Проклятая маска! Саша сдёрнул с лица шёлковый клок. Похоже на лифчик для карлицы. Нет, хорошо всё-таки возвращаться домой, в страну с гражданами нормального размера. Он посмотрел на часы. Ух ты, мама дорогая! Три часа прокемарил! Впрочем, хорошо. Десять часов лёту – занятие невесёлое. Посмотрел в окно. Далеко внизу, на фоне бурой, осенней тайги, извилисто набухла иссиня-чёрная вена. «Рива Ангара» Услужливый голос стюардессы, склонившейся к нему, был ровен и профессионально нежен (эх, страна Япония!), но узкие глаза были широко раскрыты, жадно впитывая недосягаемое для жителей островов раздолье.

-- Москва. – он постучал пальцем по циферблату. – Когда прилетим?

Чуть смущённо улыбаясь, она показала. По-русски не бают. Пять с лишним часов ещё наслаждаться. Девушка настойчиво маячила рядом. «Виски, джин, водка?» Он почти не пил, – чемпион таки -- но тут что-то накатило пойти навстречу услужливой красавице. «Виски».
После первых глотков потеплело в груди. Ещё пару – и в голове окончательно прояснилось. Этот старикашка, и впрямь как Кашпировский! Тогда встретились, после церемонии награждения, он Сашу пригласил, Саша вежливо отказался…. И всё. Сенсей посмотрел как-то очень внимательно и печально. А затем – подарил катану. «Настоящий мастер обнажает меч только в случае необходимости. Клинок духа защищают ножны смирения, терпения и рассудительности. Выкованный из семи полос добродетели, и закалённый в огне настойчивости, клинок способен поразить любого противника. Но поспешно вынутый из ножен, меч может быть сломан случайным и неумелым ударом палки». Вот и всё что сказал Мияваки. Ещё раз по-стариковски грустно пригласил на Хоккайдо. Он поблагодарил, отказался. Раскланялись. Наутро Саша улетел.

-- Виски, джин, водка?
-- Виски, что ж с вами делать, сестрички!

Ничего, к концу полёта уже всё отойдёт. Чай не мальчик. Пил виски, смотрел в окно, думал, прикидывал. Съел европейский обед. Виски. На подлёте к Шереметьво-2 в голове слегка шумело, но не пьяно, а угрожающе. Будет вам, суки, девятый вал! Это бухгалтера Витьку можно куснуть, а об него – зубы поломаются.

Девушки слаженно поклонились богатырю. Улыбаясь, но как-то вымученно. Уважительно, но без любви. Ну и японский бог с вами, девочки!

Досмотр прошёл нормально. Документы на меч выправлены. Сувенир в догонку к чемпионскому поясу. Взял тачку – и в больницу. Витьку и впрямь некисло отплющили, но жить будет. Переломов нет, только пару рёбер и кишкам досталось. Всё оказалось так, как он и думал. Те самые, кого он вычислил. «Лежи, Витёк, ничего не бойся! Наше дело правое, победа будет за нами. Завтра забегу, а сейчас, извини, дела подгоняют. Время на нашей стороне, раз эти твари меня раньше чем через неделю не ждут». Опять в тачку и по нужному адресу.

Вот и пригодился подарок Мияваки. Это вам не ботаник Витя Инкин. Это чемпион Японии по сётокан–карате Александр Бецкой, дорогие товарищи! Растирая кровавые сопли, охранники толпились вокруг бассейна, как стадо перепуганных баранов. Зато их вонючий чабан Алик, этакий смелый парень с гор, из бассейна вылезать не хотел ни под каким видом.

-- Ну что, Алик, делать будем? Лично я пришёл предложить тебе, петушине, операцию по смене пола. Как ты на это посмотришь, дарагой?! Вот и скальпель с собой захватил. – Саша со свистом нарисовал восьмёрку, пугнув парочку ещё не битых парней с грозными лицами. Лица стали обиженными и более мирными. – Отрежем тебе лишнее, а? Денег даже не возьму за операцию. Оплатишь ремонт помещения, ремонт бухгалтера и моральный ущерб – и в расчёте. Согласен?!
-- Да, да! Убери саблю, сука!
-- А за суку я тебе, козлина, требуху выпущу и в собственном дерьме нырять заставлю! Потом вытащу, выполощу, и на кишках повешу!
Быстро и неприятно сверкнув, клинок вспорол воду в нескольких сантиметрах от волосатого дрожащего дяди. Дядя стал из смуглого серым и завопил:
-- Понял, понял, прости дарагой!
-- Деньги привезёшь завтра ко мне в клуб в полдень. Приедешь один, за тобой последят. Не шали, а то я твой волосатый зад на общак поставлю! -- он резко и коротко рубанул в сторону. Плетёное кресло, с накинутым на спинку махровым халатом даже не сдвинулось. Просто устало вздохнуло и разъехалось надвое с тихим шелестом. – Провожать меня не надо.
Провожать вроде и не собирались, судя по лицам, но вдруг проснулось чувство юмора.
-- Ну-ка попрыгали в воду, суки чёрные!
Крепко обиделись горцы, но попрыгали. А он ушёл..

Вот, а ты боялся, старик Мияваки. Духи! Духов надо мочить на раз, не дожидаясь. Такое наше российское дао – кто не успел, тот и крайний. Мы думаем по ходу дела. Как в песне: Любить – так любить, мочить – так мочить…. Так размышлял подходящий к дверям своей квартиры абсолютный чемпион Японии по карате-сётокан Александр Николаевич Бецкой.
Стрелять – так стрелять. Так, возможно, думал затаившийся в темноте площадки Рафик Алиев, которому дали пистолет ТТ и координаты клиента. Шеф был мокрый и злой, как шейтан. Орал как ишак, и обещал очень, очень щедро, заплатить за русского ублюдка.

В момент, когда в руке Рафика полыхнуло огнём в широкую спину, Ясукити Мияваки озарило странное вдохновение. Обмакнув губку в яшмовую тушечницу, он написал несколько иероглифов. Это было его первое в жизни хокку. В нём вдруг открылся давно уже предсказанный духами высокий дар.