Инквизитор : ИЗВЛЕЧЕНИЕ МАРГАРИТЫ. Ч.2. - Превед Рубинзу

Господа-друзья обходительного толстяка ожидали Маргариту в огромном загородном особняке, окруженном большим фруктовым садом с аллеями, беседками, фонтанами и прочими грифонами. Всю эту неизменную атрибутику благосостояния скрывал от любопытных глаз закономерный трехметровый бетонный забор с красивыми коваными воротами.

Толстяк не обманул, их действительно было лишь двое.

Первый – сухощавый длинный тип неопределенного возраста, в дорогом приталенном клетчатом пиджаке и в неудачно подобранных бледно-голубых контактных линзах – показался Маргарите неприятным иностранцем-англичанином, во всяком случае, именно такими Маргарита представляла себе англичан.

Второй – молодой человек с черными вьющимися волосами и симпатичным, немного бледным лицом, одетый в легкую кожанку поверх красной шелковой рубашки – девушке, напротив, понравился. Выразительный, слегка печальный взгляд его темных глаз, почему-то показался очень знакомым. Итальянец – мысленно заполнила графу «национальность» в анкете темноглазого Маргарита.

Джентльмены сидели за большим столом, изобилующим невообразимым количеством блюд и горящих свечей, и о чем-то оживленно спорили. Увидев Маргариту, входящую в зал в сопровождении толстяка в ливрее, они вежливо поздоровались, пригласили даму к столу, и, отвесив гостье порцию стандартных любезностей, продолжили общение. Толстяк в разговоре не участвовал, а лишь подливал Марго шампанского, да изредка толкал банальные тосты.

Диалог клиентов о жизни-смерти-любви-ненависти, моральных ценностях и прочей нудной ерундистике, нашпигованный цитатами мертвых незнакомых классиков, ведущийся на русском с частыми переходами на множество нерусских, быстро надоел Маргарите, и она даже не пыталась вникнуть в его суть.

Сегодня был ее день. Наконец, полоса невезения и унижения прекратила испытывать Маргариту на прочность и послушно выстелилась пушистой ковровой дорожкой на пути к еще вчера казавшейся недостижимой Мечте.

Завтра же она уедет. Уедет из этой ненавистной дыры в... да какая разница куда. Главное, ближайшим поездом и навсегда. Теперь у нее есть деньги. Она еще раз с удовольствием мысленно пересчитала содержимое пухлого конверта, который был обнаружен в кармане норкового манто еще в лимузине.

«Это Ваше, мадемуазель, все Ваше» - слащаво пролебезила тогда жирная ряха в фуражке с лакированным козырьком из-за отъехавшей шторки-перегородки - «Мы глубоко ценим Ваше личное время, и, надеюсь, Вашу признательность». Маргарита, было, засомневалась в таком резком переходе от явного невезения к фарту, но все сомнения были рассеяны, когда, набравшись смелости и наглости, она попросила водителя остановиться «на минутку» в Калиновке, мимо которой как раз проезжал лимузин.

Домик Светкиных родителей находился возле самой трассы, а красное «Авео», припаркованное у забора,(о, радость!) сообщило Маргарите, что его хозяйка сейчас здесь. Еще минута, и конверт с вожделенными зелеными президентами скрылся в недрах халата ошалевшей подруги. «Ну, ты, мать, даешь!» - восхищенно прокудахтала Светка, моргая вслед плавно набирающему скорость лимо...

– ...Прошу прощения, господа! Время уже позднее, и ... если Вы не возражаете, я хотела бы... отблагодарить Вас за оказанное... гостепреимство... – мысленно Маргарита удивилась: и когда это она успела нахвататься такого словоблудия... это все – толстяк, черт бы его побрал...
– ... все было замечательно: и лимузин... и ужин при свечах ... и шампанское ... было вкусное... и... вот хотела спросить... неужели и... (здесь она особенно сильно запнулась, пытаясь подобрать нужное слово) ...и ЛЮБИТЬ меня сейчас... вы всего ВТРОЕМ будете?

Волнуясь, выстраивая речь, Маргарита не обратила внимания на реакцию, которую вызвали у джентльменов ее слова. Она не заметила, что иностранцы как будто ждали эту ее последнюю фразу весь вечер, что худощавый «англичанин» бросил такой ликующий, победный взляд на «итальянца», чуть линзы не выпали, а «итальянец» с силой сжал кулаки и побелел и без того бледным лицом, отчего темные глаза его казались теперь черными как ночь.

– Ну, зачем же втроем? – криво ухмыльнулся «англичанин». – Вдвоем. Наш друг-некрофил (он посмотрел в сторону толстяка) тобой, дорогая, позже займется.
– Неграфил? – удивилась Маргарита. – вот ведь чуднОе имя-то какое. Так, вы,.. тоже... – иностранец?

«Англичанин» и толстяк переглянулись и вдруг покатились дружным хохотом. Они смеялись так, что казалось, вот-вот лопнут со смеху.
– Буогагага!!! - надрывался «англичанин».
– Ыыыыыыыыы, – вопил, хватаясь за живот толстяк, - Си, мадмуазЭль, си, ыыыг.. я – хранцуз! ыы - ыыг ыыыыыыыыыыыг!!!

Маргарита тоже звонко смеялась, не понимая причины, но стараясь поддержать веселье.

– Господа, кто первым будет, господа?

От смеха, заполонившего уже весь особняк, звенели бокалы на столе. Длинный уже бился в истерике головой об стол, а толстяк сполз по скатерти на пол и катался там, икая и плача.

– Я. Я буду первым – к Маргарите стремительно подошел и взял за руку бледный «итальянец». За все время он ни разу не улыбнулся.
– Но прежде, я бы хотел покурить. Не здесь. Здесь душно, – молодой человек расслабил на шее узел несуществующего галстука. – Там на веранде... свежий воздух. Вы не составите мне компанию? Вы ведь курите?

Маргарита хотела, было возразить, что она не...., но не успела. Она нечаянно заглянула ему прямо в глаза и ... утонула в их черной бездне.

***
– Ну што, Гурмизах, загрустил-то чего?.. проспорил – подставляй лобешник... заслуженный щелбан уже ждет своего героя... я ж предупреждал: не уверен в своей правоте, лучше не спорь... запомни, браза, из всех мотиваций в этом грешном мире наиболее сильными являются бабло и похоть... а ты: «стразть!», «ллюбоффь!». буэ-э! ... и эта сучка только подтвердила данную истину... лично я, дружище, это оччнь давно понял, еще когда Наверху лямку тянул...
– Да замолчи ты! И без тебя тошно! Воистину, ничего святого в тебе не осталось!
– Шутим, да?.. ну, эт уже хорошо... значит – попускает... пойдем лучше еще по одной йобнем, а?... хочешь – еще разок.. за встречу,.. а можно и за упокой,.. еслишто, гыыг!..

***
– Мммбля... башка-то как трещит, ууу!.. а так харашо фсё начиналось... ты ж ему абисчал город паказать, Андреивский спуск,.. домик Булгакова и все такое... нет, ну надаж была на этот спор замарочиться!.. хуле ты, сцуко, гостя нашева так жостко развел?.. кажись, поцанчег не проста повелся... он сильно расстроился... Гурмизах же не знал што она - шлюхо... лучьше было бы чтоб фсё па чесноку... имхо тот же финал вышел бы... вот зачем, а?
– Да ненавижу я их... понаслеталось тут понавысирало, блять, всяческих чужесранцов!!.. а ты чево собствнна раздухарился?.. тоже, блять, праведник-сцуко-падший нашолся!.. я, по крайней мере, людям бошки не отрываю... и трупы заметь НЕ Е-Б-У!!. или скажи исчо «ебалЪ и плакалЪ»??? Гы-ы... ннегра…негра-фил блянах ... буогагагга!!!
– Гхх... ладна... праехали... давай лучьше нашу спайом, любимую...

Роняла на пол метастазы
Полуслепая маргарита.
Скончался мастер от проказы,
А воланд умер от артрита.
Коровьев съел плохие зразы
И склеил ласты от гастрита.
А азазелло сдох от язвы,
А римский – от аппендицита.
Бездомный умер из-за ле-еее-ни, а бегемот от гоно-ре-ее-еи,
А прокуратор Иуде-еее-ееи – от менингита и ми-гре-ее-ни.

Полная кровавая луна зависла над Киевом. По Андреевскому спуску вниз, к Подолу, шагали двое странных прохожих. Длинный гражданин в клетчатом пиджаке и огромный черный кот в форменной фуражке с лакированным козырьком. Они шли, обнявшись, и горланили странную песню. Морозный ветер пытался им подпевать, но при этом страшно фальшивил. В округе не было ни души. Даже если бы кто-то случайно заметил странную парочку, он вряд ли бы потом об этом вспомнил.

– Гребаные линзы, бля. достали уже! – коровьев, не сбавляя шаг, выдрал из глаз контактные линзы и надел треснутое пенсне. – слы, бегемот, а какое севодня число?
– Двадцатое кислева пять тысяч семьсот шестьдесят восьмого – ответил кот.
– Ты б не умничал, нах, умнег! я тебе не Гурмизах...сказал бы просто – триццатое нойября... йоптить!...завтра же у сетевых литераторов в москве – днюха юбилейная!.. забыл?.. может, приапсчимся к духовносте, бегемот?.. будит весела беспесды... ты как?
– А нас там ждут штоле?
– Ждут, бегемот, ждут... они нас всигда ждут...

***
Ноябрьский ветер ровно в полночь удалился по-английски. Падал первый снег. Всевидящее бельмо Луны сквозь вулканическую катаракту пялилось на Землю, с любопытством освещая происходящее внизу, не хуже армейского прожектора.

Маргарита сидела на скамейке в саду, одной рукой держа за волосы женскую голову, как две капли крови похожую на ее собственную. Античное обезглавленное тело лежало у ее ног. Рядом, скрестив руки на груди, молча стоял Гурмизах.

Марго медленно возила искаженным лицом оторванной головы по остальной части обнаженного трупа.

– Ну что, Светка? Чего молчишь? Ты же завидовала моим формам. Теперь они твои, и ты имеешь возможность приобщиться к мировой культуре... гудбай, падруга, передавай превед Рубинзу...
– Куда теперь? – поинтересовался Гурмизах. – Мальдивы? Сейшелы? Мы можем оказаться там за считанные секунды. Могу предложить отдых на замечательной яхте на юге...
– Фтопку яхту! – резко прервала Гурмизаха Марго. В ее, ставших бездонно-черными глазах заплясали бесовские огоньки. – Полетели лучше поужинаем, любимый. Я есть хочу. Ужасно хочется шашлычка... с дымком...
– Как скажешь, милая – пожал плечами Гурмизах.
– Ты, кстати, фильмы Тарантины смотрел? – Марго хитро улыбнулась, обнажив новенькие острые клыки, к которым еще не успела привыкнуть.
– Нет. Я – пацифист – чуть помедлив, ответил демон, протягивая даме сердца самурайскую катану. Свободной рукой он достал из воздуха бензопилу.

...
На припорошенной снегом ветке яблони, что росла возле скамейки в саду, молча топорщился маленький серый взъеробушек. Его бездонно-черные глаза внимательно наблюдали за влюбленным демоном и новоиспеченной полудницей и беззвучно смеялись.., впервые за последние пару тысяч лет.

(С) Инквизитор,
29.10.2007