Азиат : Избавление

Нос перебит фалангами кретина
А фейс - котлета.
Жизнь, как и прежде, вносит
Коррективы. В лицо поэта...

Бабье лето…-Подумал Цыган и направил свои стопы к мусорному баку. 5 утра, подмораживало, и холод выгнал Цыгана из теплого, воняющего бычками коллектора. Лето прошло, наступали голодные и холодные дни, нужно было опять подумать о выживании и прокорме самого себя…
-6 лет- это много, думал он, по привычке испытывая к себе жалость и философствуя.
– ( Странное дело, память такая сложная штука, ее не убить ни планом, ни водкой, что бы там не говорили доктора, естественно, восприятие притупляется, но в подсознании, например, во сне, все всплывает)…
Забыть не было никакой возможности, и это мучило Цыгана. Мысль -
- Кем я был и кем я стал, не давала ему покоя, ну еще и сны. Сны на голодный желудок пахли мазохизмом. Приятно и больно одновременно, иногда он просыпался в слезах и с криком, за что получал зуботычину от греющихся его телом. Иногда можно было нашкулять в переходе, на литр спирта и это был праздник. Разбитое лицо и кошмарное похмелье, были не в счет. Главное - не было воспоминаний. Когда-то, в прошлой жизни он прочитал в «Науке и жизнь» статью о бесперспективности вестибулярного аппарата для простого обывателя. Там ученый доказывал, что наш вестибулярный аппарат, для постоянного сохранения равновесия, жрет уйму ресурсов мозга. Если его отключить, высвободившийся потенциал, дает человеку огромные дополнительные возможности, поднимается тонус, возникает ощущение полета, повышается энергетика и тяга к сексу, улучшается настроение, самочувствие и т.п. Появляется чувство действительно полноценной жизни. Цыган нашел выход и принес его в свое теперешнее общество. Теперь они не просто пили, а отключали аппарат равновесия. За такие вот рационализаторские штуки, способные оправдать их образ жизни, он и был уважаем. Что впрочем, не спасало его от побоев и притеснений, таких же, но более грубых бичей, чем он. Люди эти, неплохие в большинстве, за десять рублей, могли спокойно прирезать человека. Вот и вчера, краем уха он слышал об убийстве, какого то командировочного, у которого правда, ничего не нашли. У Цыгана была хорошая нервная система, заводящаяся с пол оборота. Вот и сейчас он чувствовал боязнь, злобу и тоску, переходящую в привычный депресняк. Нужно было, что нибудь выпить и тем более поесть. Пить без повода он научился уже давно, еще в студенческие годы,
повод выпить всегда был, даже когда его не было — это был тоже своеобразный повод. Ибо, считал он, убогие тоже достойны. Вчера, кстати, ели мясо, кем-то принесенное и украденное, вроде на рынке. Так что, худа без добра не бывает.
Итак, подойдя к источнику питания, то есть к помойному баку, и привычно запустив туда руку, цыган почувствовал нарастающее беспокойство, в это чувство он верил, иногда оно помогало ему выжить. Не далее, как вчера, на их теплотрассу забрела Зойка, страшная бичиха-нимфоманка. Чувство беспокойства выгнало Цыгана из коллектора, за 5 минут, перед ее приходом и этим в очередной раз спасло. Зная, как трудно спорить с голой женщиной, любимой поговоркой которой была – «Ближе хуя родни нет», он избежал бессонной ночи, а возможно и триппера. Проведя впрочем, не самые лучшие часы на вокзале, где его знал каждый мент.
Заглянув в бак, он понял, что чувства его не подвели. На груде пакетов, кожуры бананов и еще чего-то невыразимо гадкого лежала отрезанная, волосатая человеческая рука с зажатыми в кулак пальцами, зажимающими черный кожаный кошелек…
Особо не испугавшись, за 6 лет БОМЖ, он видел и не то, Цыган потянул на автомате гоман из зажимающих его пальцев. Пальцы не разжались, и рука выскочив из бака, упала ему под ноги. Из принципа у Цыгана не было никаких принципов и, оглянувшись по сторонам, он затолкал руку себе под куртку, мельком увидев в баке еще и голову, странным образом ему что-то или кого-то напомнившую…
В отличие от соплеменников, родства и прошлой жизни, по причине пьянства и полной отупелости непомнящих, Цыган пытался размышлять о смысле происходящего с ним и делать некоторые выводы. Стремясь уехать из Москвы, в которой оказался волею злого случая, он несколько раз собирал деньги на взятку проводнику поезда – «Москва- Владивосток». Которые у него благополучно крали, или же которые они пропивали, в часы полной безысходности и пьяного куража. Два раза подходя к окошку « Жди меня», на Казанском вокзале, был изгоняем пьяным ментом – сержантом. Кому он был нужен, здесь, без паспорта, денег, чистой одежды и одухотворенного туристической поездкой лица. За эти 6 лет его нельзя было узнать. Лишь молчаливый и яростный протест против жизни, в глазах, выдавал его - прежнего. Одутловатое, синее от пьянства лицо и трясущиеся руки, весь его стремный вид не умоляли действительной работы его серого вещества. Цыган считал, что его алкоголизм – это всего лишь низменный материализм, жить нужно духовной жизнью и набираться всего лишь пару раз в неделю. Что впрочем, исполнено быть не могло, по причине опять же алкоголизма. Замкнутый круг. В тайне от всех Цыган мечтал вырваться из этого круга и, наконец, обрести семью, находившуюся на Дальнем Востоке и верил, что таких как он немного, скорее всего он один. Вера эта усугублялась различными случаями, в основном криминального характера и мгновенной реакцией мозга, помогавшей ему из этих случаев выбираться целехоньким.
В старой, лучшей, поглощавшей все его теперешние мысли жизни, Цыган имел семью, работу, машину и все признаки развивающегося, молодого среднего класса. Небольшое количество денег помогало ему содержать жену, собаку, любимую библиотеку, дачу, да мало ли еще чего. Успев получить высшее бесплатное образование, он имел вполне твердую профессию под ногами и будущее казалось ничем не омрачимой сказкой. Начитанный и неглупый, еще в студенчестве славился злобными и правдивыми стихами, клеймящими декана, студенческий актив и неудобоваримые нравы общежития. Его часто посещало вдохновение и в эти часы соседей в комнату не пускали. Пили, конечно, жутко и лозунгом студенчества в начале 90-х годов был - «Сдал сессию, сдай посуду!!!». Родители постоянно выбивали из него всяческую дурь, но он всегда знал, где достать еще…
В 2000 году, устав от притеснений начальства, жены, живых еще родителей, Цыган исхлопотал себе командировку на курсы повышения квалификации, в Москву, где надеялся отдохнуть по полной программе. «Метелица» там, казино, девки и все такое.
Об учебе как-то не думалось. Думалось, что он - в данный момент единственное и непостижимое человеческим умом живое воплощение Бога на Земле, с деньгами в кармане. Цыган не был влюблен в себя - просто нравился…
В Москве, в которой от соблазнов у него не было слов, одни слюни и эрекция, все кончилось очень быстро. В первый же вечер, с купленной проституткой, на тачке, погоняв по городу и упав в кабаке, он заказывал песни самому себе, чувствуя себя богатым Дальневосточным Гостем, толи откинувшимся, толи бизнесменом.
- Иду, смотрю — сто долларов лежат. Ну, думаю, нашла, накланяюсь и чувствую — нет, зарабатываю.
Это последние слова его новой знакомой, которые он помнил в этот день.
После клофелина, раздетого, обобранного и избитого, его разбудили менты в опорном пункте Киевского вокзала, дали на прощание пинок и отправили в свободное плавание по Москве. Так он стал Цыганом. Бывшим Интеллигентным Человеком. Возвращение из сюрреализма затянулось на долгие 6 лет. И вот отрубленная рука протягивала ему в кулаке шанс, стоило только этот кулак разжать.
Еще раз оглянувшись, зажав под курткой руку, чтоб не выпала, Цыган побежал в ближайший подъезд. Поскользнувшись на кошачьем дерьме, забежав на 2 этаж, он быстро вытащил руку и стал разжимать деревянные пальцы, зажавшие кошелек. Раннее утро было кстати и никто не мешал. Достав из кармана нож, положив руку на подоконник, лихорадочно начал рубить синие пальцы в суставах. Кое-как, подрубив и обломав два, Цыган с вздохом облегчения достал из мертвой ладони кошелек. Сердце аритмически билось, пот застилал глаза, руки медлили…
Наконец совладав с рвущимся из груди дыханием, он открыл бумажник. В большом отделении лежали доллары, вперемешку с рублями, в маленьком – паспорт, международные права и карточка Внешторгбанка. Две тысячи зеленых, 14 тысяч родных рублей лежали кучей на подоконнике, рядом с изуродованной рукой и пальцами. Цыган, взявший себя в руки, трезво и холодно приблизил глаза к правам…

Все это время семья, пыталась отыскать следы мертвого, либо блудного сына и мужа. Завод, на котором он работал, естественно денег на поиски не дал, а сумму отпускных, правда, великодушно простил. Итак, Цыган считался пропавшим без вести, в чреве столицы нашего Государства. Бесконечные обращения в различные передачи, учреждения, милицию, больницы, морги областей и Москвы, подкосили скудный по нашим временам бюджет семьи. Семья билась в стену непонимания и взяток. С годами, долги росли. Правда, выявились и некоторые подвижки в поисках. Несколько раз в столицу отряжался младший брат пропавшего, Константин. На пятый год, опросами бичей, привокзальных проституток и ментов, наверняка удалось вычислить, что Цыган жив и даже установить, последний и решающий круг поиска.
Была продана квартира, гараж, дача. Снято все с книжек и карточек. Константин сел на самолет, получив наказ, без брата не возвращаться. Костику, когда пропал его брат, было всего 12 лет. Надежда семьи и единственный работающий мужчина сейчас, он садился в самолет, пошутив по привычке-
- Если с другом вышел в путь, ты резину не забудь…
И улетел.
… трезво и холодно приблизил глаза к правам…
На него с пластиковой карточки смотрел Костя. Повзрослевший и отдаленный до крайности, но родной брат. Еще не веря в дикость происшедшего, Цыган взял паспорт и прочитал свою собственную фамилию.
-Так вот о каком командировочном говорили люди в коллекторе…
Костя, постепенно сужая круг, подбирался к ночному обиталищу брата, четыре дня ночевок на вокзалах не прошли даром, и он наверняка знал, где сейчас находится Цыган. На пустыре, за вокзалом его и прирезали друзья Цыгана. Была ночь и зажатый в руке кошелек, не был замечен. Расчленив труп, частично употребив его в пищу, остатки выбросили в мусорный бак, даже не потрудившись прикрыть куски плоти мусором.
Цыгана несколько раз вырвало прямо на подоконник. После этого немного посидев, и когда унялась боль в желудке, он встал и вышел из подъезда. Подойдя к баку, вытащил голову Кости и завернул ее в пакет из под какой – то гадости.
В коллектор Цыган больше не вернулся.