навсегда : Прекрасное Далеко, часть 5-я.

Предыдущий отрезок вот тут

Гвоздя тошнило. Одно дело – нажать на кнопочку. Другое дело шлепнуть кого-нибудь в состоянии аффекта, или там просто крайнего возбуждения. И совершенно иное дело целеустремленно идти убивать человека. Трусливого, подлого, неприятного, но живого человека. Да еще и своего однокурсника по Щепке в прошлом. Вместе «Гамлета» ставили, подумать только.
Главное – не наблевать на труп, думал Гвоздь, спускаясь по лестнице. А то потом по блевотине опознают, еще чего не хватало. Вот будет смеху. Нда, как же все это обставить-то? «Обставить», тоже вот подходящее слово.
Гвоздь попытался прикинуть приблизительный сценарий.
Значит, положим, он подходит к подъезду, кидает в урну пленки. Пленки в пакете, надеюсь. Надо же их достать оттуда. Не выковыривать же по одной. Тут я его кладу… Нет. Сначала пленки забираю, потом веду его какое-то время… Какое, блядь, время? Надо сразу его валить. А вдруг он не один? А если они еще копии сделали? Ладно, это дело десятое. Значит, кладу его прямо у своего дома что ли? Ну Март, ну, сука умник. Хотя у него самого жмурик в кресле, прямо дома, дожили, пресвятая Богородица… Ну вот, Богородицу приплёл. Блядь, где его валить-то?
А надо ли его валить вообще, закралась мысль, которую Гвоздь сразу определил как упадническую, и твердо решил – валить во что бы то ни стало. То есть это он так думал, что твердо решил. Он просто проговорил эту фразу про себя, как мантру – «Валить во что бы то ни стало». Тоже получилось как-то нелепо. Тошнота не прекращалась.
Может, прямо сейчас два пальца в глотку? Хоть полегчает чуть-чуть. Может быть. А может, и нет.
Блевать или не блевать? Валить или не валить? – запрыгали мысли.
Сейчас рехнусь, понял Гвоздь. Взять себя в руки.
Он подошел к двери, ведущей на улицу, и нажал на кнопку магнитного замка.

&

Март взял Марину за руку и быстро потащил за собой.
- Пойдем.
- Куда ты меня тащишь? Пусти.
- Выйдем через соседний подъезд. – Март не останавливался и не отпускал руку. – Так будет лучше. Ты сейчас едешь к маме. Или к папе. И там ждешь моего звонка.
- А где Гвоздь?
- Да на хера тебе Гвоздь?
- Да что происходит вообще?
- Марина. Я тебя прошу. Без вопросов. Без ответов. Времени нет. Так что сейчас ты говоришь только «Да, дорогой».
- Ладно. – сказала Марина многообещающе-хищно. – Да, дорогой. Я жду твоего звонка.

&

Гвоздь был бледен. Что было заметно даже в дверной глазок.
- Как прошло? – заботливо спросил Март.
- В пизду… - сказал Гвоздь, вытирая пот со лба. – Как Марина?
- Нормально. Ты давай, снимай тапки, проходи.
Гвоздь наклонился, чтобы расстегнуть липучку на спортивных туфлях, и его стошнило. Одновременно с этим он окончательно ослаб и свалился на четвереньки.
- Ты чего? – сказал Март. – Съел чего-нибудь?
- Видимо, да. – сказал Гвоздь. – Если бы я ничего не ел, блевать было бы нечем.
Он поднялся, держась за стену, и прошел в ванную. Там он умылся, не глядя в зеркало, и щедро полил себя туалетной водой. Еще он дал себе пощечину, шмыгнул носом и вышел, так и не решившись на себя посмотреть.
- Впервые в жизни у меня такой кавардак дома. – признался Март доверительно, и Гвоздь понял, что тот в кромешном объебосе. – Кровища, труп, теперь еще ты наблевал. Завидую Маринке, не видит она всего этого.
- Хорошо, что я на Тамагочи не наблевал. – сказал Гвоздь, вспоминая свои недавние размышления.
- Чем же это хорошо-то? – живо поинтересовался Март.
- А может, и надо было.
- Конечно, надо было на Тамагочи. У меня в прихожей ковролин пиздец какой редкий. Интересно, возьмет «кирби» ядовитую твою блевотину?
- Чего это она ядовитая? Ты ее пробовал?
- Милый мой, от одного аромата можно сдохнуть к собачьим чертям.
Чудо-пылесос проглотил блевотину без следа. Заодно Март обработал стену и достал из нее пулю.
- Ну вот, стало поуютнее. – пулю он положил в карман бывшего опера.
Гвоздь прошел в комнату, бросил взгляд на труп и демонстративно отвернулся к окну.
- Вот так вот, с шутками, прибаутками, компаньоны решали, как бы им незаметно вынести труп из квартиры. – прокомментировал он увиденное.
- Я вижу, тут чувство юмора обострилось у кого-то чрезвычайно?
Март бросил на стол перед Гвоздем маленький целлофановый мешочек, туго набитый белым порошком:
- Остановка на дозаправку.
- Да я не знаю даже, как это – на пустой желудок-то…
- Вот! Это уже похоже на хорошую идею. Я, кстати, был бы тебе даже благодарен, если бы ты сожрал нашего покойного товарища. Потому что в противном случае придется звонить харям.
При упоминании о «харях» Гвоздь исковеркал лицо до неузнаваемости.
- А может, не надо, - харям? – спросил он безо всякой надежды.
- Я другого выхода не вижу. Или ты умеешь разделывать человечину? Я могу приготовить ливерную колбасу, если ты возьмешься за шашлычок. Думаю, за неделю мы его съедим.
- Если ты любитель серьезных ощущений, тогда уж давай жрать его сырьем.
- А ливер? – спросил Март. – Ливер ты тоже будешь есть сырьем?
- Хватит. Меня сейчас опять стошнит. Водка есть ещё?
- На сладенькое потянуло? – Март налил Гвоздю водки в высокий бокал.
Гвоздь высыпал туда кокаин, вывернул целлофан наизнанку, облизал его и смял.
- Четыре грамма. – сказал Март. – И больше кокса у меня нет.
- Мне больше и не надо. – сказал Гвоздь с интонацией убежденного эгоиста и выпил коктейль в четыре глотка.
Онемело сразу все – губы, зубы, язык, глотка. Выгнуло спину.
- Ты мне здесь не сдохни смотри. – угрожающе сказал Март.
- А где, ты хочешь, чтоб я умер? – от кокаина голос Гвоздя стал каким-то механическим, как у Дарта Вейдера.
- Где-нибудь в Карибском Бассейне.
- Полетели?
- Не сейчас. Я хочу, чтобы ты умер там от старости.
- По-моему, я уже старый.
Позвонил Роман.
- У вас есть загранпаспорта?
- Куда летим?
- Все расскажу при встрече. Могу заехать прямо сейчас.
- Не стоит. Увидимся завтра утром. Приезжай в «Турандот», мы собираемся позавтракать там в полдень.
- Договорились. – Роман секунду помолчал. – Март, я смотрел новости. Я в восторге. Как вы изъяли пленки?
- Связи, малыш. – сказал Март. – Связи. Все, отбой.

&

Март нашел в записной книжке имя «Кришна» и набрал номер.
- Здравствуй, Кришна.
- Это Рама. – ответил довольно неприятный голос. – Кришна куда-то вышел, и оставил дома свой телефон.
- Здравствуй, Рама. – голос Марта тоже приобрел какую-то гнусавость и слегка охрип. – У меня проблема.
- Ты давай, блять, называй вещи своими именами.
- У меня труп.
- И чо с ним?
- Дырка во лбу.
- Да мне похуй, где у него дырки.
- Не сомневаюсь. Но он у меня. У меня дома.
- И он тебе сильно мешает?
- Типа того. Он не вписывается в интерьер.
- Так бы и говорил сразу. Сопли жуёшь… Я дождусь Кришну и мы приедем. Жди. Матэ завари мне пока. Пожалуйста.
- Ставлю чайник.
Рама повесил трубку.
- Сука. – сказал Март, услышав короткие гудки. – Я их и так не люблю, так они еще и не прощаются никогда. Что это, трудно – сказать «до свидания»? Нужно же иметь элементарную вежливость. Хуй тебе, а не матэ, говноед.
- По-моему, ты слишком требователен к людям. – сказал Гвоздь, бряцая челюстью. – Люди оказывают тебе услугу за услугой, а ты их мочишь, ругаешься и вообще недоволен. Каковы наши действия?
- Сидим и ждем. Со времен Льюиса Кэрролла все несколько изменилось. Теперь иногда нужно суметь остановиться, чтобы двинуться хотя бы на один шаг вперед.
Рама и Кришна были братья-близнецы. Такие две одинаковые двухметровые туши с одинаковыми парами бледно-голубых мутных глаз и одинаковыми гнусаво-хриплыми голосами. Они приехали, спустя час, когда Гвоздя уже перестало трясти от четырех принятых грамм кокаина.
- Здравствуйте, Хари. – приветствовал их Март. – Рама, ты уж извини, матэ закончился.
- Мне кажется, ты просто плохо искал. – сказал Рама. – Ладно, неважно. Где туловище?
- В комнате. На нем, кстати, голова.
- С головой дороже. – гнусаво пошутил Кришна.
- Я крайне ограничен в средствах. Давайте без головы.
- Давно лежит? – поинтересовался Рама.
- Двух часов нет.
- Это хорошо. Значит, еще не совсем деревянный.
Далее Рама с Кришной поступили следующим образом. Кришна достал полиэтиленовый пакет и туго обмотал им голову покойного. Затем они сложили тело пополам – ноги к голове – и в такой позе посадили его в большой альпинистский рюкзак. Март протянул Кришне пухлый конверт, а взамен получил какой-то пузырек.
- Вот этим раствором обработаете тут все. И никакая сука даже носа не подточит. Все, Хари Кришна.
- Хари Рама. – эхом повторил Рама.
- Чао. – Март улыбнулся одними губами.
Хари уехали.
- Я предлагаю уйти отсюда к чертовой матери на какое-то время. – сказал Гвоздь. – Оглядеться, погулять и побыть где-то не здесь. Мне кажется, надо.
- Надо. – согласился Март. – Освежиться, проветриться и подышать.

&

Жара спала. Погода была как раз, чтобы проветриться. На скамейках сидели парочки, на траве лежали бомжи. Благодать. Друзья шли по бульварам, успокаивая смятенные души свежим ночным ветерком.
- А где пленки, между прочим? – спросил Март.
- Сжег. – коротко сказал Гвоздь. – А ты думал, я про них забыл?
- Ничего я не думал. Просто сегодняшние события вынуждают быть как-то осторожнее. А тут еще и кокос закончился.
- А может, тебе медитацию попробовать, вместо кокоса? Йогой заняться или чотам…
- А может, просто партию? – предложил Март, указывая на биллиардную. – Я научил бы Вас играть на бильярде.
- Ну пойдем, посмотрим, кто кого научит.
В биллиардной было немного посетителей, зал был большой, персонал – вежлив, музыка играла негромко. Взяли русский. Пока Март ставил треугольник, подошла девчонка в переднике.
- Будете что-нибудь заказывать?
- Кашаса есть? – спросил Гвоздь, отвергая меню.
- Простите, что? – официантка округлила беззастенчиво-провинциальные глаза.
- Ничего. Давайте водочки.
- Закусывать будете?
- Мяса подайте какого-нибудь. Только не бычьих яиц.
- А мне – бычьих яиц. – сказал Март, разбивая пирамиду. – И гусениц в кляре, если есть.
- Вы насчет бычьих яиц – серьезно? У нас есть, в горшочке.
- Я и насчет гусениц серьезно. – Март покачал головой, оглядывая замирающие шары. – А стол кривой, по ходу.
- Несите ему яйца. – приказал Гвоздь. – И хвост в кляре. Если есть. Стол у него кривой. Сам ты кривой. Вот тебе гусеница.
С последней фразой он запустил, натурально, гусеницу из четырех шаров в середину. Зашли три.