Хоррор Оркестров : Название

Сипягин нависал над МакБуком ледоколом «Арктика». Маленькой белой льдинке с яблочком дико хотелось удрать из-под нависающей туши, но стол - не океан, не сбежишь.
Толстый палец водил по тачпаду сложный узор, из-за которого курсор метался как раненная рысь. «Какая-то фигня получается»,- думал Сипягин. Больше он ни о чём не думал, и продолжал протирать тачпад пальцем.
А стоило, бы наверно думать. Хоть о предстоящей покупке. Для всех почему-то космическом событии, но в действительности, так — рядовой эпизод. Рутина.
А особенно про другое стоило. Про поэзию. Про стих. Или о названии стиха.
Названия всегда не давались. В голову, как только задумывался, лезли какие-то «33МР-Пф2», «ЩСР12-у(усиленный)» и прочее. Приветы из прошлой инжинерной жизни. Пошлой-прошлой. Инжинерной-манерной.
Назвать её именем, и что? Плоско. Примитивно. А на заумное внутри чего-то не хватало.
Надо назвать, чтоб начать. Как-то. Например «для К***». Нет. Так уже лет двести никто не называет. Может обойтись без него? Нет. Ещё доебётся, что я эту галиматью каждой посвящаю.
Хорошо пейсателям макулатуры, там взял, и придумал десяток названий, типа «Месть задрота», или «Бриллианты для Замудонской», хорошо ещё «Гельминты войны», совсем зашибись «Хомячки-маньяки»,«Вампиры-транссексуалы», народ такое любит, и «Мент Позорный, сука-блять, тормоз дэпээсный»! И тасуй их между собой! С таким названием само напишется! Сипягин подумал, потом ещё раз, потом до кучи. Остановил себя на варианте «ГельМент и Тайна Бриллиантовых Хомячков». Вариант нравился даже больше чем «Задроты-транссексуалы — маньяки Военного Тормоза».
Но они все не подходили для лирического стихотворения. Ладно, хрен с ним, с названием. Надо писать. Он начал вспоминать её, глаза, полные чувственные губы, влажные и жаркие тоже губы, и большие соски, такие же как неспелая клубника — розовые и тугие. Набарабанив на клаве в такт мыслям, прочёл:

Увы, ажурнейшее чмо,
Ваш лик прекрасен - не особа,
Тоска, удушье, крышка гроба
Хранит. Резная.
Я же плачу
Над вашей жизнью второпях.
Совсем, как жаря вас в гостях...

Фу-у-у. Гадость какая. А жарил он тогда не её, кому хотел посвятить поэзию. Не её, но такую же манду угловатую. Так, по нормальному, ей и не удалось заправить. Не потому что на этаж выше курили, и кололи гопские анекдоты, а потому что эта пьяная выдра икала, и он не мог каждый раз попасть. А потом каждый раз выпадал. Ссука, совсем неинтересно что с ней сейчас. А тогда он её таки уделал, когда оторвал ей руки от перил, и поставил раком на заплёваный пол. Тогда об бутылку чуть не споткнулся, и не пропахал носом между её булок.

Вторая попытка:

Жлоб, жлобиха.
Водка с салом.
Скоро в луже -
Нам ебалом!
Хрюкать,
пузыри
пускать!
Романтизм,
блять,
твайумать.

Неписалось. Решительно непёр был.
А если взять и наоборот — писать не то. Тааак.

Все поэты — суки,
Я их ненавижу,
Сразу же отпижжу
Только их увижу.

Что им, блять, подонкам
Человека горе!
Им всё в жизни — похуй,
Поколено море.

Стихи пишешь, падла?
Получи по роже!
Чтоб она на жопу
Была попохоже!

Странно, но написалось именно то, что пришло в голову. Очень странно.
Под утро Сипягин уже успел высадить грамм сто хороших кофейных зёрен, пол-пачки табака с соответсвующим колличеством сигаретной бумаги и бутылку «Рижского бальзама».
А Музы... не пахло даже. Не пришла, шалашовка...
Достал телефон, набрал номер.
- Привет, не разбудил? А ты что, ещё спишь? Да ладно, прекрати, с добрым утром. Я вот насчёт предложения, той покупки... так вот - да. Не... Да подожди ты!!! Не мы купим этот медиа-холдинг, так другие! Сам знаешь кто... Вот именно, что не надо. Да, ты профессионал, проследи чтоб всё как всегда. Да, до скорого.
Отложил на стол рядом с белым ноутом телефон с таким же яблоком. Расслабился. Чего было парится с этой поэзией? Не дано - так не дано. И всех дел. Для поэзии много оказалось надо. А поэту? Много что-ли надо поэту? Пряником только помани... Для меня вообще в очередь построятся! Кстати про голодных поэтов и очередь...
- Алло, ты что? Опять спать бухнулся? Падъём! Послезавтра чтоб у меня был главный редактор этого, как... его... «Альманаха», что ли... ну там, который недобитых гениев тискает. Да, вот его, и чтоб послезавтра - у меня. Навытяжку.
Вот этот как раз и напишет. Или поджопником заставит тех кто умеет. А те — напишут. Напишут и название придумают. Гломурное. Типа «Колье и Депардье»