Борбосыч : Ёптыть!

Магадум спал. Его утренний сон был по обыкновению настолько глубок, что походил скорее на абсолютно бессознательную зимнюю отключку медведя, чем на заурядный человеческий сон. В народе такой сон ещё называют «мертвецким». Даже могучий фирменный магадумский храп незаметно куда-то исчез, словно уснул вместе с его обладателем. В такие минуты Магадум видел необыкновенно яркие и интересные сновидения с захватывающим сюжетом, где удивительным образом переплетались прошедшие реальные события, всплывали давно забытые лица, а мимолётные знакомые или случайные попутчики начинали играть в его судьбе ключевую и, как правило, зловещую роль. Фантастические приключения, переживаемые на фоне затёртых памятью, но неожиданно ей же реанимированных пейзажей манили кажущейся близостью желанной развязки, но каждый раз появлялись новые персонажи, происходили новые загадочные события, непредсказуемый ход которых увлекал за собой спящего всё глубже и глубже в пучину сна, в небытие, в провал. Пребывавшего в таком состоянии Магадума можно было, как говорится, «брать голыми руками», ибо ничто не могло прервать эту совершенную нирвану…
…Звуки были странны, тревожны и невероятно назойливы. Странность звуков была вызвана тем, что они никак не увязывались с происходившем во сне действом, а тревожность заключалась в их неестественной, почти неземной тональности. С каждым мгновением звуки становились всё громче и чётче. Они последовательно дробили внятный сюжет сновидения на отдельные куски, а затем на бессвязные отрывки и кадры, безвозвратно уничтожая самое главное, – возможность увидеть и пережить финал захватывающего похождения.
Крепчайший сон, ещё мгновение назад полностью владевший Магадумом, тяжело отступил. Одновременно с пробуждением пришло чувство лёгкой озлобленности, которое бывает, например, когда в кинотеатре на самом интересном месте обрывается показ фильма и включается свет.
– «Телефон…опять тёща…вот чёрт», – неторопливо провернулось в его голове. Проснувшийся привычно глянул на светящиеся в темноте зелёные цифры часов видеомагнитофона, но так и не понял, какое они показывают время.
Из-за приоткрытой двери, разделяющей кабинет и спальню, продолжали доноситься настойчивые электронные трели. Магадум грузно встал, с почти закрытыми глазами проплёлся в кабинет и снял трубку.
– «Да», – хрипловато и чуть слышно прошептал он. При этом почему-то подумалось: «Какой у телефона странный звонок, словно бормотание простуженной птички. Уж год как купил, а всё не могу привыкнуть».
В трубке громко раздался жизнерадостный мужской голос: «Ёптыть! Останки давай!».
– «Чьи?!», – вопросил испуганно Магадум. Его глаза полностью открылись, а от былого сна не осталось и следа, – «Кто это?».
– «Дед Пихто!», – ехидно отозвался незнакомец, – «Останки, короче, по заправке давай! Бензина, мля!». Затем собеседник выдержал небольшую паузу и уже менее радостно добавил: «Ёптыть».
-– «Вы ошиблись», – недружелюбно пробурчал Магадум и бросил трубку. Раздражённо подумалось: «Ну надо же…».
Буквально через несколько секунд телефон зазвонил снова.
– «Да», – сухо повторился Магадум.
– «Это заправка?», – неуверенно спросил всё тот же голос.
– «Нет».
– «Нет?! Но я короче, как бы на заправку звоню. Типа за останки, короче».
– «Я уже в курсе, но это точно не заправка».
На другом конце провода наступила тревожная, но недолгая тишина, сопровождавшаяся натужным сопением. По-видимому, там шёл тяжёлый мыслительный процесс, по окончании которого звонивший деловито осведомился:
– «А что это?».
– «А Вам какая разница?!».
– «Ну да, ну да…гы-гы, прикольно…а-а-а…это, слышь, короче, на заправку как позвонить?...Ёптыть».
Магадум медленно положил трубку и посмотрел на часы. Было 5.54. Спать не хотелось. Телефон звонил ещё пару раз, но Магадум уже не отвечал. Утро было не добрым.