Marsomobil : Мысль-надежда

День явно не случился рабочим. Такое бывает, чем быстрее смириться – тем лучше. Галстук в шкаф, комп в спящий режим. Серый туман над заснеженной улицей висит тупым обвинением. Сколько могло бы быть сделано? Но сопротивляться бесполезно. В отличие от тумана я знаю. Свитер и старые джинсы. Вязкое, бессмысленное побуждение гонит меня на улицу.
Очередь машин, что бы выехать на широкий проспект, спешащие люди, что бы прийти на работу. Я не сними, но радость выходного меня не посещает.
Где то теплиться мысль-надежда, что этот праздный день может принести, что то неожиданное, возможно то, что изменит жизнь раз и навсегда.
Мне надо прочь от людей, по тропинкам через заснеженные стройки, недоделанные дороги. Прохожих становиться меньше, мой шаг становиться медленней.
Мысль-надежда все настойчивей. У движения появляется вектор, я всматриваюсь в окружающий мир и внимательно прислушиваюсь к своим чувствам. Холодный наблюдатель внутри ехидно скалиться, но мысль-надежда имеет право на жизнь.
Небольшое возвышение, похожее на груду тряпья, припорошенное скудным снежком привлекает мое внимание. Мысль-надежда подводит прямо к нему.
Из возвышения торчит чья то нога. Наклоняюсь. Труп, окоченевший, но сохранный. Мысль-надежда похоже не знает как именно это может изменить мою жизнь, но из головы не уходит. Она привела меня сюда зачем то, но руководство к действию не дала. Я обшариваю одежду - плитка шоколада «Мишка на севере» и табачные крошки.
Мне надо знать больше.
Гараж, машина, находка с трудом лезет в багажник. Страшно ехать в багажнике с трупом, а что поделаешь мне нужно знать больше.
Труп оттаивает в гараже. Как раз сходить за учебником, острым ножом и болгаркой.
Как там учили на судебной медицине – раздели, осмотрели, разрезали и осмотрели внутри. Выполнены все позабытые указания седого профессора писавшего учебник. Это не добавляет никакой информации. Его не убивали, не избивали, но похоже он сильно пил. Всматриваюсь в разрез теменной доли, света маловато, но даже если добавить, я навряд ли узнаю, о чем он думал, когда умирал. И думал ли вообще.
Я открываю плитку шоколада, отламываю кусок. Жую и размышляю как поступить с телом. Что бы он хотел, что бы сделали с его телом, когда он умрет? Откуда мне знать? Может сжечь? Но мне ли решать? Пусть все будет, как положено в этом обществе. Зашиваемся, одеваемся. Доедая шоколад, корябаю свое заключение, навряд ли официальное будет подробней. Дописываю несколько извиняющихся слов последующим экспертам. Хотя они навряд ли поймут и навряд ли будут благодарны.
Оставляю труп на обочине, машину ставлю в гараж. Мысль-надежда замолкла. Меня окружает промозглый темный вечер.
Захожу в магазин - «Мишку на севере, пожалуйста».
Ем шоколад и сморю на небо, затянутое низкими облаками, подсвеченными городом.
«И на хуя?» - спрашиваю я у них. Прохожие улыбаются.