Витковский : Хорошо, что меня расстреляли сегодня

Кто-то заплакал. Опять… Как же он затрахал свои скулежом!
- Заткнись, сука! - осек возмутителя спокойствия чей-то раздраженный голос. Сучёк затих.
Хотя, какое тут в жопу спокойствие? Не менее полутора сотен человек, упакованных в одном офисе. Засранные, потные, полузнакомые животные.
Боятся все. Кто-то бздит втихаря, кто-то, как тот обсос, слабовольно не может сдержать свою мелкую душонку и разрешает ей время от времени стегать по ушам пленников.
Может тоже слезу пустить? Так, чисто в профилактических целях. Говорят, помогает оперативно снять стресс. Благо темно.
Ну-ка попробую. - «Ы-ы-ы…». Ёпт, где слезы? «Ы-ы-ы…». Мдя, заебешься так плакать. Вот бабам просто: что еблищем стукнутся, что ноготок обломают, один хуй – сразу выть. Хотя сейчас все телки молчат. Хуле, не бездонные. Иссякли, родимые, за день-то. Им легче - слил негатив и сиди, молча тупи в точку. Впрочем, чему завидую? Все равно один конец – прихлопнут нас, как мушек. Плодоовощных. Ой, пизде-е-е-ец…
- Ой, пизде-е-е-ец! – словно прочувствовав оскомину витающих мыслей, не сдержавшись, снова заблеял сучёк.

Мудохали сучка сильно. Было слышно, как щёлкали костяшки, гулко ухало методично повреждаемое тело и, с типично канцелярским скрипом, рвалась одежда нытика. Приподнявшись на локоть, я вытянул шею и буравил взглядом тьму. К сегодняшнему просмотру предлагались только силуэты. Очертание сучка судорожно взбрыкивало ножками, оглушительно визжало и гадило под себя. В том, что эта гниль сралась, у моих обонятельных рецепторов не возникало никакого сомнения.
Я узнал его – это эксперт из какого-то невзъебенного хуйвыговариваемого отдела, занимающегося какой-то пиздецкак-ответственной, но никому не известной хуйней.
Небожитель… Приходилось из-за пары проектов сталкиваться. И если бы сучёк не завизжал – вот так, как он делает это сейчас, когда ему рвут рот и заталкивают нос в голову – я бы ни за что не догадался, что это там за блядина так долго пилила мои полушария своими всхлипами.
А теперь, мы снова как бы знакомы. Пидораска лакированная. С папироской. Пусть хоть раз в жизни поголосит по назначению. А то все б фальцетить без понту. До швабры ж доебаться мог, вот человек-то гавнистый – две ноги, и те из жопы…
…«Ж-жвяк!» - неожиданно чавкнул кровью полумрак. Вот теперь – пиздец.
Перекрестимся братия е сестры. Грех смертоубийственный на челе нашем общем. Но зато какую сатанюку в чрево адское загнали, а?

Утро. Раннее-раннее. Сколько тел вперемешку! Всё, бля, светско-манагерское общество восьмого этажа возлежит. Похрапывают некоторые даже.
Щаз подкрадусь к Минову, да как заору: «Вставай, Сегрунчик! Кофеек стынет! Галстучек нагладила, мобилку зарядила, в ноут порнухи свежей залила. Твоя ненавистная жена». Он, сука, подпрыгнет, а я ему с такой брутальной ленцой и прищуром уставшего коммандос: «Махорки сыпни, служивый. Кисет куда-то потерял. С рукой, наверное, оторвало, когда на мину нарвался». И вот так его душевно по плечу потреплю. Мол, хуле поделать, солдат, - война идет. Бу-га-га!
Не-е… Минова не буду подкалывать – в его стороне эту вчерашнюю крысу сладкоголосую уже вспучило. Странно как-то – вонь от эксперта дикая, а мне пох. Сереге, как посмотрю, – тем более. Хорошим бы он солдатом был…

Надо же! Столько гавна всякого на полу, а плакатик сохранился. Чистенький, глянцевый. И смотрит на меня с той стороны фотокарточки, не кто-то, а простой русский мужик – Владимир Владимирович Путин. Пописдеть чоли с умным человеком, коли судьба свела?
- Владимир Владимирович, это пиздец? Самый настоящий?
- Да, рядовой, самый настоящий.
- Я не рядовой, Владимир Владимирович.
- Тебе повезло, сынок…

Желтозадые вывели нас из здания. Построили. Ну, мама, не горюй. Не забывай писать от моего имени Нинке и корми скалярий.

Среди сотен криков, стонов и клокотания меня страшил лишь один возглас. Который я никогда не услышу. Он мой.
Пуля аккуратно вспорола лобную кость, рассекла мозг и брызнула из затылка крупными осколками черепа.

Война только начиналась. Хорошо, что меня расстреляли сегодня.

PS Китаезы не любят, но умеют воевать. Участь землян (ух, какое высокопарное слово, но это так) была предрешена. Последняя война. Она поглотила всех. Эта страшная желтопузая чума.
Нихау, обновленный мир!