Убивец : Дембельский отчет

Дембельский отчет.

3.10.2003., 10-00 утра, Варсонофьевский переулок, 14, Москва, офис компании «Крылья Родины».

- Совсем бля охуели, душманы сраные. – Хриплый, с ленцой, голос Пихалютенко выдавал пока только увертюру, чтобы через пару фраз обрушить на выстроившихся в небольшую шеренгу менеджеров и вспомогательного персонала крещендо мата и истерики. – Я че-то хуй пойму вас. Выебоны какие-то не по делу. Мне че, приятно каждое утро вам разбор полетов устраивать? Мне че, в кайф, бля, воспитывать вас тут как детей малых? Ну вот сами своими бошками козлячьми подумайте, че лучше – жопой в кресле за компьютером сидеть, или, – кивок головой в сторону холла, – взлетку до мозолей пидорасить? Наверное, пидорасить, судя по вашему поведению.
Пихалютенко выпростал руку из полосатого рукава Brioni, оголяя запястье с желто- поблескивающим прямоугольником Omega:
- Запизделся я тут с вами. Фанеру к осмотру. – и, громче, на грани визга, спуская гнев с тормозов, - Че, бля, оглохли, салаги, фанеру к осмотру, я сказал!
Стоящие в шеренге зашевелили руками, расстегивая и снимая пиджаки, затем, скрестив руки за спиной, стали выпячивать грудь, кто как мог – одни прижимая подбородок к груди и зажмуриваясь, другие – просто стараясь расширить плечи, а грудь, наоборот, чуть втянуть в себя.
- Сэмэн, давай, хули… Тока быренько, нам до кофи-брейка надо еще квартальный захуячить.
Сэмэн, загорелый мужчина под тридцать в светло-сером свободном костюме и голубом галстуке, походил на рекламную модель немецкого пива или дорогого клуба – загорелый, коротко стриженый, упитанный. Пройдя к началу шеренги, он остановился, расстегнул верхние пуговицы пиджака – полы отошли в стороны, стало видно обтянутый белый рубашкой животик – усмехаясь, погрозил пальцем стоявшему первым Сене-программисту, как бы уличая того в небольшом лукавстве, а потом - резко ударил гирей кулака в грудь.
Зашатавшийся Сеня ответил на удар утробным выдохом «хгы-ы», однако на ногах удержался. Падать было нельзя – будут бить, пока не выдержишь очередной удар.
Сэмэн тем временем шел дальше, останавляваясь для того, чтобы размахнуться и впечатать кулак в грудную клетку очередного духа. Выстояли все.
Повернувшись после последнего удара к Пихалютенко, Сэмэн иронически пожал плечами – извини, сделал все, что мог – после чего Пихалютенко продолжил.
- Так, бля. Сегодняшние салочки. Намба уан Керкегоров. – услышав свою фамилию, сэйлс-менеджер Кирилл Керкегоров заметно побледнел и задвигал кадыком, попутно смаргивая выступающие слезы. – Кирюха, хуй те в ухо, те бля сколько раз можно про форму одежды говорить? Вот ты мне скажи, будьласка – или это я такой мудак, хуёво объясняю, или, бля, ты дух тупой, не соображаешь ни хуя? НЕ СЛЫШУ!!!!!
Дернувшийся карпом на сковородке Кирилл торопливо выбросил:
- Никак нет, товарищ Пихалютенко!
- Товарищ Супервайзер Пихалютенко, сэйл Керкегеров! Что никак нет?
- Вы это… Нехуёво объясняете, это я такой тупой.
- Ну воспитывать тебя значит будем, раз такой тупой. Салочку –па—ай-мать!
- Есть салочку поймать! – пискляво рявкнул Керкегеров. Выйдя чеканным строевым из шеренги, менеджер направился к стоящему рядом с кулером «Святой источник» черному офисному стулу, растегнул брюки и, спустив их до колен, прилег животом на стул, выставив в сторону шеренги худосочный зад, обтянутый блеклыми трусами в бледно-голубой горошек:
- Сэйл Керкегеров к ловле салочки готов!
- Ну и заяпца, - добродушно буркнул Пихалютенко, сделав двум черпакам-мерчандайзерам знак, приступайте, мол.
Черпаки вооружились пачками листов «New Svetocopy» формата А4, по 500 листов в каждой из коробки, стоявшей рядом с ксероксом, и приняли салочную стойку – один зажал голову Керкегерова у себя между колен, второй чуть согнулся над менеджерским задом.
- Атряд, хором-тихо-до-ста-считать!
Когда пачка в первый раз смачно стукнула о кирилловский зад, шеренга шепотом выдохнула – «раз… два..три…четыре…». Черпаки-мерчандайзеры были похожи на игрущку с медведями – тянешь в разные стороны за рычажок – и лупят мишки по деревянной наковаленке молоточками.
- Сэйл Керкегеров получает сто салочек за то, чо, мразь тупая, не вняв советам старших товарищей, продолжает выёбываться не по сроку службы (шестнадцать…семнадцать… восемнадцать). Если бы кто-нибудь из вас отогнул ворот его рубашки, он бы обнаружил бирку производителя и прочел на ней Amati Clos. Какой, нахуй, Амати Клоуз на первом году контракта? Это че он, завтра на работу в Гуччах придет или в Зенье, (двадцать пять.. двадцать шесть..) с воротничком расстегнутым и джинсах? Совсем охуел….
Сеня Корыжкин с ужасом сдал своей очереди – вчера он «провафлил» провайдера и в конторе полдня не было связи. Салочкой наверное, не отделаюсь, думал Сеня сквозь мерное «тридцать два… тридцать три…». Это на леща тянет, минимум…

Flashback, бля!

14.10.2003, Выхино, улица Героев Комсомола, Москва, 14-30.
Почему, рассуждал Корыжкин, вчерашнее «хорошо» всегда оценивается в свете нынешнего «хуёво»? Еще два месяца назад его жизнь казалась стабильной, горизонты – открытыми, будущее – сулящим океан простых потребительских радостей. Ныне же Сеня лежал на диване, уныло наблюдая за маневрами издыхающего сентябрьского комара – последний из могикан, комар, похожий формой на суперсовременный американский истребитель, ведомый обгероиненным торчком, выделывал вокруг сениного лица непонятные людской логике маневры, как бы решая – умереть в бою за ненужную, вобщем-то, кровь, «иль сдаться» и спокойно скончаться где-нибудь на подоконнике, в компании мух-бомбардировщиков.
У Сени кончились деньги. Бенджамин Франклин с последней стодолларовой купюры, перед тем, как исчезнуть в бойнице обменника, посмотрел на Сеню с некоторым презрением и превосходством. Выдвинутая назад со стуком тележка снабдила Сеню тремя с мелочью тысячами рублей, которых должно было хватить минимум на десять дней – продукты, бензин, сигареты.
По мнению Сени, обменники были ничем иным, как порталами, соединяющими Россию с адом. По ту сторону окошка сидели, безусловно, козлоногие закопченные черти с небольшими рожками, пробивающими негритянские кудряшки. Да и кому, кроме нечистых, могла прийти в голову мысль продавать деньги за деньги, символ за символ?
Спишем сенины крамольные мысли на задавившую его в последние две недели абстинуху и постараемся разобраться в причинах, обусловивших нынешнее сенино поведение – бессмысленное лежание на диване вкупе с непродуктивной жалостью к себе (кстати, трех тысяч рублей хватило ровно на вечер, утром Корыжкин обнаружил в бумажнике немногим более двухсот).
Сеню уволили. Директор ООО «Вольный ветер», глядя на Сеню преданным мопсом, извинялся и оправдывался – задавили налоговики, вентиляторы не покупают, подводят поставщики, поэтому компания вынуждена самоликвидироваться. Сеня понимающе кивал, ничего страшного, найду другую работу, такого специалиста везде с руками…
Последние полгода в «Вольном ветре» разбаловали Сеню. Получаемые им ежемесячно 900 баксов вместе с халтурой позволили ему перелезть из джинсов «Мотор» в пусть и венгерский, но «Ливайс», сменить турецкий свитер на модный мексовский пиджачок, провести апгрейд подруги – полноватую в годах Татьяну Владленовну сменила молодая журналистка с серьгой в губе и мелко-витым обесцвеченным барашком на голове.
Сеня стал даже автомобилистом – Макар Петрович, друг сениного отца и ветеран ангольской кампании (видимо, единственный из рассекреченных) за две тысячи уступил ему линкор-авианосец на колесах, Вольво-740 1991 года выпуска. Сидя за рулем этого ископаемого, Сеня ощущал себя Гулливером в обуржуазившейся 206-ми Пежо и Фордами-Фокусами Москве-Лиллипутии.
Подруга Сени, журналистка Ксения, увидев Вольво, присвистнула:
- Это не машина. Это не средство передвижения. Это концептуальный дивайс. Камбэк восьмидесятых. Стайлс чейнджз, стайл дазнт. – Ксения настолько вольно перескакивала с русского на английский и обратно, что Сеня угадывал смысл её речи не по сентенциям, а, скорее, по общему настроению и эмоциональной окраске. – Называть её Вольвой нельзя. Это слишком её усредняет, делает консьюмер-фетишем. Это скорее гууд, чем продакт.
- Гуд в смысле нот бэд, что ли? – попытался подстроится Сеня.
- Гууд в смысле вешч. Это как Тандерберд, или Мустанг, или Победа. Я буду называть её «Вольвомашина», по аналогии с «Низорал-шампунем».
Название прижилось.
Работа – нет. Живший одним днем Сеня проел сбережения и наделал долгов всего за два месяца. По закону симметрии обвалилась и халтура – теневые сенины работодатели сочли Сеню зажравшейся звездой и стали передавать заказы наводнившим Москву компьютерщикам из Мордвы, Молдавии, Краснодарщины.
Первый же визит в раздел «Работа», что на Рамблере, вверг Сеню в депрессуху, сравнимую мощью с ураганом «Томми», разрушившим половину побережья Малибу. Претендовать он мог на 300, много – на 400 долларов, которых хватило бы на содержание только двух единиц из списка Сеня-«Вольвомашина»-Ксения. Мысленно простившийся с Ксенией (долгое время лидером на выбытие была «Вольвомашина», но в последний момент Сеня рассудил, что автомобиль все-таки более надежная инвестиция), Сеня обзвонил-таки всех друзей, спамом повторяя в трубку мантру «слышь тут это… у меня с лавандосом проблемы… работки никакой не подкинешь.. ну у тебя, у знакомых там»)
И вот теперь, лежа на диване, Сеня собирался с силами, чтобы сделать два звонка, первым записавшись на собеседование в «молодую энергичную компанию», а вторым порвав отношения с Ксенией.
Протянувший уже руку к телефону, Сеня услышал звонок. Мистика, бля, подумал он, снимая трубку. Звонил Кореш. Именно так, с большой буквы. Кореш был из тех людей, которые, нигде не работая, опутывают себя связью многочисленных знакомых и живут дружбой.
- Слы, Семен, есть маза одна, ты там насчет работы спрашивал.
- Ну.. – Семен почувствовал – что есть еще надежда, выплывет.
- Есть тут конторка одна, «Крылья Родины» называется. Торгуют крылышками кур петелинскими – охлажденными, замороженными, и полуфабрикатами-барбекю. Они как раз админа позавчера турнули, ща новый нужен срочно. Полтора косаря баков оклад, плюс можно подмучивать, хуё-моё там всякое…