Coldreavers : Агрессия

Мы познакомились на той лавочке, но это не важно.
Вы хотите услышать, как я сидел и думал о всяком дерьме, а она подсела рядом и спросила время? Как она улыбалась, пока я искал телефон? Как дала свой номер и ушла домой? Как мы встречались, и я разлюбил её?
Если вы хотите читать унылую хуйню об этом, то я вас разочарую – здесь её нет. Я не буду рассказывать о любви, которой не было.
Мы встречались каждый день, и мне казалось, что я счастлив. Улыбка не сходила с лица, а душа радовалась.
Это всё началось, когда меня выгнали из университета. Из-за неё. У меня был выбор – учиться или заставлять себя уверять что люблю. Я попытался это совместить, но не смог.
Я шел по улице с документами в руке, а она уверяла меня – всё будет хорошо. Я хотел со всей силой бросить телефон на асфальт, попрыгать на нём и заорать на всю улицу. Мои зубы крепко сжались, я слушал эту сучку и ненавидел всё на свете.
Я трахал сучку. Она – бревно, и в позе миссионера я пыхтел как негр, а она закрывала глаза и иногда тихонько постанывала от удовольствия. Её руки лежали у меня на спине, почти не шевелясь. Я вцепился в кровать и трахал её как мог. Смотрел в лицо и засаживал член со всей силой, на какую был способен.
Мы лежали, курили и смотрели в потолок. Она обняла меня и прошептала в ухо: “Всё будет хорошо. Я верю в тебя. Ты многого добьешься. Поступишь в университет заново и добьешься”
Я поверил ей, и за многие дни наконец то расслабился. Мы так и заснули – в объятиях друг друга.
Телевизор стоит на кухне. Конечно не мой, я снимаю комнату у очкастой старухи. Я кипячу её чайник на газовой плите, наливаю в кружку, туда же пакетик чая и четыре кубика сахара. Я сижу и смотрю дерьмо, что крутят по телевиденью.
На MTV идет какая-то викторина. Люди должны позвонить и отгадать слово. Ведущая – загорелая, с красивой грудью. Я бы её трахнул.
Очкастая ведьма зашла с надкусанным яблоком, уселась и стала жевать. Она откусывала маленький кусочек, чавкала и с шумом глотала. Я уже не смотрел на ведущую, которую бы трахнул, я полностью сконцентрировался на противных звуках. Внутри меня всё закипало, я злился. Представлял, как взял бы пепельницу и стал бить ей эту старуху. Ударю в глаз, еще раз и оттуда наверняка потечет кровь. Если пепельница разобьется, я не знаю насколько она прочная, возьму пульт от телевизора. Потом – граненый стакан, старое радио и множество других вещей, пока не выдохнусь и не превращу её лицо в кровавое месиво. Мне наверняка станет лучше. Старуха ушла, а я продолжал фантазировать.
Когда брат был еще маленьким, то каждый его проступок прощался. Мой брат был любимчиком, и любой вопрос разрешался в его пользу. Я сидел и впитывал внутрь себя всю обиду как губка. Она растворялась; уходила глубоко в душу.
Я буквально тащил сучку за руку. Мы всегда так гуляем – взявшись за ручки. Я хотел лишь одного – поскорей избавиться от неё. Мы шли к метро, она болтала о каком-то дерьме из своей жизни. Что-то с её бывшим одноклассником, на которого мне срать.
Гребанный котенок. Черный с белыми пятнышками, он сидел внутри арки и жалобно мяукал. Сучка заметила его и ей, как и каждой бабе, стало жалко это блохастое животное.
Она потащила меня к нему, присела и стала успокаивать. Меня бесило именно это. Котенку насрать, успокаиваешь ты его или нет – он же не понимает нашего языка. Она сидела и тихо шептала ему. Она была уверена, что знает, как надо успокаивать котят.
Я стоял и кипятился. Говорил сучке: “Пойдем уже”, но она лишь отмахивалась.
Внутри меня всё закипело, где-то в груди стало особенно жарко. Я уже не сдерживал себя, я и не хотел.
- Что ты сделал, кретин? – заорала сучка, когда я пнул котёнка. Тот отлетел и замер. Наверное, умер, мне было срать.
Она стала бить меня, плача. Тупая сучка била своего парня из-за какого-то котёнка. Мы столько пережили с ней, столько страдали и веселились вместе, а она променяла меня на вшивое животное.
Я ударил её кулаком в лицо. Она вскрикнула от боли и упала. Заплакала. Я бил её ногой по животу и лицу, а она кричала от каждого удара. Мне казалось, что она делает это всё на публику и на самом деле ей не больно, одним словом – притворяется. Я остановился лишь тогда, когда устал. Она тихо лежала и плакала.
Не помню, как дошел до дома. Я сидел на диване и вспоминал сучку.
Как нам было хорошо вместе. Как мы гуляли и целовались. Мы встречались так долго, а она променяла меня на паршивого котёнка.
Я лёг на кровать, укрылся одеялом и заплакал. Слёзы катились у меня по лицу, я не пытался сдержать их.