о. Неграмотный : Валентин

- Стой – кричит моя сестра. – Стой, стой. Стоп.
- Ну что еще
- Посмотри на мои ноги.

Босые ноги моей сестры в глине. Моей сестре четырнадцать лет. Она уже не ребенок. Но еще не женщина. Она полна неуместных девичьих переживаний.

- У меня все платье глиной перепачкано. Выглядит наверно ужасно
- Ерунда. Глины совсем немного.
- Шляпку я давно потеряла. Волосы растрепаны.
- Я сплету тебе шляпку из травы.
- Не надо. Из травы.
- Отличная шляпа из травы. Я и себе такую сделаю. Мы будем незаметны на расстоянии. Валентин нас не заметит.

Мы шли весь день по лесу и наконец вышли на открытое пространство. Перед нами лежали просторы медленно замерзающей тундры. Первый снег еще не полностью укрыл тундру. Местами можно заметить заплаты травы, мха и плантации ягод.
Моя сестра озабочена состоянием своих ног. «Постой – просит она меня. Остановись». Мы останавливаемся.

- Мои ноги промокли – сообщает сестра – это кровь из ран?
- Это сок голубики, милая, – чернила вечности.
- Мне больно – жалуется сестра.
- Потерпи. За нами по следу идет Валентин.
- Не могу больше терпеть. Мы уже идем почти месяц. Прошли сквозь всю тайгу. Теперь вот тундра.
- Я перебинтую твои ноги, что бы ты могла безбоязненно путешествовать по ледяным просторам матери - тундры. Я перебинтую твои руки, милая, что бы ты могла собирать вечный хлеб ее камней.

- А чем мы здесь будем питаться? Камнями? - спросила меня сестра во время привала и открыла рот как голодная птица. - Все эти дни я не хотела есть, но теперь меня мучает голод.
- Мы будем питаться черникой. Костяникой и брусникой.
- А я бы съела конфет. Шоколадных, самых больших. Знаешь, такие конфеты с трудом помещающиеся в ладонь. Они сделаны для очень больших людей. Когда их ешь, чувствуешь себя сказочным персонажем.
- Здесь нет конфет - говорю я сестре мягким терпеливым голосом, - Здесь совсем нет конфет
- А что есть?
- Темнота. Десять килограмм темноты. Ярко-черное солнце. Сок черники – чернила вечности.

Вечером я слышал крики лебедей. Они летели к океану. Меня в очередной раз стали одолевать сомнения. Должен ли я был пускаться в это путешествие? Была ли реальная необходимость в том, что бы провожать сестру до самого океана? Может, было бы лучше, если бы она следовала туда в одиночестве? Может быть своей опекой, вызванной чрезмерной любовью я приношу ей больше вреда, чем пользы?

Я раздеваюсь почти донага. Я рву свою одежду на полосы и делаю из нее бинты для ног и рук сестры. Я провожу бритвенным лезвием себе по глазам, что бы яснее видеть в наступившей темноте. Я сбриваю себе брови бритвенным лезвием и красными чернилами рисую себе на щеках символы вечности. Я бью себя кулаком в грудь, высматривая в сумерках крылатый силуэт Валентина.

Ночью в тундре очень холодно. Я разложил небольшой костер - совсем маленький невидимый костер из смолистых щепочек и комочков высохшего мха и стал перебирать вещи, оставленные людьми, прошедшими к океану впереди нас. В основном, это были сломанные и никуда негодные вещи. Было много детской игрушечной посуды - тоже большей частью помятой и испорченной. Я выбрал из кукольного набора несколько тарелочек и разложил на них наш ужин - немного терпких ягод и горьких травяных корней.

- Откуда здесь эти милые забавные вещи - спросила сестра, нащупав пальцами кукольную посуду
- Их бросили здесь люди прошедшие к океану впереди нас.
- А-аа. Я уж подумала, что кто ни будь специально оставил эти вещи для меня и тебя
- Нет
- Это послание – твердит сестра – это некий тайный знак. Мы должны остаться здесь на какое-то время. Мы будем сидеть у костра и есть шиповник из кукольной посуды. Мы сделаем копья из соломинок и будем охотится на шмелей.
- Нет – говорю я неумолимо. - Нет, нет и нет.

К этим вещам нельзя прикасаться - вдруг понимаю я – их оставил здесь Валентин.

- Сестрица, - говорю я – поднимайся. Нам нужно идти.
- Это из-за Валентина?
- Из-за него
- Но почему он преследует меня?
- Ты самая красивая сестренка на свете
- Врешь
- Ты правда красивая. Солнце - желтое, небо - голубое, ты - красивая.
- Правда?
- Правда

Я говорю неправду, потому что солнце над головой - темное, небо - темное, а моя сестра потеряла свою красоту - ее скулы закаменели, ее виски провалились, в ее слепых глазах - перевернутые лебеди. Тундра - лицо моей сестры, из глаз ее течет черничный сок. Но контуры ее тела сохраняют легкость и изящество. Контуры ее тела все еще совершенны.

Я гашу игрушечный костер и начинаю подниматься, но сестра хватает меня за бицепс своими тонкими пальцами. Ее пальца дрожат.

- Нам пора идти - объясняю я сестре.- Валентин дышит нам в спину.
- Давай посидим еще немножко. Немножечко. Совсем чуть.
- Ну хорошо.
Мы опять опускаемся на землю. Некоторое время молча сидим. Сестра льнет ко мне своим маленьким изящным телом. Вслепую медленно ощупывает меня пальцами.
- Раньше ты был сильный. У тебя были такие бицепсы - просто блеск. Я любила трогать тебя за бицепсы. Помнишь?
- Угу
- Я могла свободно повиснуть у тебя на согнутой руке как на стальных качелях, а ты бы даже не шелохнулся.
- Нет больше моих стальных рук, только символические веточки вербы. Ветки проклятого кладбищенского дерева. А вместо бицепсов веселые надувные шары наполненные благородным газом аргоном. Мои бицепсы наполнены пустотой. Мои глаза наполнены дымом. От меня ничего не осталось.
- Ну что то же осталось?
- Сны. Воспоминания. Разноцветная пыльца с крыльев бабочки присевшей когда то на мощное качельное железо.
- Ты уже не Большой Стальной Человек, который защищает свою маленькую сестренку?
- Я - Большой Деревяный Человек в дуплах глаз которого живут злые огненные муравьи. Я - Большой Глинянный Человек у которого во рту разжеванные кирпичи и булыжники. Я - ходячая могила для всех врагов. Не бойся. Я смогу тебя защитить

Сестра некоторое время молчит переваривая полученную информацию.

- А помнишь, - мы гуляли с тобой в парке. Я держала тебя за палец, когда мы ходили гулять в Парк. Все люди думали что мы любовники, потому что мы крепко держались за руки. Все люди - дураки. Они не подозревали что мы брат и сестра. Я просто любила держаться за твой палец, как это делают маленькие дети. Ничего такого.
- Да. Я помню, помню.
- Ты торопишься - говорит вдруг сестра с упреком. - Ты так торопишься проводить меня на берег океана.
- Я не тороплюсь. Тебе кажется. Просто подземные реки текут в противоположном направлении. Перевернутые лебеди стоят в твоих глазах.
- Дай мне какое то время – просит сестра. - Я хочу стряхнуть глину, прилипшую к платью и привести в порядок свои воспоминания.
- Хорошо.

Я ложусь на спину и смотрю в небо – на каменных лебедей. Каменные лебеди летят быстрее, чем моя сестра приводит свои мысли в порядок.

- Я готова – говорит наконец сестра

Мы шли весь день без перерыва и в сумерках оказались на берегу желтой реки. Река было желтой, потому что в ее водах было очень много глины. Возможно, даже больше чем воды. Тем не менее, река вела себя, как подобает водной стихии – в середине она была довольно бурной и стремительной, ближе к берегу - более спокойной.
Маленькие ленивые водовороты гуляли там и тут по ее поверхности, сообщая о напряженной внутренней жизни – возможно, большом количестве опасных подводных камней. Напрягая свои водяные мускулы, река ползла по каменной тундре. Как женщина стремится к мужчине, Река стремилась к Океану.

Крепко держа сестру за руку я медленно бреду по берегу реки все время забирая немного в сторону. Я не хочу, что бы сестра знала, где мы. Она тут же остановиться, потребует разъяснений и будет всячески препятствовать нашему дальнейшему продвижению.

Но мою сестру не обманешь.
Вот она слепо завертела головой

- Остановись. Ну, стой же! Я чувствую кожей лица холодный ветер. И свежесть большой воды. Я хочу знать, где мы.
- Мы вышли к главной реке. Это могучая и молчаливая река. Она очень глубокая.
- А куда течет река?
- Эта река, как и все реки впадает в океан.
- Какой океан? Индийский? Северный Ледовитый?
- Нет. Глиняный. Великий Глиняный океан
- Далеко еще до него?
- Не близко. Мы должны спешить. Нам еще надо пересечь половину тундры.
- Но может быть, мы купим билет на пароход и поплывем как цивилизованные люди? Почему бы нам не поплыть на пароходе? На такой большей реке должны быть пароходы!

Я останавливаюсь. Придется рассказать ей всю правду про пароходы. Это потребует времени.

- Да, здесь есть пароход сделанный из ногтей мертвецов. Экипаж корабля мертвецов состоит из пчел, муравьев и шмелей. Командует ими человек по имени Валентин.
- Валентин?
- Да, Валентин. Он прокладывает верный курс к самому центру земли. Дело в том, что он - единственный зрячий на борту парохода. Все пассажиры слепые. У Валентина серое лицо, заросшее пучками щетины, у него большие красные руки. Он снабжен курительной трубкой и большой серьгой неизвестного металла. Время от времени он запускает руку в карман блестящего клеенчатого макинтоша, похожего на надкрылья жука, достает оттуда прохладный речной камушек и кладет его в рот - против голода и жажды. Поскольку его рот занят камнями, он отдает команды экипажу посредством мычания, жужжания и рева. Экипажу состоящему из пчел, шмелей и муравьев этого вполне достаточно. Валентин свободно крутит тяжелый штурвал – перед ним простая и ясная цель – привести корабль к самому центру земли. Туда - где плачут камни.
На корабле всегда мало места, поэтому пассажиры вынуждены сидеть на корточках. Вот они сидят сгрудившись, как маленькие глупые дети. Те, кто на палубе - слушают сказки дикого северного ветра. А те, кто внутри - шепот старых ржавых механизмов. Все пассажиры очень напуганы. Они чувствует приближение беды. Они чувствуют, как их пароход приближается к подводному камню.

Валентин же напротив - совершенно спокоен. Он достает из капитанского сейфа книгу – «БОЛЬШАЯ ЛОЦИЯ» и смотрит в нее своими блестящими глазами. Множество цифр и букв отражается в блестящих глазах Валентина. Валентин не до конца понимает их значение – но одно он знает твердо – подземные реки всегда текут в направлении противоположном надземным. Перевернутые лебеди плывут по подземным рекам, деревья с вырванными корнями плывут по подземным рекам, люди плывут по подземным рекам.

Валентину необходимо поддерживать спокойствие на борту корабля. Людской груз бесценен. Он отдает распоряжения экипажу и угощает пассажиров маленькими цветными камнями и глиняным хлебом. Он гладит испуганных пассажиров своими руками. Он слегка проводит своими красными мохнатыми лапами по их слепым лицам и лысым головам. Он не может им сказать ничего определенного, но дает таким образом знать о себе - "Ваш капитан здесь, все в порядке, не бойтесь".
Пассажиры застывают в разнообразных позах – в тех, в которых их застало волшебное прикосновение Валентина – они покорны своей судьбе. Их ногти вырваны, на их щеках не начертано защитных рун.
Валентин быстро проходит на нос корабля. Откинув полы макинтоша, раскрывает грязно-серые полупрозрачные крылья и взлетает над тонущим пароходом. Он хочет подняться выше, а потом еще выше - к самым звездам, что бы оттуда увидеть наконец берег Глиняного океана и все подводные камни судьбы. Затем он вернется к реке, что вновь вести обманутых мертвецов с вырванными ногтями к самому центру земли.

- Лучше идти пешком! – восклицает сестра, выслушав мой рассказ. – Водный путь ненадежен.
- Я тоже так считаю.
- Лучше идти голыми ногами по ледяной тундре, чем тонуть на пароходе сделанном из ногтей мертвецов!
- Верно. И надо спешить.

На этот раз сестра не спорит со мной. Мы идем без перерыва положенное время и благополучно прибываем к устью глиняной реки. Я доволен. Валентин уже ни за что не догонит нас. Всю ночь с сестрой мы сидим у большого яркого костра и предаемся воспоминаниям. Утром она забывается сном. Она сидит, уткнув голову в колени и спит. В своих бинтах и лохмотьях она похожа на причудливый куст. Ледяной ветер с океана колышет тряпочные лепестки, пропитанные кровью и соком диких ягод. Я жду некоторое время, пока она проснется. Но она не просыпается.

- Проснись. Нам пора идти – говорю я сестре и беру ее за тоненькую веточку руки
- Куда? Валентин ведь уже не преследует нас.
- Валентин отстал. Но нас ожидает Глиняный океан
- Ах, да. Океан. Хорошо бы там были крылатые рыбы с радужной чешуей, с выпученными глазами, с толстыми прохладными губами.
- Нет там никаких рыб. Только маленькие крабы.
- Хм. Крабы. А они кусаются?
- Нет. Эти крабы маленькие, как монеты - они не могут прокусить человеческую кожу. Они не принесут тебе вреда. Только подстригут твои ресницы. Только заплетут твои волосы в косички. Сорок косичек. Сорок сотен косичек.
- И все таки лучше бы там водились крылатые рыбы. Они бы выпрыгивали из воды, приветствуя вновь приходящих, успевая в прыжке прошептать какие нибудь волшебные слова своими толстыми прохладными губами.
- Фантазерка.
- А что со мной произойдет, когда я попаду в сокровенные глубины Глиняного океана?
- Не думай об этом. Все будет хорошо.
- Жалко, что я этого не увижу.
- У тебя на ресницах сидят муравьи. И по бровям ползают.
- Много?
- Да.
- Большие?
- Здоровенные рыжие муравьи. Знаешь, - такие раскормленные лесные звери цвета огня.
- Ох, я ничего не вижу. Ты возьмешь меня за руку, когда мы подойдем к самой кромке прибоя?
- Да, конечно. Я не оставлю тебя…

Я не помню, как кричат лебеди, я не помню какого цвета цветы шиповника, я не помню точное количество полос на брюшке шмеля. Я сижу на берегу желтоводной реки в полном одиночестве и читаю Большую Лоцию:

..."Все подземные источники так или иначе попадают в океан. Скопление пчел, шмелей и муравьев указывает на близость Глиняного океана. Каменные реки текут по тундре со скоростью 1 сантиметра в столетие. Движением камней в тундре управляет человек по имени Валентин. Валентин питается морошкой, черникой, костяникой и зернами цветных металлов. Также он приемлет человеческие жертвы. Валентин забирает к себе мертвецов, о которых не помнят родные."