Авель Тиркель : НАШИ ЗДЕСЬ

Есть в Иерусалиме одно место под названием Ган Асмаут.Парк независимости. Когда-то тут было вырыто несколько бомбоубежищ, в одном из них теперь располагается репетиционная база для несовершеннолетних музыкантов(бесплатная).Почему я там тусуюсь и музицирую при своих двадцати трех, я не знаю. Скорее всего, мне что-нибудь говорили по этому поводу, но иврит я пока не понимаю.
А когда-то вся эта территория была кладбищем.Арабским. Как-то раз я попал не на ту тропинку и вышел не к репбазе, а к площадке в ста метрах от нее. Несколько арабских могильных плит стояло там. Так что музицируем в окружении исламских костей, товарищи!
Как-то раз с одним распиздяем мы покинули бомбоубежище и отправились за лучшей жизнью в виде пива Туборг. Шли по темной аллее, распиздяй Кирил копался в телефоне в поисках подходящей под обстановку музыки. Когда мы подходили к концу парка, с одной из лавочек в темном углу раздался хрипловатый голос.
- КИРЮХА СТОЙ БЛЯТЬ СУКА!
Молодой джентельмен был нетрезв. И невпервой. Как я понял, это был старый друг и товарищ Кирила. Они минут пять перетирали какую-то хренотень, а я начинал злиться, потому что не люблю, когда мне хочется выпить, а от какого-то придурка перегаром несет. Наконец мой товарищ по пивному походу вспомнил истинную цель нашей прогулки.
- Стас, ты пойдешь с нами за пивом?- спросил он.
- Ийещеб,- Стас отлепился от скамейки и заковылял вперед, продолжая излагать Кириллу какую-ту хуйню, в которой часто фигурировали "бухлень" и "шлюхи ебаные". Он часто перепрыгивал с русского на иврит и обратно, так что я не стал вслушиваться в его рассказ, ибо все равно ни хрена бы не понял. И к лучшему.
Мы взяли шесть бутылок. У меня был маленький рюкзак на плече и я был самый трезвый. Поэтому, открыв первую тройку, остальные боеприпасы пришлось тащить мне. Мы скользнули в маленькую улочку метра в полтора шириной и увидели простую русскую картину.
Чувак валялся посреди улицы, прислонившись спиной к стене. Его ноги протягивались почти до соседней стены. Некая девушка пыталась привести его в чувство. Было сразу видно, что она не русская. Бедняга! Пьяный чувак представлялся ей несчастным, покинутым всеми человеком. Она обнимала, гладила, целовала его, рассчитывая тем самым привести его в чувство. А чувак был русский. И вернуть к жизни его мог только русский метод.
- Ебать! Это же Довид нахуярился!- радостный Стас подскочил к спящему и пнул его.
- Довид! Вставай! Ты ща ко мне ночевать поедешь!
Пьяный Довид, которого нужно было тащить через весь город (как потом оказалось, жило тело намного ближе) не представлял для Стаса ничего необычного. Секунду назад он рассказывал о бухле и каких-то шлюхах, намереваясь найти подходящую лавочку для нанесения очередного удара по печени двумя бутылками Туборга. Теперь всего этого не стало. Весь мир улетел в трубу, остался только пьяный в жопу Довид, который и другом-то ему не приходился, но которого надо было тащить отсыпаться.
Когда Стас попытался в третий раз поднять Довида, и когда в третий раз Довид обрушился на землю, попыталась вмешаться его девушка. Стас, сжимая бутылку в одной руке, второй начал поднимать тело за шкирку. Подскочившая девушка схватилась за плечо несчастного Довида и потянула вверх.
- А ты, дура пиздуй отсюда!Он ко мне едет,- сказал Стас и толкнул девушку.Угадайте, что он при этом выпустил:тело или пиво?
Бедолага Довид снова оказался на земле. Девушка русский язык не понимала, и это спасло всех от лишней мозгоебки.
- А вы хули стоите?- пьяные глаза Стаса были полны упрека, но я не стыдился своего бездействия. Кирилл, думаю, тоже,- Поднимайте его, блядь!
У меня была уважительная причина - я нес пиво. Поэтому за дело взялся Кирилл. Вдвоем со Стасом они умудрились поднять алконавта на ноги. Затем потащили сначала медленно, потом все быстрее, быстрее, быстрее. Ботинки Довида волочились по земле. Его девушка всячески пыталась помочь, но каждый раз громко и отчетливо посылалась на хуй. Мы с пивом завершали шествие.
Я тогда еще плохо знал Иерусалим и понятия не имел, куда мы топаем. Поэтому мое удивление, когда наш отряд затопал по аллее в Ган Асмаут, было велико. Судя по времени, крюк мы сделали мощный.
Когда мы проходили мимо первой лавочки, Стас резко остановился, отчего тело Довида в очередной раз совершило зачотное приземление.
- Здесь отдохнем,- сказал Кирилл, вытирая со лба пот.
- Ладно, посидим, попьем пивка и пойдем дальше,- согласился Стас.
Мы взяли Довида и положили на скамейку. Его девушка тут же принялась обнимать, гладить и целовать его. Она по-прежнему относилась к его состоянию, как к несчастному случаю. По-прежнему считала Довида несчастным заблудшим человеком. Она его очень сильно любила. С тех пор, как мы вернули ей тело, она больше не смотрела на нас. Ни разу за весь вечер. Даже когда Кирилл со Стасом решили попиздиться и после долгих споров, кто начинает, просто стали дубасить друг друга по морде, она сидела к нам спиной, обнимая Довида.
А меня все заебло. Я забрал свою долю пива и пошел в бомбоубежище. У меня было еще полчаса до закрытия. Я подключил электруху и стал разучивать одно очень красивое произведение группы Батари. И у меня получалось.
И вокруг меня кости многих поколений арабов среди каменистого израильского грунта впитывали в себя звук моей гитары, не пропуская ни одной ноты на поверхность. И на земле где-то Стас и Кирилл дрались беззлобно, развлекухи ради. И бедная израильская девушка обнимала русского мудазвона.