Шева : Партизанка

Данилович!
Пригласил вас обсудить одну неожиданно возникшую передо мной проблемку.
Секретарем у меня, как вы знаете, та же Роза, что была и при вас. Должен сказать, что, к сожалению, это, конечно, не та Роза, которая «с мороза», а совсем из другого места. Да-да, именно из того. Наглючее и беспардонное создание, я вам скажу. Как вы с ней работали, ума не приложу.
Так вот, в четверг она должна была выйти из отпуска. Появилась она на работе только в пятницу после обеда. На вопрос о причине невыхода вовремя из отпуска, с невинным видом божьего одуванчика отвечает, - а я, мол, была на юге и не смогла взять билет.
Я говорю ей: «Пиши объяснительную!».
Отвечает, - «А чего я вам должна еще что-то писать! Я же вам на словах уже все объяснила!».
Вызываю своего зама Попердюка, - прехитрющий, я вам скажу, хохол, причем настолько хитрый, что я даже начинаю сомневаться, - хохол ли он?
Говорю ему:
- Иосиф Борисович! Вы знаете, что Розы вчера и сегодня не было на работе?
- Не знаю, но что-то я ее не видел.
- И я не видел. И никто не видел. Объяснительную Роза писать отказывается. Оформляйте акт!
Смотрю, - задумался Борисович. Это я потом только узнал, что оказывается, Роза уже несколько лет гуляет с его сыном.
Как он ни сопротивлялся, с огромным скрипом, но оформили мы таки акт о ее отсутствии на рабочем месте, а с нее я выбил объяснительную, что она отсутствовала, так как «не было билетов!». Я написал докладную, - в связи с прогулом «прошу объявить выговор!».
В понедельник утром открываются без стука двери в кабинет, вплывает Роза и кладет на стол передо мной какую-то бумагу.
«Что это?», - спрашиваю.
«Больничный», - отвечает она, - «за прошлые четверг и пятницу!».
Говорю ей, - «Обожди, так ты же мне рассказывала и в объяснительной написала, что ты билеты не взяла?».
Отвернула фэйс в сторону, - вроде как и не слышит мой вопрос.
Через несколько дней звонят «кадры» и говорят мне, что не выйдет ни хера, - больничный, мол, сильнее объяснительной! Во-первых. По крайней мере, в суде. И второе, - очень интересное. На ту объяснительную, что я ее заставил написать, говорят, она написала нам новую объяснительную.
Ну и что в ней, интересуюсь.
«А тут она пишет, что вы на нее оказывали давление, - она, мол, с перепугу, и написала про билеты, забыв о больничном!», - так отвечают.
То есть, представляете, - человек так пересрал, что забыл, что на самом деле она не билеты не взяла, а ногу вывихнула!
«Но ни хера!», - думаю, - «врешь, не пройдешь!».
Добыл я через друзей справку центрального информационно-вычислительного центра железной дороги о том, что вечером, вечером!!! четверга гражданка Р. Зубицкая выехала поездом из славного южного города *** в столицу.
Таким образом, прибыла она утром в пятницу!
И никак не могла получить законным путем больничный листок на эти два дня!
Вызвали кадровики «мою» Розу и начинают устраивать допрос с пристрастием, - «как же мол, ты могла взять больничный с четверга, если вечером четверга ты только садилась в поезд?».
А она спокойненько так и отвечает им, - «А я и не садилась в поезд! Я за день до того вывихнула ногу, поэтому я продала свой билет, а меня привезли на машине».
Когда я это услышал, я буквально взвыл, - «Так если у нее был вывих, как же она появилась на работе в пятницу, и при этом никто не заметил, что она хромает, ползает или еще что-то в этом роде?!».
«Кадры» глубокомысленно пожимают плечами: такая вот загадка природы!
Так вот, Данилович, поскольку я в некотором роде потерпел фиаско, я и обращаюсь к вам за помощью, - может, что подскажете, чтобы победить эту гидру многоголовую?
- Да…вопрос. Так сходу и не ответишь!
- Представляете, Данилович, были бы мы где-то так в веке четырнадцатом-пятнадцатом? Сколько было возможностей! В том числе, - в отношении государевых людей.
Выпороть! - Раз.
На мороз без одежды! - Два.
Голым задом в муравейник! - Три.
Сослать на Соловки или за Урал, на худой конец! - Четыре.
Затравить собаками аки пса смердючего! – Пять.
Обвязать канатом и сбросить за борт, - чтобы болтался сзади за шхуной как приманка акулам! - Шесть.
Утопить! - Семь.
Залить свинца в горлянку! – Восемь.
На дыбу! – Девять.
За ребро да на крюк! – Десять.
Четвертовать! – Одиннадцать.
Сжечь на костре! – Двенадцать.
Отрубить чего-нибудь! – Тринадцать.
Подвесить на рее! - Четырнадцать.
Сбросить с колокольни! – Пятнадцать.
Замуровать или закопать заживо! – Шестнадцать.
Вырвать язык, - что б не врал! – Семнадцать.
Эх!
Остается только мечтать…
А в наше время, если бы не закон о госслужбе!
Уволить без выходного пособия!
Подсыпать слабительного и запереть в отделе, чтоб открыть нельзя было!
Отправить куда-то в командировку в самолете с террористами!
Сбросить с парашютом без парашюта!
Когда в пятницу будет ехать с работы в лифте, отключить его и включить в понедельник утром без пяти девять, когда перед лифтом будет стоять огромная очередь желающих попасть на работу!
Дать взятку и на этом же поймать!
Черт! Это я уже заговорился! За что, скажите мне на милость, ей могут дать взятку? Она бы и взяла, так никто же не даст!
Что делать, что делать?!
- Юрий Анатольевич! Дайте ей сделать что-то конкретное, пусть даже простенькое. Поверьте, - она обосрется! А тут вы сзади подстроитесь, как наши истребители в хвост немецким асам во время войны, - и вжарите затем со всей пролетарской ненавистью!
Прошла неделя.
… Данилович! Я ее сделал! Расскажу по порядку. Масла в огонь подбавила она же. Через пару дней после нашего разговора происходит следующий эпизод.
В обеденный перерыв, - так уж получилось, надо было принять срочный факс.
Выскакиваю в приемную, - сидит эта кикимора, куняет. Говорю ей, - «Роза! Сейчас будут передавать очень важный факс! Как только примешь, - сразу заносишь мне!».
Через десять минут мне звонят, - передать, мол, не можем, в приемной никто не берет трубку! Я кричу, - «Как! Не может быть!» и выскакиваю в приемную.
Блядь! Точно, - никого нет! Только набираю в легкие воздуха, чтобы выматериться, открывается дверь приемной и неспешным шагом вплывает эта блядища.
«Ты где лазишь?!», - спрашиваю, - «Я же просил тебя принять срочный факс!!!». И что вы думаете, оно отвечает? – «А я в туалет выходила! Что, я в обед не могу в туалет даже выйти?!».
Я остолбенел от такой наглости. Потом спрашиваю, - «Ну и как, сходила?!».
«Сходила», - отвечает. «Удачно?!», - продолжаю. А самого аж колотит.
Отвечает, - «Нормально. Как обычно!».
Ну, думаю, сука, дождешься ты, я тебя урою!
И второй эпизод. Как говорится, - в ту же лузу!
Сижу я как-то в кабинете при открытых дверях в приемную. Эта макитра где-то лазила по этажам. Слышу - зашла.
Тут звонит ей сынок Борисовича.
И долетают до меня некоторые обрывки фраз, из которых я понимаю, что она своему милому рассказывает, какой у нее начальник козел!
Весь текст передать не могу, но особенно меня покорила фраза, - «Ты понимаешь, это же Гитлер какой-то! Представляешь, родной, я чувствую себя как в гестаповских застенках! И хоть у меня здоровье слабенькое, ты же знаешь, я решила, - буду терпеть! Терпеть, как Зоя Космодемьянская, как партизаны и подпольщики во время войны! А по вечерам буду молиться - сдохнегнидо!»
Ах ты ж кобыла, думаю! Ну все! Будут тебе сейчас «партизанен унд официрен»! Пойдешь ты у меня шпацирен нах!
Короче, - нашел я таки к чему достебаться и через неделю вышел приказ о неполном служебном соответствии специалиста Р.Зубицкой.
- Молодцом, Юрий Анатольевич! Так держать!
…Через два месяца после выхода приказа Бабушкинский районный суд известил министерство, что во исполнение решения суда предписывается отменить приказ о вынесении выговора сотруднику министерства Р.Зубицкой, поскольку при его подготовке были допущены процедурные неточности.
Через год Данилович ушел на пенсию, а через полгода в коммерческую фирму ушел и Юрий Анатольевич.
На его место был назначен Иосиф Борисович.
Его «правой» рукой стала новый начальник отдела, - Розочка Зубицкая.