Петя Шнякин : КАРЛУША

У платформы Томилино полно народу, восемь вечера, люди из Москвы домой с работы возвращается. Мы же с Сашкой Прохоровым приехали купить вина. В Быково ничего достать не смогли. Здесь оказалось, тоже. Холодно, зима... А нам догнаться хочется.
- Петь, я шинок знаю один, на улице Толстова, только стрёмный, там баба с тремя детьми живёт, муж алкаш какой-то. Ну, в общем, подторговывает бормотухой. С наценкой, конечно. Ты как?
- Что как? Согласен...
Только прошли немного, пацан, лет четырнадцати на вид к нам по льду автобусной колеи подкатывает и хриплым голосом просит:
- Дядь, дай двадцать копеек.
Шапка на нём кроличья, уши опущены, но морда наглая.
- Нет у нас денег, иди отсюда, - отвечаю.
Он спокойно направляется стрелять мелочь у других.
Пришли в шинок. Улица Льва Толстова, 12. Большой деревянный дом. Грязь – пиздец. Отопление печное. Сортир на улице. Хозяйка худющая и пьяная, конечно. И дети по дому бегают.
- Вам чего, ребятки?
- Винца хотели бы взять, - отвечаю.
Она к другу моему обращается:
- Саш, а это кто? Нормальный мужик?
- Да это Петя из Быково, в Москве в аптеке работает, не волнуйся.
- Есть у меня четыре бутылки по 0,5. По полтора рубля. Только я с вами выпью, пойдёт?
Я посмотрел на друга, тот утвердительно покачал головой. Отдали шесть рублей. Хозяйку звали Зина. Она сказала:
- Вон на диван пальто кладите, раздевайтесь. Картошка есть на закуску.
Я снял пальто с каракулевым воротником и остался в зелёном шерстяном свитере, что месяц назад купила мать.
Только сели за стол, стук в дверь. Зина открыла, и в комнату вошёл тот самый подросток, что двадцать копеек у меня стрелял. В руке бутылка водки. И ко мне сразу:
- Ты что же пиздил, что денег у тебя нет?
- Да пошёл ты на хуй...
Сильный удар потряс моё лицо, и я упал на диван там, где лежали два пальто. Пацан снял куртку и шапку. Длинные волосы распустились до плеч. Передо мною стояла девица, лет восемнадцати. Небольшого роста и с очень злыми глазами.
- Меня здесь на хуй никто не посылает, понял?
- Понял, - ответил я, чувствуя, как синяк наливается на левой щеке.
- Ну, раз понял, значит, забыли. Меня Галчонком зовут, давай выпьем...
И поставила свою бутылку на стол. Молча расселись и молча выпили. Сашка, после первого стакана куда-то заторопился, видать слышал что-то про необычную гостью. Пришёл муж Зинки, и мы продолжили выпивку. На стене висела старая пыльная гитара.
- Играет кто?
- Нет.
Я снял её с гвоздя, долго настраивал и запел:

Красное, зелёное, жёлтое, лиловое,
Самое красивое на твои бока...

Галчонок употребляла только водку, и понемногу, но от песни пришла в восторг. Она подсела ко мне и сказала:
- Зря я, Петь, тебя так сильно, но ты же сам виноват. Чё ты меня послал?
Я пьянел, и девица казалась мне всё симпатичнее.
- Ладно, проехали.
Мы пили, я пел под гитару, а Галкины глаза смотрели на меня всё добрее. Зинка выставила ещё литр, несмотря на то, что деньги у меня кончились.
К полночи легли спать. Свой новый свитер я спрятал под подушку. Не успев заснуть, я услышал шорох в комнате, где разместилась Галька. Что-то нехорошее промелькнуло в голове. Но, смотрю, всё в порядке, почти голая идёт, в одной мужской рубашке, и ко мне под пальто ложится. Одеял в том доме на всех не хватало. Гладит моё лицо и шепчет:
- Петь, ты прости меня, это я так, с дуру...
Мы трахались почти до рассвета и крепко уснули.
Утром, сильный стук потряс входную дверь. Потом я услышал голос хозяйки:
- Витюня, пришёл! Он вино принёс. Только с зоны откинулся.
Я встал в одной майке, второпях нацепил на себя брюки. Галчонок тоже оделась. Мы опять выпили, но долго не сидели, всех сморил сон.
Проснулись только к обеду. Я засобирался домой, а свитер не могу найти.
- Галь, не знаешь, где мой свитер?
Она обшарила всё вокруг, потом прошла в соседнюю комнату и сказала:
- Витюня, отдай свитер!
- Галь, не брал я его!
- Отдай, я сказала!
- Да говорю, не брал!
Я услышал глухой звук удара.
- Галька, хули, ты дерёшься? Отвечаю, что не брал!
И тут, откинув подушку, я увидел свой свитер. Холодный пот пробил моё похмельное тело. Теперь точно пиздец.
- Галь, поди сюда.
Когда она пришла, прошептал:
- Я его под подушкой нашёл, что делать?
- Давай, одевайся скорей, и вали отсюда, пальто застегни доверху, чтоб свитер не видать...

Через двенадцать лет я высаживался в Томилино вместе с раменским рыбаком-браконьером Мишкой Хламовым. Минут двадцать ждали автобус до речки Пехорки.
- Миш, знаешь, а я тут давно на Толстова в шинке ошивался.
- И Галчонка видел?
-Один раз.
- Как ты живой остался? Она там атаманшей была. Её потом Карлушей стали звать. Удар был, как у Попенченко. Она на зоне парилась, за убийство. Но вроде так и не вышла.
- Жалко.