Tuneiadka : Блудная Птаха

Саня-одноклассник провожал её до дома. Рыцарь хренов.
Но всё-таки классно с пацаном идти. Когда на их пути оказалась оставленная на ночь пустая, бесконечно длинная электричка, они не стали её обходить, потому что Саня Кудлаш продемонстрировал свою смекалку, или физическую силу, или что там у него было вместо. Он раздвинул дверцы вагона, взобрался наверх и протянул Инке руку. Инка задрала ногу, и Саня отвёл глаза. "Наверно, кровищи натекло," - равнодушно подумала Инка. Она была как контуженная.
Всю дорогу они молчали. Интимно так. Типа, какие тут ещё могут быть разговоры между своими-в-доску друзьями? Или врагами... Только один раз Саня решился прервать тишину:
- Что ты обо всём этом думаешь?
Инка не отвечала.
- О матери подумай! - как бы угадывая Инкин настрой, прибавил он.
- Она мне сказала когда-то: "Лучше бы тебя убили", - пожаловалась Инка и пояснила, - "Я с ней однажды уже обсуждала похожую тему..."
Перед её домом они остановились и с минуту постояли на месте, пока Инка не пробормотала:
- Ты иди домой. Я и без тебя разберусь.
Саня с готовностью удалился.

"Щас залезу на пятиэтажку и совершу свой последний полёт," - думала Инка, сидя на поребрике. Самоубийство было для Инки делом уже решённым. Вопрос оставался: когда и где?
"Не, щас не буду. Спать охота. Вот завтра встану, порощаюсь с родными и пойду топиться. С моста - в Неву. Верная смерть."
Ей было не страшно. Она вообще больше не испытывала никаких чувств. Даже плакать не хотелось.

На следующий день Инка собралась в свой последний путь. Однако, сам "последний полёт" был уже отложен на пару-тройку дней. Kуда торопиться-то. Упаковала в пакет пару трусов, пару тельняшек и паспорт. Написала родителям записку: "Я ухожу из дома навсегда. Не переживайте и не ищите меня. Я вас люблю. Инна". Положила её в тумбочку, чтоб не сразу нашли и не пустились в погоню. Поцеловала маму на прощание и сказала, что уходит на работу.
Вместо работы Инка пошла на электричку, которая и привезла её к подружке. Там она прожила два дня, потом пару дней - у другой подружки, после - у третьей.

Инка просто болталась по питерским улицам и думала ни о чём. Она зачем-то пожаловалась фотографу на Невском, что ей негде жить. Он с
радостью дал Инке свой номер телефона и спросил, не хиппи ли она. Вид у неё, действительно, был хипповый и потерянный. Она осунулась и приобрела свой новый, особенный, печально-отчаянный взгляд, который кого-то пугал, а кого-то - притягивал.
Несколько часов подряд она провела на Дворцовой площади, сидя на булыжкиках, и ловила последнее солнечное осеннее тепло. На площади был какой-то праздник, много музыки. Тусовка молодых беззаботных девчонок синхронно разучивала какой-то новый поп-танец.
"Солнце садилось, красное, как холодильник". Рыжеватая девушка Инка долго, невидяще смотревшая в пространство, наконец, поднялась с дворцовых камней и медленно пошла по направлению к мосту.

Но шагов через двадцать её окликнули. Её внимания жаждал очень серьёзный студент иа Индии, смешно выговаривающий русские слова. Инка прогулялась с этим её новым знакомым, обьявив, что она ушла из дома, ей негде жить и, вообще, жрать хочется. Индус купил ей апельсинового сока и стал поучать: "Вернись домой, вернись домой!" Она договорилась с ним о свидании на следующий день и решила опять переночевать у Натки.

Инка медленно брела по Петроградке, пытаясь вспомнить название улицы, на которой жила знакомая девочка Натка. Была уже полночь.

"Красноармейская? Красногвардейская? Краснознамённая?" - гадала Инка искомую улицу, но не очень переживала, что заблудится, потому что знала, что рано или поздно она всё-таки доковыляет до нужного адреса. Да она и вообще потеряла способность переживать...
Инке было немного неудобно обьявляться у Натки второй раз подряд. К тому же, Натка даже не была предупреждена, что у неё опять будет спать эта непонятная деваха Инка. На Инку опять накатили мрачные мысли: "Вот если сейчас какая-нибудь машина остановится, я туда сяду, к бандюкам, и попрошусь с ними остаться. Мне всё равно. Я ж умирать собралась. Мне негде жить. Я человек конченый."

Какая-то иномарка не замедлила остановиться. Инка разглядела в ней мужика лет 50-ти. "Куда ты, девочка, идёшь в такое время? Одна не боишься? Подвезти?" "Одна и та же песня мне посвящается," - грустила про себя Инка, - "А что? Мне пофиг," - и обьяснила мужчине, что где-то тут есть улица со словом "красный". Оказалось, это была улица Красного Курсанта. Она продолжала идти, он продолжал ехать, мирно беседуя. Инка всё-таки уселась в его практичного вида Форд.
Она даже удивилась, когда он честно остановился на Красного Курсанта, чтобы её высадить. Инке мужик этот понравился. Его взгляд заключал в себе таинственное, холодное спокойствие рептилии, но он был с юмором и говорил тепло, понимающе и по делу. Инка заметила на его руке маленькую татуировку - крестик на холмике, которая очень шла k его зэковским глазам.
- Вы сидели? - спросила она.
- Да, - не стал ничего скрывать дяденька.
- Сколько?
- 12 лет.
- За что?
- За спекуляцию, - последовал короткий ответ.
"Барыга какой-то..." - это было всё, что Инка была в состоянии о нём подумать.
Она сказала ему, что ей негде ночевать. Мужчина ответил, что для неё у него найдётся спальное местечко в его однокомнатной квартирке, если она его не боится.
Инка согласилась. Ей вот уже несколько дней было ВСЁ РАВНО.

П.С. Будет продолжение.