Мальдорор : ...а после крестин был банкет...

...собственно, был. Притащиться на сие сомнительное мероприятие меня заставила совесть - сколь можно жить бирюком, когда я в последний раз видел дорогих и любимых родственников, да подстегивали чуть ли не ежедневные звонки счастливого отца - скольки-то там -юродного моего брата, приглашающего посмотреть, какая у него выросла умница и красавица. Ну, что ж - год ребенку исполнился - первая круглая дата, если не считать месяцы. Ладно, потрачу часть субботы - от меня не убудет. Погляжу хоть на представителей своего славного рода.
В церкви толпился народ. Всем хотелось быть поближе к виновнице торжества - миленькой, хорошенькой годовалой девочке, у которой сегодня аж два праздника сразу - крестины и день рождения. Ребенок же, судя по всему, не понимал своего счастья, не понимал, куда его потащил от мамы этот страшный громоголосый женоподобный дядька, заросший волосами, и в конечном итоге разразился плачем на весь храм, когда маленькие пухлые ножки коснулись холодной воды.
Для справления торжества был выбран ресторан восточной кухни в оживленной части города. В банкетный зал набилась вся многочисленная родня - все эти дядьки, тетки, бабы и деды, которые, я уверен, друг друга видели столь же часто, сколь видел их я. А больше двух третей присутствующих я видел впервые.
Хозяином праздника был молодой парень лет тридцати пяти - судя по одежде и манерам, менеджер среднего звена какой-нибудь небольшой фирмы. Улыбчивый, в душе он явно боролся с собой, так как его раздирали противоположные чувства - бесшабашная застольная удаль и радость отцовства с одной стороны, и тихий ужас, когда он пытался прикинуть, в какую копейку влетит ему это торжество, так как приглашенных явилось несколько (хм - "несколько") больше, чем он ожидал. Дело в том, что за те долгие года, что родственники не виделись, многие успели попережениться, повыходить замуж, и в итоге каждый "дядясаша" притащил с собой свою "тетюманю", а особо одаренные привели и многочисленных своих отпрысков, дабы и те смогли полакомиться за чужой счет.
При всем моем врожденном цинизме, мне стало немного жаль этого славного парня, и я заказал блюдо подешевле, нежелая его разорять. Может, мне показалось, но когда я огласил свой выбор, на его лице промелькнуло невольное чувство благодарности, ведь он знал, что кто-кто, а я в еде толк знаю.
Моя жертва, однако, не спасла общего положения дел. Конечно, не их вина, что различные сантехники, инженеры, и младшие научные сотрудники, попав в кои-то веки в подобное заведение, да еще и задарма, пытались ухватить кусок пожирнее. Ну да это их дело, в конце-концов.
Постепенно, под холодные закуски ушла первая партия спиртного на столе. Мужики сдвинулись потеснее, оставив своих "тетьклав" обсуждать шмотье и сериалы, кое-кто расстегнул верхнюю пуговку, ослабил узел галстука, рожи слегка раскраснелись и речь потекла свободней. Во взглядах появился задорный прищур, молодецкие улыбки появились на изрядно потасканных жизнью лицах. Ближе к торцу стола, рядом с отцом ребенка, сидел представительный мужчина средних лет в дорогом костюме. Похоже, что он, подобно мне, понимал сложившуюся ситуацию, и вел себя скромно, хотя судя по родственным сплетням, что ходили про него, мог позволить купить себе этот ресторан и прилежащие к нему строения тут же, не вставая с места. Да, вот ради таких людей и приходят гости на торжества - кто-то - в процессе распития ненавязчиво попросить работу, кто-то - просто зарекомендоваться, на всякий случай - известно ведь, много этих "случаев" бывает в сложившейся экономической ситуации. Одним словом - шакалы..
Мне же все происходящее было глубоко по барабану. К спиртному я не притронулся, публично обьявив, что не пью. Просто не хотелось мне пить с присутствующими - не потому, что я сноб, а - не хотелось. Глядя, как эти люди, толком не знающие ни хозяина вечера, ни его жены, ни, по сути, друг друга, подобострастно улыбаются и произносят хвалебные речи в честь именинницы.
Больше всего меня раздражали двое. Один - в толстых роговых очках, с реденькими сальными перхотными волосенками, в несвежей сорочке - типичный сотрудник какого-нибудь бесполезного НИИ, ежесекундно подрывался с места с очередным глупым неостроумным тостом, которые явно зазубривал с купленной на лотке книжицы, и сам себе смеялся и хлопал в ладоши. Идиот. Другой - мужик, в полном смысле этого слова, с физиономией колхозника, с сельским говорком, явно какой-нибудь бывший прапор, понимающий лишь командно-подчиненный тон, тоже откалывал несуразицы казарменного типа, и громко кричал "Ура!" в конце тостов. Собравшиеся, естественно, считали своим долгом кричать за ним, вследствие чего у меня разболелась голова.
Был также и хлипкий интеллигентик в бабочке и - зачем-то - с розой в петлице. Тот цитировал классиков, читал отрывки стихов, в том числе и собственного сочинения, и толкао высокопарные тосты, полные пафоса и псевдовеличия. В конце концов, мне это надоело, и впервые за вечер я попросил слова.
Все умолкли, глядя на меня. Окинув взглядом толпу "дядьпаш" и "тетьмарусь", я встал с места, и вышел из-за стола, с расчетом, чтобы меня было хорошо видно всем, и начал речь...
- Господа, прошу минуту внимания. Несправедливо было бы, если б и я не поздравил эту чудесную девочку с днем ее рождения и с днем ангела - воистину, незаурядный день, когда у тебя два праздника сразу! Но, господа, неужели же вы не видите, что она вас боится!? Да, представьте себе, вы - желающие сказать приятные вещи в ее адрес (а более того - желающие произвести приятное впечатление на ее родителей, чтобы они поняли, что не зря позвали вас на праздник) - вы заставляете ребенка страдать! Неужели не замечаете вы, как пытается ребенок спрятаться на руках у мамы, зарыться, найти защиту от ваших мерзких громких морд?! - По залу пробежал возмущенный шепоток, но в повисшей тишине я продолжил
- Вот, вы пришли поздравлять ее и родителей. А могу ли я спросить, много ли из вас, господа, знает, как зовут именинницу? Как зовут ее мать? Какова фамилия ее отца, которого вы называете исключительно в уменьшительной форме его имени, и то частенько забывая его, и спрашивая потихоньку друг у друга, перед тем, как произнести очередной НЕЛЕПЫЙ ГЛУПЫЙ ТОСТ??? - Я вошел в раж, и меня трудно было остановить. Краем уха я слышал приглушенное - "Напился!", "Чего он несет?", "Как он смеет?", и тому подобное. Прапор-солдафон поднялся с места, с рюмкой, полной водки, и дружелюно крикнул мне - "Ну, будет! Иди сюда - выпьем!", но осекся под моим пристальным взглядом.
- Перебивать некрасиво, уважаемые! Не перебивал же и я вас, в то время, как вы несли совершеннейшую чушь? Так дайте же мне высказаться. - Неспешно я подошел к интеллигентишке.
- Вот ты. Ты тут сыпал художественной речью, сравнивал рождение девочки с рождением Христа, с началом новой эры, чуть ли не звезду Вифлеемскую в небе искал. А звонил ли ты хоть раз родителям девочки, когда она болела? Звонил ли просто так, справиться о ее здоровье? Звонил ли спросить, не нуждается ли молодая семья в твоей помощи? А? - Хлюпик потупил глазки, и стал пристально рассматривать вычурный узор на тарелке, заливаясь пунцовой краской.
- А ты, тетя Люся. Ты тут весь вечер отвешивала комплименты матери, а помнишь ли ты, как пела год назад? - "Деревнщина, без образования, не пара!". Можешь ли ты повторить свои слова прилюдно, в глаза этой замечательной девушке?
Ты, Сергей Петрович. Выдал удачно сироту-племянницу замуж, получил хороший калым. Что ж, достойно тебя и на тебя же и похоже. Отделался вовремя. Но скажи мне любезный, скажи, жравший тут целый вечер за счет вот этого замечательного молодого человека, как скурпулезно подсчитывал ты состояние твоего на тот момент возможного зятя, как ломал голову - выдавать, не выдавать? Что же ты тут светился счастьем и душевно жал ему руку, если в сердце твоем - лишь холодный расчет?
Стыдно мне за вас, господа. Стыдно и за себя, так как я состою с вами в родственных отношениях. Надеюсь, вы тут от пуза наелись - я не хочу стыдиться впредь, и выдя в туалет, завернул на кухню, где и всыпал в горячее добрую порцию яда курару.

Что тут началось! Руки многих сами собой рванулись к горлу, лопались галстуки, выкатывались глаза. Я спокойно накинул плащ и вышел. Пускай посуетятся, пускай поблюют в тарелки, а я люблю вот так пошутить. Откуда у меня, простого человека, может быть яд курару, да еще и на толпу в сорок человек?..