Ик_на_ЖД_Ёдяд : Тысяча и одна буква. История третья, последняя.

Однажды визирь по имени Фаридун Ибн-Шарук охотился на газелей. В разгар охоты визирь заметил среди мчавшихся прочь грациозных животных одну особенную козочку, отличавшуюся невиданной статью и позлащенными рожками. Визирь захотел во что бы то ни стало догнать и убить ее, и преследовал ее на своем коне долго, пока не углубился в самую глушь оливковой рощи. Конь его топтался в нерешительности, а сам визирь, захваченный полностью желанием пустить стрелу, натянул тетиву. Газель, загнанная в чащу, не в силах была более скрываться, и остановилась, понуро опустив голову, в ожидании неминуемой смерти.
Фаридун Ибн-Шарук, собравшийся было стрелять, вдруг увидел, что из прекрасных глаз газели капают слезы. И сердце его дрогнуло от жалости к невинному созданию, и он опустил лук.
И тогда газель молвила человеческим голосом: «О, охотник. Ты пощадил меня, сохранив жизнь. За это я расскажу тебе о трофее, которого точно нет в твоем дворце. Ты добудешь его, и обретешь счастье.»
Визирь рассмеялся: «В моем дворце, да будет тебе известно, есть шкуры и рога всех существующих животных. Я величайший охотник!»
«Этот трофей, о охотник, - не животное. Это книга. Величайшая на свете. Книга Книг, называемая просто – Аль-Китаб, что означает «Книга». Прочитав ее, ты узнаешь ответы на все свои вопросы, ибо в Аль-Китаб написано обо всем, и о том, что было, и о том, что будет».
«И где же эта чудесная книга?» - недоверчиво спросил визирь.
«В сердце Великой пустыни, в пещере. Но знай: ее охраняет могущественный ифрит.» - и с этими словами газель исчезла среди деревьев, будто растаяла в воздухе.

Вернувшись в город, визирь не мог найти себе места оттого, что страстно возжелал добыть себе эту диковинную книгу. Ни танцы наложниц, ни сласти, ни вино не могли развеять его тоску по недоступному ему предмету. «Где же эта пещера?» - сокрушенно думал Фаридун Ибн-Шарук, и вопрошал об этом у заезжих торговцев, но никто не давал ему ответа, и каждый качал головой.

Как-то, во дворец явился дервиш с сообщением для визиря. Визирь удивился, когда слуги донесли, что его дожидается дервиш, но повелел принять бродягу.
И дервиш предстал пред его очи, и произнес:
«Всевышний да благословит тебя, о визирь, и да приветствует благословением и приветом вечным, длящимся до судного дня! Узнал же я, о почтенный визирь, что ты вопрошаешь у торговцев о пещере в Великой пустыне, в которой обитает могущественный ифрит. Я знаю, где находится эта пещера, и могу сопроводить тебя и твоих людей к ней!»
Фаридун Ибн-Шарук возрадовался, потому что его мечта как никогда оказалась близка, и спросил у дервиша, чего тот хочет в награду за это.
«Я хочу немногого, о визирь, да пребудет с тобой милость небес. Мне нужен дом в Мекке, и немного товара, чтобы начать торговать».
Визирь подумал, и согласился, повелев своему слуге отправиться в Мекку, и подготовить там дом, который он некогда купил, надеясь поселиться на время хаджа.
Вскоре в Великую пустыню направился караван, а во главе, на белом верблюде, ехал визирь, а дервиш верхом на муле указывал путь среди песков.
Долго ли, коротко ли, но достигли они одинокой пещеры посреди пустыни. Визирь понял, что дервиш его не обманул.
«Я исполнил свое обещание, ты можешь зайти в пещеру. Но знай, что обитающий в ней ифрит загадывает всякому входящему загадки. Не отгадавшего хоть одну из них ифрит заколдовывает своими чарами». Известие напугало визиря, но жажда добыть величайшую книгу возобладала над голосом разума, и визирь вошел под темные своды, оставив снаружи всех своих людей, и с ними остался дервиш.
Джинн, высокого роста, с сильными руками и большой головой, был прикован к стене пещеры, а рядом на камне покоилась Аль-Китаб. Газель не обманула визиря. Визирь в молчании застыл, не зная, как ему начать разговор с внушающим трепет созданием.
«Зачем ты явился сюда, человек?» - грозным голосом спросил ифрит, и эхо от его голоса заставило пещеру дрожать.
«За книгой» - честно ответил Фаридун Ибн-Шарук.
Ифрит засмеялся. «Да будет тебе известно, что мой вопрос и был первой загадкой, которую ты сам себе загадал. Ты ее не отгадал», - хохоча, поведал джинн. – «Ты пришел не за книгой, а за знанием. Разве книга ценна своим переплетом или красотой почерка?» Фаридун Ибн-Шарук в отчаянии воскликнул: «Книга ценна знанием, которое записано в ней, и пустая книга без букв ценной быть не может, и книгой не является. А значит, книга и есть знание!»
Джинн удивленно посмотрел на Фаридуна, и молвил: «Ответив, что книга ценна не переплетом и не красотой слов, а знанием, ты отгадал вторую загадку. Сказав же, что книга и знание - неразделимые вещи, ты вернулся к первой загадке, которую на самом деле загадал себе сам. Ты пришел за знанием, которое суть книга, которая суть знание. Выходит, ты отгадал и первую загадку. А теперь отгадай третью:
Кем ты станешь завтра?»
«Я не знаю», - признался визирь, - «Об этом может быть написано в Аль-Китаб, но она у тебя, о джинн, и я не могу в нее заглянуть».
«Ты удивительный человек, Фаридун Ибн-Шарук», - сказал джинн, и от упоминания своего имени визирь вздрогнул, - «Ты отгадал загадку, не отгадав ее. А потому ты получишь книгу. Впрочем, я тебя все равно заколдую». И, обратившись столпом пламени, джинн умчался вон из пещеры, оставив цепь пустой.
Фаридун Ибн-Шарук поднял Аль-Китаб, и вышел, радостный, на свет из тьмы.

Каковы же были его удивление и смятение, когда, выйдя из пещеры, он обнаружил, что стоит на улице Самарры! Ни невольников, ни воинов, ни того дервиша, что показывал ему дорогу. Неужели они остались в пустыне, ожидая его? Фаридун Ибн-Шарук обернулся, надеясь увидеть вход в пещеру, откуда он только что вышел, но увидел только городскую стену.
Тогда визирь отправился в свой дворец, желая понять, что же произошло с ним, и с его людьми. Стоило лишь миновать ворота, как дальнейший путь ему преградили стражники. «Как вы смеете, я - визирь Фаридун Ибн-Шарук! Немедля пропустите меня в мой дворец!» - вскричал он в гневе, но стражники только рассмеялись. «Пойди прочь, безумец, визирь находится в своем дворце, а тебя мы не знаем», – сказал Фаридуну Ибн-Шаруку один из них, и погрозил бедняге обнаженным мечом.
В это мгновение Фаридун Ибн Шарук увидал, как на крыльцо дворца вышел как две капли воды похожий на него человек, облаченный в платье визиря. Фаридун Ибн-Шарук, не веря своим глазам, бросился к одному из многих пышных фонтанов подле дворца, и заглянул в недвижную воду в фонтане, и увидел, что сам он - вылитый дервиш, сам на себя непохожий. Вот в чем заключалось колдовство ифрита!
Поняв, что и ифрит его не обманул с колдовством, он заплакал, и в слезах, проклиная злодея-дервиша и джинна, отправился в Мекку, чтобы очиститься от постигших его скверны и печали, и попросить милости у небес.
Войдя в Мекку, он, помня, что еще визирем даровал злодею-дервишу дом и лавку с товарами, чтобы начать торговать, первым делом разыскал тот дом, а в доме никого не было. «Здесь я и поселюсь после хаджа», - решил Фаридун Ибн-Шарук, и направился к Каабе.
В толпе паломников, совершающих зикр, Фаридуну Ибн-Шаруку открылось божественное откровение: неведомый голос молвил, что отныне он, бывший Фаридуном Ибн-Шаруком, должен однажды стать пророком. И было ему указано, что пророчества свои он найдет в той книге, что пылилась в его суме, от горя забытая.
Совершив хадж, Фаридун Ибн-Шарук нарекся именем Ибрагим, что означает «божественный», и остался жить в доме, который некогда даровал, так вышло, самому себе.
Долгое время Ибрагим жил простой жизнью лавочника, и не решался заглядывать в Аль-Китаб, чтобы не нарушить обретенный им покой тяжестью знания.
Прошло время, и Ибрагим все же почувствовал силу намерения исполнить свое предназначение, и открыть Аль-Китаб, и прочесть в ней пророчества.
В жаркий день, сидя под навесом подле своего дома, лавочник Ибрагим раскрыл Аль-Китаб наугад. И прочел там: «Жил-был в Дамаске некий бедняк. Звали его, допустим, Абдалла…»
В этот самый миг с улицы его окликнул молодой паломник с длинной бородой.
***********************************************************************
Послесловие.

Эти три истории я почерпнул из малоизвестного апокрифического Приложения к переводу "Тысячи и одной ночи", сделанному французом Галланом. Если верить сообщению доктора Али Ибн-Хосроя из Каирского музея, авторство Приложения приписывалось вплоть до восемнадцатого века небезызвестныму Абдалле (Abd-Allah) Аль-Джахшияри. Однако, к моменту, когда за переложение "Тысячи и одной ночи" для европейцев взялся Галлан, работавший с поздней египетской компиляцией, авторство Аль-Джахшияри было поставлено в том числе и самим Галланом под сомнение, и в первую редакцию Приложение не вошло, главным образом, в силу указания на то, что "Тысяча и одна ночь" как раз и является упоминаемой в историях книгой Аль-Китаб, и, кроме прочего, не содержит в себе диалогов Шахрияра и Шахразады.
Судя по всему, Галлан не решился возбуждать в литературной, а возможно и теологической, среде рассуждений на тему божественного происхождения книги, и предпочел направить издателю скомпилированные остальные фрагменты из египетского списка, щедро сдобрив их непристойностями, чтобы подогреть интерес досужего читателя к памятнику литературы Древнего Востока, а заодно превратить книгу в замысловатое развлекательное чтиво о волшебстве, упростив ее. Таким образом, только сегодня мы получили возможность ознакомиться с недостающим фрагментом.
К сожалению, если следовать логике изложения фрагмента, в историях отсутствует часть, касаемая того, как Абдалла стал визирем, и что стало с изначальным дервишем, имени которого мы не знаем. Возможно, это была попросту выдумка Абдаллы Аль-Джахшияри, осознанный литературный прием, направленный на разрыв характерной для цикла рекурсивной канвы. Может статься, когда-нибудь утраченная часть - если она только существует - будет вновь обретена, и мир откроет одну из своих последних тайн.

Норберт Ван Гийом, Лейден, 1923г.