Шева : Стульчик

«Сам козел!», - крикнул Федорович вдогонку водителю серого Форда-Мандео, проехавшего пешеходную зебру на красный светофор да еще нагло посигналившего Федоровичу, неторопливо переходившему улицу.
«Развелось этих козлов, - пройти не дадут!», - сердито подумал он. Настроение и так было поганое, да еще какой-то засранец пытался его еще усугубить.
А не в духе Федорович был потому, что достал его уже до самых печенок ремонт. Прав был Жванецкий: ремонт - это процесс, который нельзя закончить, его можно только прервать.
Пошел уже четвертый месяц, как явно в недобрый час Федорович начал делать ремонт своей небольшой «двушки». Все намеченные им планы по поэтапным срокам были сорваны. Денег уже ушло немеряно, но траты впереди еще предполагались приличные.
Нанятые строители, - а их бригад уже много прошло через квартиру Федоровича, обманывали, воровали, пили, портили купленные материалы, опаздывали, просили аванс, не сделав еще ни на копейку, - и в результате изрядно потрепали нервы Федоровича, давно уже бывшие неидеальными.
…Перейдя улицу, Федорович подошел к двери недавно открывшегося невдалеке от его района нового мебельного с претенциозной вывеской «Шкафы & кухни», и зашел в магазин.
Внутри магазин оказался гораздо больше, чем казался снаружи. Возможно, - за счет приличной глубины торгового зала, а может, из-за яркого света светильников на потолке. Время было раннее, посетителей было мало.
Вообще-то Федорович искал тумбочку под компьютер, подаренный ему в прошлом году на день рождения сыном. Старенький журнальный столик, на котором тот сейчас стоял, он хотел выбросить, или отдать соседке, которая всегда говорила, что любую ненужную рухлядь готова забрать на дачу.
Требований к тумбочке была два. Первое, - чтобы понравилась и «ласкала взор», как любил говаривать Федорович. Второе, - банальное: тумбочка не должна была быть дорогой.
Медленно осмотрев не только бывшие в наличии тумбочки, но и всю мебельную экспозицию, выставленную на обозрение покупателей в зале, и успев подумать про себя, что со стороны он, наверное, напоминает немного Воробьянинова, когда тот с Остапом осматривал гарнитуры со стульями перед на мебельным аукционом, Федорович вдруг заметил в кухонном отделе зала большой вырез в полу, а в нем, - круто ведущую вниз металлическую лестницу. Снизу в глаза бил довольно яркий, но почему-то пульсирующий свет.
Федорович оглянулся. Один из двух молодых парней-продавцов, находившихся в зале, дремал за своим компьютером, второй выписывал какие-то бумаги, очевидно счета или квитанции, оживленной группке, состоявшей из очень крикливо одетой женщины и двух ребят под тридцать. Наверное, покупают что-то в офис, - подумал Федорович.
Как любопытная кошка он ступил на первую ступеньку лестницы и осторожно начал спускаться вниз. Помещение внизу, бывшее, очевидно, раньше подвалом, удивило его. Оно было пустынным, - не в смысле мебели, - а в смысле отсутствия посетителей. Все стены были почему-то разного цвета, причем цвета были какие-то агрессивные: оранжевый, бордово-красный, ядовито-зеленый и фиолетовый. Свет мигал.
Было это от того, что так и было задумано, или просто лампы плохо контачили, было непонятно. Спросить было не у кого, ибо кроме него в этой странной комнате не было больше никого. Из живых существ. Зато вдоль каждой из стен стояли молчаливые шеренги стульчиков самых что ни на есть различных конструкций. Круглые, квадратные, высокие, низкие, кожаные, деревянные, металлические, пластмассовые - чего только здесь не было!
Пройдя неспешно по всему периметру подвала, Федорович почувствовал, как его магнитом тянет подойти к одному стульчику.
Этот стульчик понравился ему сразу. Стульчик был барным, с круглым кожаным сиденьем, на высоких хромированных ножках с изящно выгнутой полукругом спинкой. Воровато оглянувшись и убедившись, что в подвале по прежнему никто не появился, несмотря на висевшую грозную табличку «На стулья не садиться!», Федорович быстренько залез на стульчик, поставил ноги на хромированные перекладины и оперся спиной на спинку стула.
В голове автоматом всплыл слоган так нелюбимой им рекламы, - «Почувствуйте райское наслаждение!». Стульчик был не просто удобен, - он был охеренно удобен! Казалось, что вся его конструкция была сделана по индивидуальному заказу именно под его, уже немолодое тело вышедшего на пенсию летчика. Сиденье стульчика настолько мягко приняло его половинки, что Федорович даже почувствовал некоторый прилив возбуждения в давно неиспользуемых яичках.
Он слез со стульчика, посмотрел на цену. Цена равнялась той максимальной цене, которую он был готов заплатить за тумбочку под компьютер.
Venus-Hoker, - прочел Федорович на бирке, приклеенной скотчем к спинке стульчика.
Федорович ухмыльнулся, - а может, действительно, обойтись пока без тумбочки? Зато поставить этот стульчик на балконе и любоваться открывающимся с него видом на лесопарк!
Свет в подвале замигал еще сильнее, как бы приветствуя его решение.
«Все, решено!», - подумал Федорович и поднялся из подвала наверх. В зале как будто ничего не изменилось. Один продавец продолжал дремать, второй по прежнему был занят крикливой бабой и ее парнями.
Федорович решительно двинул к «спящему». «Спящий» проснулся и услышав, что речь идет всего лишь об ОДНОМ!, он еще брезгливо уточнил, - ОДНОМ? стульчике, гордо заявил, что он старший продавец-консультант, и, мол, с таким мелким вопросом надо обращаться к продавцу-консультанту, - он небрежно кивнул в сторону другого парня.
«Но он же занят?», - попытался резонно возразить Федорович. «Он сейчас освободится!», - бросил ему, засыпая на ходу, «старший менеджер». Федорович матюкнулся в душе, и побрел куда послали.
Ждать пришлось еще минут семь-восемь.
Когда Федорович объяснил, что именно он хочет приобрести, обнаружилось неприятное обстоятельство. Оказалось, что забрать стульчик прямо сейчас нельзя, так как это выставочный экземпляр.
Надо: или ехать на склад черти-куда и забирать его самовывозом, или оплачивать еще и доставку, и тогда в назначенный день его привезут. Пришлось Федоровичу раскошелиться еще и за доставку.
… Стульчик привезли на следующий день вечером. Парень-грузчик осторожно перешагнул порог квартиры, держа в руках обернутый полиэтиленом стул, спросил, - «Куда ставить?». «Да ставьте прямо здесь, - в коридоре», - засуетился Федорович. «Проверяйте цвет обивки, - такой, как заказывали?», - строго спросил парень. Федорович проверил, - действительно, бежевый, - именно такой, как он выбрал в магазине по образцам. «Да, все нормально!», - проговорил довольный Федорович. «Тогда расписывайтесь!», - парень сунул Федоровичу квитанцию. Федорович расписался в указанном месте. Грузчик сложил бумажку вчетверо, засунул ее себе во внутренний карман курточки, попрощался и был таков. Федорович решил, что примерять стульчик к балкону он будет завтра, чтобы сделать это неспешно, - продлевая удовольствие.
…Но вместо удовольствия вышло расстройство.
Сняв упаковку и внимательно рассмотрев стульчик при дневном свете, Федорович обнаружил, что стульчик то - с браком! На одной из хромированных ножек на внутренней стороне он обнаружил желто-грязные потеки, которые ни горячей водой, ни стиральным порошком, ни, - уже потом, когда он понял, что это проблема, - растворителем, удалить не удалось.
Когда Федорович перестал летать, до выхода на пенсию он несколько лет прослужил военпредом на авиазаводе, поэтому он быстро понял, что дефект, к сожалению, чисто заводской, и произошел, очевидно, из-за того, что при хромировании была нарушена технология.
Настроение с утра было безнадежно испорчено.
Федорович достал копию квитанцию из магазина, нашел в ней телефонный номер, и начал звонить в магазин.
- Здравствуйте! Это магазин «Шкафы & кухни»?
- Да! А что вы хотели?
- Да я у вас на днях купил барный стульчик. Вчера его привезли. Сегодня я его рассмотрел, - а он бракованный!
На том конце трубки возникла пауза.
- Алло! Вы меня слышите?
- Слышим, слышим! А что ж вы сразу не сказали, что он с дефектом?
- Так сразу этот дефект в глаза не бросается, это уже утром сегодня на свету увидел.
- Плохо, мужчина.
- Подождите, подождите! Это вам должно быть плохо, а не мне! Это я что ли виноват, что вы стулья бракованные продаете?! Вы это бросьте! Кстати, в вашей же квитанции, - вот я ее держу перед собой, написано, - «гарантия двенадцать месяцев»! Не прошло еще и двух дней, между прочим!
Парень на том конце трубки было крепко задумался, затем бодрым голосом произнес:
- Ну, хорошо, подъезжайте к нам на склад, мы вам поменяем стульчик.
- Стоп-стоп-стоп! Я же заплатил вам за доставку! Почему это я должен теперь возиться с вашим бракованным товаром? Вот вы и доставляйте!
- Ладно, мужчина, не кипятитесь, заменим вам стульчик! Но надо будет подождать.
- Сколько?
- Я думаю, в начале следующей недели. В понедельник-вторник у нас будет машина с фабрики с новой партией товара, вот из нее и заменим.
- Ну, хорошо. Вы же позвоните предварительно?
- Конечно, позвоним!
Федорович положил трубку.
«Ну, наглецы!», - клокотало у него внутри , - «Мало того, что бракованный стульчик подсунули, так еще и сам езжай меняй! Хамье молодое!».
…Когда эпопее по замене стульчика пошел второй месяц и Федоровича уже чуть ли не открытым текстом начали посылать на хуй, Федорович, приняв граммов двести успокаивающего, и побагровев от злости как помидор, сначала позвонил магазинному продавцу-консультанту Константину, и объяснил ему, что он о нем думает, затем произвел те же сексуальные действия в особо изощренной форме, к сожалению, - мысленно, в отношении старшего продавца-консультанта Эдуарда. Затем, слегка отдышавшись, начал набирать номер телефона приемной директора фирмы.
Той, естественно, не оказалось на месте, но девушка - секретарь достаточно любезно предложила перезвонить ее заместителю.
«Валяйте!», - сурово ответил Федорович.
Со своей собеседницей, представившейся Еленой Ивановной, Федорович никаких противозаконных действий, даже мысленно, совершать не стал. Зато он популярно ей объяснил, что, по его мнению, фирма, в которой заместителем руководителя является Елена Ивановна, - полный отстой, поскольку такого количества дебилов в одном месте он давно не встречал. Метод их работы, - продажа бракованного товара с последующим «погружением» клиента в паутину невыполняемых обещаний с одновременным использованием цепочки повторяющихся лживых сообщений давным-давно устарел и, по его твердому убеждению бывшего кадрового офицера, непременно в ближайшее время приведет их фирму к краху, чему он, как один из обманутых клиентов, будет очень рад.
Федорович сглотнул накопившуюся слюну, - «как у верблюда!», - мелькнуло в голове, и набрав в легкие воздуха, хотел продолжить, но ему не дали.
«Мужчина! Вам что, делать больше нечего?!», - рявкнула на него из трубки грубым голосом Елена Ивановна. «Офицер, называется!», - пренебрежительно продолжила она. «Если у вас проблемы с нашей фирмой, - доложите четко и ясно, - что, кто, где и почему! Разберемся, накажем!. Клиент всегда прав!», через небольшую паузу она продолжила, - «А если не прав, мы и с клиентом разберемся!».
Федорович ошарашено закрыл рот.
«Так что там у вас, мужчина?», - продолжала Елена Ивановна голосом, напомнившим Федоровичу командирский голос их комэска, - «Говорите быстрее, я и так занята!».
Федорович в телеграфном стиле доложил ситуацию. «Точно, что козлы!», - оперативно дала оценку Елена Ивановна. «Хорошо. Сейчас я разберусь, если на складе есть, - завтра вам стульчик заменят. Если нет, - насколько я помню, такой стульчик стоит у нас в выставочной экспозиции. Надо проверить. Тогда вам его подвезут послезавтра. Устраивает?».«Так точно!», - отрапортовал Федорович.
«Вот и отлично!», - отреагировал женский голос на том конце провода. Затем она как будто усмехнулась, - так показалось Федоровичу, и уже более мягким голосом сказала, - «Я проконтролирую, чтобы в выполнении этого задания были задействованы наши лучшие дебилы! Всего хорошего!».
На этот раз Федорович положил трубку почему-то очень медленно. В голове всплыло услышанное им когда-то в телевизионном комментарии боксерского поединка слово, - «грогги». Насколько он помнил, оно означало состояние боксера, когда после сильного пропущенного удара тот на какое-то время теряет ориентацию во времени и пространстве. И тогда, как сказал комментатор, его можно добивать.
«М-д-а-а…», - только и смог вымолвить Федорович.
На следующий день ему позвонили и очень уважительно сообщили, что, к сожалению, на складе сейчас такого стульчика как у него нет, но он есть на выставке и, как и обещала ему САМА Елена Ивановна, завтра в первой половине дня стульчик будет у него.
…Когда стульчик действительно привезли, Федорович, наученный горьким опытом, придирчиво его рассмотрел, но никаких дефектов не обнаружил.
Хотел было позвонить Елене Ивановне, - поблагодарить, но потом застеснялся. «Точно, подумает, - не офицер, а сопля какая-то!», - вздохнул Федорович, затем бережно занес стульчик на балкон и поставил его.
Балкон после ремонта стал его гордостью, которой он хвастал перед детьми и знакомыми. Дело в том, что он сделал так называемый вынос балкона, причем со всех трех сторон. За счет этого он получил, с одной стороны, как бы увеличение размеров и объема балкона, с другой, - по внутреннему периметру балкона у него появилась довольно широкая, - сантиметров сорок, полочка-подоконник, которая теперь, с покупкой стульчика, превращалась как бы в барную стойку.
Вот теперь Федорович и выкладывал из стоявшего на кухне холодильника на этот импровизированный столик, предварительно широко распахнув створки балконных окон и постелив полотенечко, еще не начатую запотевшую бутылку водки, заранее порезанную аккуратными кружочками полпалки салями, дразнящий большими круглыми дырами швейцарский сыр, баночку любимых испанских маслин с лимоном, купленную вчера в маркете уже нарезанную тонкими просвечивающимися скибочками семгу, и несколько маленьких пупырчастых нежинских огурчиков, приобретенных там же.
Затем он отрезал несколько кусочков хлеба, положил их на маленькое, почти чайное блюдечко, достал приборы и оглянув все это добро, сказал, причем даже не сказал, а как добры молодцы в сказках, молвил, - «Ну что ж, приступим!».
Осторожно взобрался на стульчик, уже подвинутый к широкому балконному подоконнику.
Вид с его балкона открывался роскошный: широкая магистральная дорога, по одну сторону которой сверкали веселыми яркими свежепокрашенными цветами недавно появившиеся многоэтажные новостройки, а по другую, - великолепная панорама соснового бора, уходящая далеко к горизонту.
Федорович налил первую.
Крякнув, выпил, и начал закусывать. Было немного неудобно, потому что стульчик оказался несколько выше, чем думал Федорович, - его колени практически упирались в подоконник, а к тарелкам даже приходилось наклоняться, чтобы ненароком не капнуть соусом или маслом на белоснежный пластик. Но после выпитой второй, а за ней и третьей, на душе сначала потеплело, а затем стало совсем хорошо, и не только эти мелкие неудобства, а и все херовое, произошедшее за сегодняшний день, казалось, кануло куда-то далеко, к чертям собачьим.
Федорович и не заметил, как за размеренной, неспешной, мысленной беседой с умным человеком, - то есть с самим собой, на донышке бутылки осталось уже значительно меньше половины, - граммов сто, а может, чуть больше. Взглянув на бутылку, он принял командирское решение, - «еще стопочку, и хватит!».
Чуть привстав со стульчика, - чтобы было удобнее взять, он неловко взмахнул рукой и задел полупустую бутылку, которая, как в замедленных кинокадрах, начала крениться в сторону улицы и так же медленно выпадать с балконного подоконника.
Федорович, не успев даже чертыхнуться, сделал резкое движение вперед всем телом в надежде все-таки поймать эту ускользающую от него предательницу.
Заскользив домашними тапочками, ноги оторвались от хромированной перекладины барного стульчика, грузное тело в мгновение перевалилось через низкий подоконник и даже фраза Федоровича, заканчивающаяся банальным «… твою мать!», прозвучала уже не на уровне его этажа, а на пару этажей ниже.
Вечерело, и глухой удар о землю не привлек ничьего внимания.
Стульчик сначала постоял на балконе накрененным, - как в то мгновение, когда Федорович стартовал с него в свой последний полет, затем, может под влиянием порыва посвежевшего ветра, а может, по какой другой причине, сам опять стал на все свои четыре ножки.
Было непонятно, грустит ли он о потере хозяина, или уже думает о том, в чьи руки, - мужские или женские он попадет завтра, и насколько долгой будет его жизнь в этих новых руках.