Збараж : ЦВЕТ ВОДЫ

I
Карстен отложил в сторону автомат и потянулся за небольшим рифленым термосом. Через минуту над
водой уже потянулся едва уловимый запах кофе. Он не увязывался с окружающим пейзажем, этот
спокойный домашний аромат воспринимался в глухих днепровских плавнях как нечто чужеродное.
Примерно так должно быть воспринимается благоухание французских духов в трущобах.
- Эй, где ты умудряешься доставать кофе? В этой проклятой стране нет даже нормальных сигарет, -
Дитмар произнес все это слезая с наблюдательной платформы, оборудованной в кроне старой
разложистой липы.
- Русские не любят кофе, они пьют чай, - термос уже был закручен и спрятан в ранец.
- Да, - согласился Дитмар, - как и англичане черт их дери. Не зря ведь они снюхались.
Он присел на корточки и заглянул в палатку. Минут пять он копался в вещмешке, после чего
появился с банкой консервированной ветчины.
- Мне все время хочется жрать… последнее время, - он достал консервный нож.
- Да тебе всегда хочется жрать, ты дома вставал ночью чтобы съесть колбасы с горчицей, -
Карстен усмехнулся, - ты обжора, хотя и тощий.
- Это тебе Анна сказала, вечно она про меня всякую чушь болтает.
- Да? А ты думаешь ты один к ней по вечерам в госпиталь бегаешь. Она разносчик слухов и
по-моему кое-чего похуже, - сказал Карстен прищурившись.
- Говорю тебе нет у нее сифилиса, я у доктора Рамке спрашивал, он говорит, что это бы
проявилось через 2-3 недели. А с первого раза уже месяц прошел, - Дитмар волновался, и пытаясь
скрыть это говорил гораздо быстрее чем обычно.
- Это потому, что он сам к ней ходит, вот потому и рассказывает всем небылицы, к тому же до
войны он был не доктором, а ветеринаром.
Дитмар запустил руку себе за шиворот, пытаясь изловить муравья:
- Оставь мне чуть-чуть кофе, а то мне уже надоела эта ячменная гадость которую нам выдают.
Карстен протянул ему кружку, поднялся и полез на вышку. Лестницей служили привязанные прямо к
стволу, очищенные от листьев ветки, сама же платформа была сделана из дюжины стволов молодых
деревьев. Вблизи сооружение напоминало плот, который застрял в верхушке дерева после крупного
наводнения. Свой помост они настелили камышом и с двух сторон завесили маскировочной сеткой.
Посреди него стояла рация угрожающих размеров, чуть левее, накрытый брезентом пулемет и
несколько коробок с лентами к нему.
В руке у Карстена появился бинокль.
Окружающий ландшафт был одновременно красив и печален. Небольшой островок в верховьях могучей
славянской реки, на котором располагался их наблюдательный пункт, был одним из сотен подобных
ему. Его покрывала густая трава, прорезаемая кустарником и редкими деревьями. А у воды все эти
кусочки суши обступал стеной камыш. Ближе к горизонту Карстен различал русло Днепра, оно
извивалось как ручеек расплавленного олова. Иногда он видел лодки, но до них было так далеко,
что глупо было даже пытаться определить чьи они.
Мрачное низкое небо уже третий день предвещало дождь: картина облаков трансформировалась, они
наползали друг на друга, большие пожирали маленьких, меняя оттенки и разражаясь слабыми
апатичными раскатами грома. Словно какой-то небесный курильщик неустанно выпускал клубы
сигарного дыма, время от времени прокашливаясь.
Карстен прислушался: шелест ветра в зарослях камыша, крик какой-то птицы, жужжание насекомых у
самого уха да, изредка, слабый плеск волн. Он присел на корточки, прислонился спиной к стволу
дерева и закурил. Мимо его сапога муравьи тащили огромную травинку. Карстен закрыл глаза и ему
сново вспомнилось, то что произошло ночью.
Было около 3-х часов и время его дежурства заканчивалось. Может, быть он немного задремал: все
равно ночь была очень темная и вести наблюдение было невозможно. Ему приснился отцовский
Мерседес и последняя поездка в Райнехау к Готлибу. Разбудило его монотонное гудение. Оно шло
откуда-то слева и кажется, приближалось. Карстен пнул ногой спящего товарища и встал у пулемета.
Аккуратно, стараясь избежать лязганья метала, он потянул на себя затвор. Через несколько минут в
незнакомых звуках уже можно было угадать работу лодочного мотора. Прямо перед ним проходил узкий
канал, который вел куда-то в Белоруссию. Если свернуть с него влево метров через шестьсот, можно
попасть на фарватер - это самый короткий путь. Русло здесь совсем узкое не более полукилометра,
а на том берегу уже русские.
"Так, наших лодок здесь быть не может", - Карстен анализировал ситуацию, - "Рота лейтенанта
Роземайера оставила позиции еще позавчера. Ближайший пост, километрах в трех ниже по течению, но
у них лодки нет, тем более моторной. Это могут быть только русские. Или партизаны". Вальтер
Золинг из 4-й роты рассказывал как-то, что в этих непроходимых дебрях, разведчики несколько раз
натыкались на вооруженных людей в деревенской одежде, но поймать ни одного из них так и не
удалось.
"В любом случае это враги", - решил Карстен и положил указательный палец на спусковой крючок.
Теперь он опасался только того, что в темноте не сможет разглядеть их лодку: "Если я промахнусь,
то по вспышке они меня быстро расшифруют. И если у них есть автомат…" Он поежился от этой мысли.
Двигатель постукивал уже совсем рядом, можно было даже расслышать хлюпанье воды в кильватере
крошечного судна. Карстен крепче сжал рукоятку оружия и поудобнее уперся плечом в приклад.
Из-за облака показалась луна.
В десяти - двенадцати метрах от их вышки действительно двигалась моторная лодка. Но она была
какой-то странной. Ее борта блестели алюминием, в то время как все лодки, которые Карстен видел
в своей жизни были деревянными. В лодке сидели три человека в удивительной, но, похоже, военной,
одежде: коротких, дутых камуфлированных куртках. Один из них был в шляпе, а двое других в
уродливых кепках с длинными гнутыми козырьками. В руках у всех троих были удочки! Но больше
всего поражал их мотор. Он был маленький - меньше всех, какие ему встречались - и очень тихий.
На его серебристом боку он различил надпись "HONDA". Карстен знал толк в подобного рода технике,
но о таком производителе он не слышал никогда. От изумления он даже немного привстал. Внезапно
человек на носу лодки начал что-то быстро говорить остальным, показывая рукой в сторону
Карстена: очевидно он заметил его. Русская речь вывела молодого солдата из замешательства. Перед
глазами заплясал огонь, а в ушах уже пульсировала музыка длинной пулеметной очереди. Он попал,
это точно. Он слышал, как пули, словно бумажный разрывают тонкий алюминиевый борт. Луна уже
зашла. Для верности Карстен повернул дымящийся ствол на несколько градусов вправо и еще раз
нажал на спусковой крючок, несколько секунд наслаждаясь ревом стального чудовища.
В наступившей тишине он услышал дрожащий шепот Дитмара:
- Что случилось?
- Партизаны, - довольно громко ответил Карстен и прихватив фонарь и автомат направился к воде.
Но сколько они не обыскивали берег, сколько ни водили желтым лучом по воде и окрестным
камышам, лодку или хотя бы следы ее уничтожения (кровь, обломки, одежду) обнаружить не удалось.
Дитмар рассказу о партизанах на чудо-лодке не поверил, сказал, что это ему приснилось.
Большой черный жук начал взбираться по ноге Карстена, он ткнул его огоньком сигареты и
отчетливо услышал, как жук зашипел. В конце концов, может ему действительно приснилось.
II
Гул лодочного двигателя заглушал все звуки поэтому егерю приходилось кричать:
- Возле повората на фарватер, лодку прибило к острову.
- Прямо там и нашли? - милиционер придерживал рукой фуражку, которую ветер то и дело норовил
сорвать с его головы.
- Да, рыбаки утром обнаружили. Трое. Уже холодные. В каждом с десяток пуль, лодка разворочена.
- А кто такие?, - лейтенант поглубже закутался в милицейский бушлат.
- Приезжие. На рыбалку вчера приехали из Киева. Толик - сменщик мой - лодку им выдавал. Там и
документ их должен быть.
- Ладно, потом посмотрим, огонек есть?
Милиционер открыл планшет и из него выпал свежий номер "Вечерних ведомостей". С первой полосы в
небо таращилось пластилиновое лицо Кучмы, на которое ложились брызги черной утренней воды.