K.A : Войны кремневое лицо

Вдоль бескрайней дороги Омск – Красноярск,
Скрепя костылями ковылял одноногий солдат.
Он был молод и свеж, - грудь в орденах.
С неизгладимой печалью войны на лице
(С кремневой печалью войны на лице осеннего цвета)
И чтоб остановить попутный автотранспорт,
Ему мучительно долго приходилось перебирать тремя конечностями:
Перекладывая костыли из одной уставшей руки в другую – мозолистую руку
Чтоб подать ей нужды сигнал…
Мы проехали мимо, оставив после себя, лишь облако пыли.
Избежав тем самым соприкосновения с чьей-то чужой мимолетной (для нас) жизнью.

И солдат пополз дальше все с тем же неизменным лицом,
Пополз дальше слепыми руками стучать по деревьям
И в круглое небо стрелять костылями
И бормотать с зазеркальными Христами…
Всю дорогу домой ему не сиделось
Всю дорогу домой чем-то терлось в глазу
Всю дорогу домой что-то недоброе происходило в его голове…

Наверное, паяльной лампой, ему давным-давно выжгли веру
В родину и отчизну, а так же, - понятия долга и чести.
Иную подобную и малозначимую хуйню, тоже – выжгли!
И если солдат на землю падет, его некому будет поднять?!
Он неволей один, он – сам по себе
Пребывает в непростом состоянии болезненной самостоятельности
И видит добрые сны про злую и нелепую войну
Порой просыпается, чешет пятку на ампутированной ноге…

Вот и растворился пыльный образ солдата – калеки в зеркале заднего вида.
Я видел его последний раз, видел использованный инструмент
Чужеродной войны на далекой земле
И вместе с тем – обманчивых политиков и хладнокровных капиталистов.
Зловещие денежные машины, работающие на теплой крови непричастных!
У солдата не было имя, у солдата был порядковый номер лживой статистики.
- Русские своих на войне не бросают?
Мы бросили…
- Но, сейчас мирное время!
И мы взяли на борт молодую проститутку и пьяного деда.
Но мне некогда не забыть то суровое кремневое лицо
Войны кремневое лицо…
Войны кремневое лицо…