Эдуард Багиров : Как я тусовался в гей-клубе. Нихуя не тенденция.

- Алёёооо, привееетик, узнаааааал? Это Вольдемааар, -
липкий голосок в трубке принадлежал моему старому знакомому, человеку небанальной судьбы, в чём вам предстоит скоро убедиться.
С этим «Вольдемаром» я познакомился несколько лет назад. Он работал бандитом и держал в страхе чуть ли не весь городок в провинции, куда меня как-то занёс случай, и звали его тогда Вован Громила. Как-то раз он там охамел до того, что вздумал по молодости и дурости ущемить в правах какого-то местного уголовного авторитета, и ему пришлось срочно сваливать в Москву, так как тот авторитет в гневе был готов уже и на крайние меры, вплоть до физического уничтожения зарвавшегося Вована. В столице Громила устроился охранником в один из гей-клубов, и, кажется, проникся течением. Через короткое время он уже жил в квартире у какого-то пидора, и поначалу уверял меня, что тот исключительно пассивен. Потом Вована «повысили», и он встал за стойку, барменом. Тогда-то он и начал представляться Вольдемаром.
Короче, Громила позвонил мне и пригласил на их спецвечеринку. Их логово закрывалось в связи с переездом в другое место, и по этому поводу устраивались спецтусы с участием, как выражался Вован, «всей московской гей-элиты, будет Коля Трубач, Филя Киркоров, и, ты только представь себе, будет сам Боряша Моисеев»…
Во блять, подумал я… Филя, конечно, вылитый пидор, но я-то, наивный, думал, что это у него такой артистический имидж просто…
- Ну, так я тебя записываю? Фамилию на входе назовёшь и тебя пропустят. Только, пожалуйста, не бери с собой девушку, девушек не пропускают, ну, ты должен понять, специальное мероприятие, ты учти, ты – почётный гость, пей поменьше, а то я волнуюсь, кто-нибудь из мальчиков захочет с тобой познакомиться, а ты начнёшь шуметь… драться… мне будет стыдно. И, пожалуйста, не обращайся к гостям со словами «эй, ты, пидор», лучше сказать «эй, мальчик»..
- Эй, Громила, ты не охуел часом? Нахуй мне не упёрлись твои пидарасы, чтоб я к ним ещё и обращался как-то! Не песди много, я приду обязательно. На тебя охота посмотреть, гордись, блянахуй!
- Не называй меня этим жутким, гадким прозвищем! – взвизгнул в трубу Громила. – И почему ты такой грубиян? Я боюсь! Ты будешь себя плохо вести!
«Почётный гость» на тусе пидарасов – сомнительная честь. Но меня жгло любопытство. Где я ещё смогу лицезреть легендарного Вована Громилу, без пяти минут смотрящего за общаком города, в такой любопытной ипостаси? Я знаю немало людей, год жизни отдавших бы за то, чтоб одним глазом взглянуть на то, как Вован, тот самый Вован, при появлении которого в кабаке притихали самые отмороженные матёрые уркаганы, тот самый Громила, надежда и гордость преступного мира всей области, принимая купюру от очередного пидора ласково смотрит тому в глаза и согнутым в крючочек указательным пальцем игриво щекочет тому ладошку… Такие вот метаморфозы, блять…
На Новокузнецкую я приехал к ночи. Стоянка перед клубом была забита дорогущими сияющими шедеврами западного автопрома. Жемчужный Ягуар, икс пятые БМВ, двести одиннадцатые кузова… Картину довершал расписной Таункар Джорджа Ровалса, продюсера Аллы Борисовны. Я припарковался где-то на отшибе и вошёл внутрь.
У ресепшна, где сидели мощные шкафоподобные охранники, стоял прозрачный стеллаж с разложенным внутри ассортиментом среднего секс-шопа. Искуственные хуи различных размеров, всяческие насадки, какие-то баночки, тюбики, порножурналы… Искуственных вагин и резиновых девок, естественно, не было…
Внутри было душновато и тесно. Из огромных динамиков звучала песенка «Я твоя мышка, я тебя съем». Под неё пидоры демонстративно отрывались, вовсю кокетничая и отчаянно флиртуя друг с другом. А у стойки… У стойки на банкетке сидела очаровательная девушка, стройная и хрупкая, с огромными сияющими глазами, и грамотно наложенный мейк-ап выгодно подчёркивал её персиковые щёчки, и великолепные изящные руки с утончённейшим маникюром на аккуратных ногтях держали фужер с разноцветным коктейлем. Прекрасная незнакомка взглянула на меня и призывно улыбнулась.
«Сцука, Громила, обманул, что девок не будут пускать!» - подумал я, ринувшись через танцпол к стойке и расталкивая локтями прыгающих под музыку пидарасов. Прелесть изящно протянула мне руку, и грудным голосом произнесла:
- Приятно познакомиться… Я – Толик. Я тебя раньше здесь не видел. Ты такой симпатичный, вау! Но что с твоим лицом??? Тебе плохо? Вольдемар, Вольдемар, воды! Тут мальчику плохо!
…Да, блять, мне было плохо! От мгновенного изничтожения этого пидора спасло только то, что я был трезв. Оттолкнув его руку, которую пару секунд назад был бы счастлив галантно поцеловать, я лёг грудью на барную стойку и тёр виски обеими ладонями, изо всех сил стараясь сдержаться… Да ещё вовремя подлетел Громила. Он что-то шепнул «незнакомке», и тот с ужасом испарился в какой-то угол, откуда и посматривал изредка на меня глазами, полными немого укора…
- А сейчас перед вами великолепное, феерическое шоу с участием Зазы Наполи и
Евы Браун!
Визгливый голос конферансье вернул меня к действительности. Начался полный песдетс. Жара. Вольдемар Громила за стойкой, своей бандитской рожей, раскачанным торсом и уголовничьими татухами на бритой груди вызывал полные обожания, масляно-похотливые взгляды у полудохлых, затянутых в стрейч завсегдатаев заведения. А когда стало совсем жарко, он скинул и джинсы, порадовав взгляды пидаров своей мощной сракой с врезавшимися в неё стрингами. Мне стало тошно…
Я вышел из клуба, когда объявили стриптиз. Я и женский-то стриптиз не очень люблю, а тут мужской… да ещё пидоры для пидоров…
Завёл машину. Покурил. Снова вспомнил «прекрасную незнакомку» и остервенело нажал на газ. Успокоился только у клуба «Культ», где был фактически завсегдатаем. В клубе сидела большая компания знакомых. За микшерским пультом тусовался диджей Сайдстеппер, невъебенная звезда мирового танцпола. Пафосность и значимость события подчёркивал своим присутствием Борис Немцов в затрапезных штанах и засаленной рубашке-поло, но зато с офигительно привлекательной девушкой…
Я как-то быстро напился, и, прихватив девушку из компании, направился с ней в «Пропаганду». Там я тусил до утра в блуде, пакости и алкогольно-наркотическом угаре. Отвезя утром девушку, я, вдребезги пьяный и обнюханный всякой дрянью, возвращался домой по ослепительно, сумасшедше красивой пустой Москве. В динамиках, вызывая весёлую агрессию, заставляющую проезжать пустынные перекрёстки на красный свет и вообще всячески отрываться, надрывался Айс Кьюб, но даже он не мог заглушить тот прилипчивый мотивчик, который на протяжении всего этого безумного вечера я пытался изгнать из затуманенного алкоголем мозга…

Здравствуй
Я твоя мышка
Я твоя мышка
Я тебя съем
Счастье –
Лишь передышка
Яркая вспышка
В море проблем…

… А того пидора Толика, «прекрасную незнакомку», я до сих пор иногда встречаю в одном из интернет-кафе Москвы. Оно прячет глаза и отворачивается…