Юра Некурин : Замухрышка в ресторане

(Перевод с «мутодонского» – Фенеклия Рузенклюва, профессора половинно-распученных наук III стадии утюжества).

Однажды, в те сопливые времена, когда разгильдяи были мягкими и пушистыми, а лохи только привыкали быть лузерами. Замухрышка, получив свои кровные отпускные, решил сводить свою хаерлеву помоек и унитазов, свою вторую полупопию – в ресторан. Сев в свой пирдюлет, одев брачный квокстюм гергермона, он отправился к своей наихудшей особе c предположением:
- А не букнуть ли нам, ужасная моя, в рестопкране «Три гоблина»? Тем более, сегодня там день убитых «зверей» и каждому заказавшему порцию недоедов – завтрак чекиста бесплатно! А уж градусную квасость для увесинения души – я беру на себя! Я сосласна! – сквазала евоная полупопия.
Вот она такая превыдрая, как крыса хитрая, очень хрустящая, глаза таращая, цок-цок на новых кабздюках-петуходах, вышла из своего прелишнего освобняка. Сели они в пирдюлет и поехали. Вот теперь ждет их ужин при хрычах. По пути встретили Пырку, соседку по улице Клинтяев. Чуть не вмазали ей с пыру от раздости. Спростили – Как у нее муж, Лысой Превздебний Хатроевич, поживает? Да и вообще: Что почем – индюк с харчём… На том и разбежались.
Ой, мать сьестная, кака публюка у входа в рестопкран собралась! Здесь и инфектора, и минсистры, и срачи, и мучителя… Ну прям таки весь бред общества ихнего капустатического государства.
Сев за крайний синеполый столик, замухрышка заказал: два стакана ржавого вина просроченной давности, три тыквы под туалетным соусом и на закуску под винцо взял мокрые лапки клещей в ореховом клее. Денег он не жалел, получилось загляденье. Стол пах как цветы в навозе – Так контрастно вкусно и необычайно резко, – подумала его ужасная спутница и приступила набивать утробу всем, что попадалось ей на глаза. Играла на сцене приблятная музыка. О как первогнусно выла солистка больших и малых Европоп… Короче все было требвосходно и замечтательно, особенно завершение банкета. Замухрышка, став на трехногий стульчик, рыгая от счастья, проблеял на весь свет:
О как я Вас обосжаю и всеместно люблю – мои наитошные и невзрачные кукушки, мои алмазо-гранитные дюймовочки, мои друзьеподобные свинохряки и ленивые безмазгляки… Будем жить!
После замешательного тоста он выпил еще ржавого вина и, забрав свою бездетную огнеопасную подпругу, поехал домой спасть. Короче вечер удался.
Ура товарищи! Ура! – уже снилось Замухрышке.