Йхтиандыр : Холод собачий

Мерзкий холодный сквозняк бетонного бункера вальсировал с пушинками где-то у дверей, пробирая до самых-самых старых собачьих костей. Вот он, собачий холод какой, о котором много слов сказано людьми, но прочувствовать до конца не дано. Бррр, да что ж такое-то творится? Почему такая страшная тишина? Неужели она, смерть?

Весь вечер у Никодима гремели стаканы, а на утро было тихо. Облезлый рыжий барбос по кличке Болт, скорчившись возле теплого радиатора, жмурил глаз и смотрел на хаос вчерашнего кутежа. Старики явно перебрали, такого свинства не было с прошлой весны, когда Кузьмич продал свой «пепелац» библейского возраста. И пропил. С шумом, с треском распахивались двери, входили о двух ногах, выходили о четырех. С гоготом, песнями, матерщиной и звоном стаканов творился килдым, мертвецки пьяную продавщицу Любку трахнули с посвистом и песней «Любо братцы, любо!», о чем она не подозревает до сих пор. Порвали гармонь и потом пели уже без гармони, трясясь в тесноте «кандейки» милицейского уазика. «Василь Кузьмич пропил «Москвич», - сложили позже присказку дворовые остряки, а местная молва потом долго колесила по окрестностям Корейской слободы о столь знаменательном и ярком событии среди завсегдатаев гаражно-строительных кооперативов и ларьково-стаканного люда. Но вчера…
Вчера дали отопление. Так по крайней мере поклялись, как в былые годы клялись на партбилете, важные начальнички. «Ура!»- крикнули массы из-под зимних одеял и гор ватников. И выпили по этому поводу. А как же иначе-то? И закусили. А потом опять выпили и закусили. И понеслось… да так хорошо, что никто и не заметил, как в процессе пития старик Никодим в бойлерной развил стройное учение об современных энергоносителях. "Уголь, нефть, газ? А на хрена? Дорого. Либо закончится, либо не подвезут, либо спиздят. И трубы чинить надо, манометры-трахометры всякие. Больше суеты, чем толку. А обыватель как мерз, так и мерзнет у обогревателя. Что старый пес Болт под лавкой возле трубы, что стареющий интеллигент, живущий этажом выше среди произведений Булгакова – все мерзнут. Зачем все эти сложности, йоптыль?"- кричал Никодим. Гости выпиливали, закусывали и машинально кивали головами.
"А между тем, как говорится, все гениально и просто,"- ораторствовал Никодим. "Водка и бабы – две составляющие нашей новой национальной энергосистемы, которую нужно , как говорил Мишка Горбатый, развить и углубить. Водка и бабы - два неистощающихся компонента, легко добываемых и не требующих сложных технологий и продвинутого инжениринга. Водки выпил -получились палки. А палки – в «печку» своей многофункциональной «буржуйки», ребристой и теплой. Накидал в печку – и грейся под теплым бочком, ибо тепло женского тела есть самое лучшее тепло, которое способно вернуть к жизни любое окоченевшее. И на хрена нам обогреватели, батареи и прочий геморрой? Наёбывают народ, ох наёбывавают. Но нас не проведешь! Где там вентиль, сей секунд им бойкот сделаем, сей секунд! От, готово, хрен им всем по диагонали с пробором! Даешь отечественный носитель энергий, который всем им нахер бля...",- и с этой недосказанной мыслью Никодим рухнул под стол, увлекая за собой со стола еду, водку и своих уже надрызгавшихся до синих риз друзей. Манометры и тахометры гаснущими глазами безучастно смотрели на гибель цивилизации…

Где-то под столом валялись преставившиеся Никодим сотоварищи. В куске бороды старика как могильный обелиск торчат кусок огурца, фаллически направленный в потолок. Жмурик. Хороший был старик, кормил. Жаль его. Но жить-то надо. Болт зевнул, поднялся, залез лапами на стол и принялся есть из банки остатки килек. Потом побежал к двери, носом открыл дверь и гавкнул. В ответ с радостным лаем подбежала любимая сучка Гайка. Впустив в остывшее помещение, он вскочил на нее сзади и принялся за дело. Надо греться, надо греться, надо греться…