Шалопай Шарапов : Пистолет. II-я часть.

Пистолет. I-я часть

До вечера – провал в памяти. Патроны на месте и слава богу. Я за рулем 220-го, летим по Садовому, я почему-то стремительно трезвею.
Горечь в носоглотке. А, ну тогда все понятно, конечно.
Какая-то серьезная звуковая помеха справа – это Шурик воет смертным воем турецкой плакальщицы, а ведь хуй знает почему. День стерт из памяти напрочь.
Прислушиваясь и вникая, постепенно понимаю, что от Шурика ушла подруга. Прислала эсэмэску, «мол, ухожу» а трубку не берет. Это любимая подруга Шурика, Лена, с которой он встречался не реже, чем раз в две недели, такое представление он имел о серьезных отношениях. И вот теперь она ушла, и это драма.
- Проститутка, - завывает Шурик. – И чего ей еще надо было? Я же ее любил.
Регулярно драть одну и ту же сучку – вот любовь глазами Шурика. А ведь он прав, черт возьми. По большому счету это и есть любовь, когда не надоедает ебацца. Ну или если научно говоря: любовь – это химия.
Я вел машину левой рукой, а сжатой в кулак правой стучал Шурику в плечо и голову и говорил что-то невъебенно ободряющее типа «не еби мозги, новую купишь», но все равно было ясно, что он действительно сука огорчён.
Я сбросил скорость до 120 и, проезжая «точки» и просто голосующих телок, стал мигать им фарами, чтобы отвлечь Шурика от планов на собственный суицид. Сейчас он обратит внимание на одну из них, я уговорю его поехать в приличную проститутошную и жизнь наладится.
- Вот, вот! – заорал наконец Шурик, указывая на очередной маячок у обочины. – Давай-ка к ней! Вот онА!
- Ну слава Богу. – сказал я, перестраиваясь. – Может, трахнешь кого-то, хоть успокоишься чуть-чуть.
Девчонка попалась даже вполне симпатичная, и одета была тепло, в длинную шубку. А то обыкновенно посмотришь на эти, знаете, притоптывания у обочины и ее пристрелить хочется, чтобы не мучалась, какая там ебля. Кстати, надо проверить патроны. Хотя только что проверял.
- Ну здравствуй. – горько сказал ей Шурик. – Работаешь?
- Работаю. – скромно ответила шлюха.
У Шурика на глазах выступили слезы.
- А я вот в глаза твои бесстыжие посмотреть захотел. Эх, Лена, Лена! Может, даром дашь по старой-то памяти?
- Дурак, ты, что ли? – спросил я. – Какая же это Лена? Это проститутка.
- Вот! – заревел медведем Шурик. – Проститутка! И всегда ей была! Всегда!
Мы летели по Садовому, четвертый круг. Я уговаривал Шурика ехать в бордель, он ничего не слышал, как оглох. Он продолжал выть.
Несколько раз мне приходила в голову идея разогнать тачку как следует и выкинуть на хуй этого нытика из машины. Но это была всего лишь мысль. Мы ж друзья.
Так что я решил разогнать Шурика. Это было несколько проблематично, ибо разгоняться Шурик никогда не соглашался, панически опасаясь любых химикатов, кроме энергетиков. На энергетики его еще можно худо-бедно уговорить.
В банку ред булла я высыпал около четверти грамма амфетамина – доза приличная, но частично все равно останется на стенках жестянки.
- А и хуй бы с ней. – заявил Шурик через десять минут. – Что я, девка?
- Правильно. – поддержал я. – Пусть она заморачивается.
Шурик на глазах приходил в себя. Сейчас он поймет, что с ним происходит и станет делать мне голову.
- Так. – сказал Шурик вкрадчиво. – А ты не знаешь, чего это вдруг мне все стало так похуй?
- Не знаю. – сказал я, увеличивая скорость. – Ты ж похуист я ибу. Может, к блудницам?
- Конечно, поехали. К шалашовкам. Мне срочно надо трахнуть кого-нибудь в попу. Но разговор наш не закончен. Я очень здорово выебу тебе мозги. Хуев блядский наркоман. Ты губишь не только себя, но и меня. Младенец. Охуевшее дитё.
Он такой, этот Шурик. Сказал – сделал. Пообещал выебать мозги – и до последнего. И завтра еще наслушаюсь. Сейчас надо срочненько его в бордель, пока горячий.
- Ты, скотина, знаешь, что нельзя давать людям наркотики без предупреждения? А если бы я был просто какой-нибудь ебанько?
- Я надеюсь, что ты не какой-нибудь ебанько. А вот есть на свете, интересно мне, какая-нибудь смазка для ебли мозга?
- Конечно есть, блять. Смажь уши вазелином.
Шурик вдруг замолчал и насторожился. Потом вдруг резко дернулся и полез дрожащей рукою в штаны.
Представляю, что он там нашел.
- Слушай. – Шурик очень нервничал. – У меня по-моему какая-то аллергийка на эту хуйню. У меня пропал хуй.
- Ах, какая пропажа. – посочувствовал я. – Яйца на месте?
- Это больше не яйца. Теперь это яички в натуре. Слышь, чо со мной? Что я буду делать сейчас в борделе? Когда это кончится? Вези меня к доктору.
- К пластическому хирургу? Увеличьте мне пожалуйста хуй, а то я опаздываю в публичный дом. Да не ссы ты. Сейчас приедем и все нормализуется. Еще спасибо скажешь.
- Вот подонок! – сказал потрясенный Шурик. – «Спасибо»? Спасибо!!! Да если у меня сразу не встанет я тебя твоим пистолетом выебу. Без лубрикантов.

&

Мы приехали в бордель на Басманной. У них была свободна только одна комната, но с двумя кроватями, разделенными ширмой. Делать нечего, сейчас везти куда-то еще этого скандалиста на грани импотенции никакого желания у меня не было.
Вывели девочек. Сегодня смена была не очень, средней паршивости. Уставшие какие-то все. На общем фоне выделялась только одна брюнеточка – бодрая, стройная, сисястая, губастая, хотя и видно, что за тридцатник, но очень даже ничего.
- Это все? – спросил Шурик.
- Увы.
Я указал пальцем на брюнетку.
- Заверните.
- Интересное кино. – возмутился Шурик. – А мне кого ебать?
Я должен думать, кого ему ебать. Да еби ты кого хочешь, думал я, проходя в комнату отдыха.
- Давайте рыжую. – сказал Шурик за моей спиной.
Девчонка мне попалась отличная – видимо, действительно любила секс. За ширмой же периодически возникали какие-то разногласия, типа «сюда меня не кусай», «помедленнее, болит» и ответное «дура, отпизжу же».
У меня зазвонил телефон, неопределенный номер. На всякий случай я решил снять трубку, жестом попросив жрицу любви быть поспокойнее, а то чего-то она разошлась не по годам.
- Привет, дорогой. – это была Марина. – Я соскучилась, представляешь? Чем занят?
- Ничем особо важным. Я в борделе.
- Вот так? А чего мне не позвонил?
- Предпочитаю разнообразить свою половую жизнь. А ты нехуево быстро соскучилась.
- Сама удивляюсь. Влюбилась, что ли? – Марина просто мяукала кошкой. – Девочку выбрал уже себе?
- Ты знаешь, вроде да.
- Не уверен – не бери. – посоветовала Марина. – Будь попридирчивей.
- Да я уже в процессе.
- Фу, какая дрянь. Перезвони мне.
Она повесила трубку.

&

Была полночь, когда мы вышли на улицу. Машину припорошило, и я стал чистить снег. За этим деянием меня застал патруль милиции, майор такой-то документы пажалста. Типа кто это у нас тут без документов садится в двести двадцатый. Ай-яй-яй. Накажу.
На тебе документы. Ахуеть, да? Прописка московская. И у москвичей в Москве появились нормальные тачки, представляешь, майор?
- Кто еще в машине?
- Сотрудник милиции капитан Семенов.
Пиздежь, конечно. Какой там сотрудник, менеджер среднего звена. Это такой специальный развод для телок и ментов. Телок завораживает тот факт что нихуясебе как здорово одеты эти мусора и чего это они на таких тачках, а ментов тот же самый факт предостерегает что лучше здесь жалом особо не водить – себе дороже выйдет. А ксивы не носим типа чтобы не потерять.
На всякий случай майор стучится в окошко, спрашивает фамилию.
- Семенов. – говорит ему Шурик. – Да менты мы. У нас и пистолет есть.
- Один на двоих?
- На всю Петровку один, как будто сам не знаешь. И тот у Пронина за пазухой.
Фамилия генерал-полковника окончательно успокоила патрульного.
- Ты зачем, придурок, про пистолет начал вообще? – спросил я вежливо, когда менты уехали.
- Да? – спросил Шурик. – А зачем ты меня скоростями накормил?
Логично пиздец. Месяц будет паскудина вспоминать теперь.

&

До утра гоняли шары в бильярдной на Парке Культуры под «белый русский». Шурик возмущался, что не хочет спать. В результате вроде начал позевывать, хотя глаза у него все равно были открыты неправдоподобно широко, и я отправил его домой на такси.
Было около девяти утра, когда я подошел к дому.
У двери в подъезд меня окликнули.
- Молодой человек!
Какой-то дядька, сорока пяти, хорошо и дорого одетый. Седой.
- Мы незнакомы. Мне надо с вами поговорить.
На мента он похож не был.
Вообще-то я не параноик, но в этот момент первой мыслью моей было – как хорошо, что у меня есть пистолет. Что-то такое приблизительно я почувствовал. Не знаю, почему. Шестое чувство.