Евгений Петропавловский : ДУРДОМ

На свободе Скрыбочкин присутствовал два дня, успев нашуметь по екатеринодарским ресторанам.
Его задержали внезапно, после нетрадиционных танцев на проезжей части, принуждения к распитию бытовой химии подвернувшихся в общежитии сельхозакадемии гаитянских студентов Шноблю и Мудильяра, а также в связи с тем, что он не пропускал по улице Красной ни одну девушку без предложения вступить с ним в агентурную связь, и каждого несвоевременного кавалера тщательно отхлёстывал по рылу собственноручной набедренной повязкой. Кроме которой вообще не имел никаких намёков на одежду...
Когда все пределы правопорядка были исчерпаны, Сидора Скрыбочкина доставили на Калининские сады.
...В дурдоме санитар водил его по коридору, указывая на двери палат:
- В этой лежат урки, кто в тюрьме на дурака сумел прокосить... В этой - менты от взяточничества укрываются... Тут - наркоманы... А тут вот - гэкачеписты своё время пережидают... В следующей палате - казаки...
- Стоп, - поднял пальцы Скрыбочкин.- Остановлюся из земляками.- Он взял подмышку узел с казёным бельём и толкнул дверь палаты... Большей неожиданности нельзя было представить. Потому что навстречу выставил зрачки его давний сосед по улице Семён Парахин, состоящий прапором екатеринодарского авиаполка и есаулом казачьего войска.
- Друже! - обрадовался Парахин.- Заходь, розполагайся! Вот, кровать подле окна пусть твоя будет.
- Спасибо, кум, - Скрыбочкин сел на постель, бросил в ноги бельевой узел. - Сам-то как здесь оказался?
- Да ты ж знаешь, я теперя армейским депутатом избранный. От фракции прапоров, - пояснил есаул. - А щас как раз сессия в Белом доме...
- И што ж?
- Так отчитуваться надо перед збирателями. А выступление для меня написать оказалось некому. От я и решил тута перекантуваться... А ты - какими судьбами сюда занесённый?
- Од тюряги укрываюсь покамест.
- И какое ж дело тебе пришивают?
- Затрудняюсь придумать. Может, каннибализм. Не то наркотики... Короче, избавиться от меня хочут.
- Ну, ничо. Теперя вместе будем. Голыми конечностями нас не возьмут... Кстати, вот ишшо коллега мой по казачьему войску, Биздик по фамилии. - Парахин кивнул в сторону похмельно вставившегося головой в тумбочку малорослого мужика.- Он, кстати, из врачьёв тутошних... А психиатр же психиатру глаз не выклюет - так шо живём здеся полной чашей, сам погляди,- он указал рукой на два разбитых телевизора и вытянул из-под кровати бидон с самогоном.- Давай - по маленькой...
К вечеру каждый набрал свою норму, включая разбуженного Биздика. После чего Парахин надел кубанку и ради скуки повёл их драться с гэкачепистами, которым всё равно когда-нибудь настанет конец... Затем, оставив по коридорам лишнее биополе и прихватив ополовиненный бидон, они поочерёдно братались с урками и с милицейскими чинами, а к ночи вернулись в палату вместе с оставшимися на ногах санитарами (которые тоже оказались здешними многократными пациентами, потому что надо же кому-то выполнять собачью работу).
Дальнейшее заволоклось как бы несвежей плевой, и между спорами о женщинах и экономических факторах Скрыбочкин утерял себя до самого утреннего подъёма.
Скука возвратилась во время завтрака. Бывший зомби, шаман каннибалов и американский ниндзя опустил продолжительный взгляд в тарелку с недопрелым картофелем и прошептал:
- Бежать отсюда надобно...
Случай возник в тот же день. Во время раздачи лекарств Скрыбочкин заметил, что медсестра внимательно осматривает рот каждого пациента (невзирая на что больные умудрялись, отойдя в сторону, выхаркивать таблетки - и уносили их в спичечных коробках).
- Они што, складируют хфармацевтию для чёрного дня? - удивился Скрыбочкин.
- Отдают наркоманам,- разъяснил Биздик. - Те отбирают транквилизаторы, барбитураты - всё, чем можно обдолбиться. А остальное возвращают. Больным же безразлично, какими таблетками лечиться.
- Интересно, - задумался Скрыбочкин.- Это надо прокрутить промеж шариков с роликами...
К вечернему приёму лекарств он был подле раздаточного столика раньше медсестры.
А ещё через полчаса он заглянул в палату к наркоманам и обозначил перед их глазами пригоршню разноцветных таблеток:
- Увсё, бесплатный коммунизм закончился. Теперь станете рыть подкоп на волю. С-под шкафа в умувальнике. Каждый кубометр вынутого грунта буду поощрять тремя таблетками.
...Наркоманы всё же не сдавались целую ночь. В потёмках дежурившему под дверью своей палаты Скрыбочкину трижды пришлось кулаком вышибать на пол чьи-то прокуренные зубы, а есаул, ориентируясь по скрипу половиц, отхватывал шашкой пуговицы с пижам неясных посетителей. Затем покушения прекратились, и после утренней раздачи лекарств (вновь узурпированных Скрыбочкиным) представители больничной наркомафии дали мучительное "добро" на неформальную трудотерапию.
С этого дня наркоманы принялись лихорадочно выносить из умывальника землю в карманах. Которую в обеденный час пересыпали гэкачепистам в подушки и матрасы, набрасывали в тумбочки и в оставленную обувь - путчисты возмущались вплоть до драки промеж собой, но порядок во время пищи навести не умели: желудки брали над ними неизменный верх - и они спешили в столовую выхватывать сахар и отнимать друг у друга тарелки и бачки с отходами.
Прорабом Скрыбочкин назначил профессора политеха Иосифа Грабеля. Который пару лет тому назад поехал крышей на почве непомерной взятки: трое суток просортировав по мешкам полученную от вьетнамских второгодников валюту, он затем вышел с топором на улицу и принялся преследовать прохожих, заставляя их брать у него интеграл, и дифференцировал всех рукопашным образом... На Калининских садах Грабель неукротимо пересчитывал тарелки и ложки, кровати и лампочки, тайно делил сопалатников на сегменты, отхватывал у них синусы и косинусы и норовил проникнуть каждому в бесконечно малые величины.
Новое назначение пришлось Грабелю по душе. Каждый вечер он являлся к Скрыбочкину на доклад и, шевеля логарифмической линейкой, переводил сегодняшние кубометры в таблетки. Наркоманы его люто ненавидели, но убить опасались из-за обещанной за это пожизненной абстиненции. Они работали на полную катушку, стараясь ускорить побег Скрыбочкина. Чтобы без него вернуться к своей прежней беззаботной жизнедеятельности.
Раз чуть не вышел прокол. Когда во время обхода разомлевшего Скрыбочкина преувеличенно ощупывали и осматривали восторженные практикантки из мединститута, а Биздик, со знающим видом пошатываясь рядом, подсказывал, где и что у него должно находиться с психиатрической точки зрения, в палату ворвался Грабель, возбуждённо крича:
- Сегодня снова идём на рекорд! С утра мои стахановцы уже три куба выработали!
- Какой рекорд? - встревожились медработницы.- Может, у него приступ?
Положение спасла находчивость Скрыбочкина, который отвлёк общее внимание тем, что выскочил в коридор и как бы от нечего делать затеял длительную драку с тремя проходившими мимо санитарами.
Впрочем, подкоп вскоре всё равно обнаружился. Потому что на пути новообразуемого тоннеля встретилась канализация. Которую ничего не стоило нарушить. Последовало колоссальное наводнение, только чудом обошедшееся без жертв. Единственный профессор Грабель не утерял присутствия духа. Ему было всё равно, что плюсовать и перемножать. Теперь он, отплёвываясь, выныривал по всем коридорам и радостно размахивал логарифмической линейкой, вычисляя кубатуру прибывающих фекальных вод.
За устранением бедствия последовало дознание. В результате чего за окном гэкачепистской палаты обнаружили достигшую высоты подоконника гору вынутой из-под умывальника почвы. В наказание гэкачепистам прописали пиротерапию и в смирительных рубашках разнесли их по разным палатам.
Безутешный Скрыбочкин не просыхал два последующих дня, отказываясь от пищи и врачей.
- Непонятно, шо ты так убиваесся? - спросил его как-то Парахин. - Невжели казёный харч поперёк горла встаёт?
- А што ж теперь - пожизненно уколы у в сраку сполучать,- выцедил Скрыбочкин.- Надобно сдёргивать отсюдова, покамест ума в самом деле не лишили.
- Как будто проблема убежать,- засмеялся есаул.- У меня, вон, када самогон кончился, казаки с куреня нашего "КамАЗом" решётку с окна выдернули - и будь здоров: гулял по городу, сколько денег хватило...
- Што ж ты молчал,- приподнялся с пола Скрыбочкин.- Завтра жа кличь казаков: вдаримся в побег!
- Неправду говоришь,- Парахин погрохотал полупустым бидоном.- Рано ишшо нам на волю: сессия в Белом доме только через 3 дня кончится... Тогда и тронемся.
...Между событиями Скрыбочкина пытались лечить, потому как он числился самым актуальным больным на всё отделение. Так раз в неделю появлявшийся в отделении гомеопат предъявил ему литровую бутыль травяной настойки и вычертил таблицу, пояснявшую, в какой день по сколько капель принимать... Реально настойки на троих с Парахиным и Биздиком не хватило даже для одного раза.
Приходил также корейский иглорефлексотерапевт. Который без предупреждения успел воткнуть Скрыбочкину лишь одну серебряную иглу в активную точку "сунь". После чего под дикий рёв всего перепуганного отделения еле спасся бегством с воткнутыми в мягкие ткани четырьмя немытыми от омлета вилками.
А успокоительными таблетками Скрыбочкин и Парахин приспособились ради гигиены травить в клозете опарышей.
Досуг скрашивался ремонтом полупустого телевизора в "красном уголке" и рукопашными встречами между палатами. А то ещё, пока Скрыбочкин старался подле очередного бидона, Парахин и Биздик устраивались перед раскрытым окном бороться с жидомасонами. Это проистекало следующим образом. Завидев какого-нибудь прохожего, они в два голоса орали: "Ком цу мир!" (что, по словам Биздика, означало по-жидомасонски "иди сюда") - и призывно махали руками. Не понимавшие слов прохожие всё-таки, подчиняясь жестам, подходили из ординарного любопытства - Парахин с Биздиком сквозь решётку плевали им в глаза и быстро захлопывали окно, чтобы не получить ответных действий... Каждую свою победу над невидимым врагом они отмечали очередным тостом, а также народными песнями и плясками; а иногда, обнявшись, плакали, поражаясь, как много развелось на Руси представителей чужекровного ордена.
Скрыбочкин, между тем, выбирал направление побега. Он знал: подкупленный наркомафией полковник Мостыра будет преследовать его всюду по стране, поэтому решил укрыться в Турции. Для этого требовался турецкий паспорт. Который вряд ли кто в дурдоме умел нарисовать, кроме уголовников.
Слабым местом жителей криминогенной палаты был их обычай непрерывно пить чифирь. Для изготовления упомянутого напитка они отлавливали кого-нибудь безответного и отправляли его дневальным в сортир, где обозначенный кандидат должен был целый день поддерживать в пол-литровой банке крутой кипяток с помощью кипятильника, изготовленного из двух перевязанных ниткой лезвий "Нева" и двух втыкаемых в розетку проволочек. По первому требованию в банку бросалась пачка чая - уголовники употребляли ритуальный напиток, а дневальный приступал к изготовлению следующей порции чифиря... Всё шло своим чередом, пока в отделении не отключилось электричество... Вскоре в уголовную палату явился Скрыбочкин. Он показал вывернутые предохранительные пробки и, спрятав их в карман, объявил:
- Предлагаю услуга за услугу. Зготовите мне турецкий паспорт, как быдто я - тамошний подданый. А я возверну вам электричество. И не советую прибегать к силе, потому - вострые шашки у нас в палате завсегда готовые к действию.
Без чифиря жизнь казалась не мила, и воровской сход криминогенной палаты постановил: удовлетворить агрессора. Случай выдался в тот же день, когда приехал лечить Скрыбочкина известный на всю страну экстрасенс Спидак. "Зарядив" первым делом все выставленные бидоны своей целебной силой, он затем принялся из-под очков гипнотизировать пациента, вытягивая губы и разводя руками с такой скрупулёзностью, что даже не заметил крутившихся рядом и подозрительно прижимавшихся к нему урок... Только через час, выйдя за больничные ворота, Спидак ощупал свои карманы. Из которых начисто испарились бумажник и международное удостоверение члена общества экстрасенсов... Он бросился назад.
...Уголовники остались довольны украденным удостоверением; но теперь требовалась золотая краска, чтобы нарисовать на его обложке турецкий герб - они курили подле окна в сортире и, глядя наружу, размышляли, где бы её достать. В обозначенное время Спидак летел мимо, не останавливаясь перед многоэтажным матом. Это оказалось ошибкой. Потому что в пылу экстрасенсорной ругани из его рта сверкнул золотой зуб. Который определил дальнейшие события... Через решетку сортира протянулись две татуированные руки и схватили Спидака за горло, а третья, обозначив в воздухе синюю надпись "Не забуду мать родную", выдернула упомянутый зуб вместе с тремя соседними. После чего экстрасенса оставили в покое, и он упал на асфальт.
...Поднятая в отделении тревога и обыск ничего Спидаку не возместили. Потому как золотой зуб к этому времени успели перетереть драчёвым напильником в пыль. Которую развели на клею и нанесли на обложку спидаковского же удостоверения в качестве турецкого герба.
... Скрыбочкин обменял уголовникам на загранпаспорт электрические пробки. И долго шевелил лицом, стараясь среди гербовых печатей прочесть свои новые инициалы; получалось нечто вроде: "Ысидор Скрыбюль-бей"...
А затем приспело время побега. Потому что сессия в Белом доме завершилась, да и самогон у Парахина близился к абсолютному нулю... Есаул через врачей снёсся с хлопцами из своего куреня. Те пригнали первый подвернувшийся БТР, сорвали тросом решётку окна казачьей палаты - и доставили Парахина, Биздика и Скрыбочкина в ресторан "Казачок" отмечать их освобождение. Ещё трое суток Скрыбочкин старался не ударить лицом в грязь, а потом всё-таки проснулся лицом в луже посреди неясного отхожего места. Рядом стонали свалившиеся вперехлёст Парахин и Биздик.
- Слышь, кум, - позвал Скрыбочкин.- Пора отсюдова удаляться.
- Щас, - всхлипнул есаул, - впоймаем попутку и двинем в город.
- Мне туда нет дороги пока. Я - в Турцию.
- Поехали, не бойсь. Не дадим в обиду. Весь депутатский корпус подымем.
- Не надобно. Сам справлюся.
- Ну, как знаешь, - вздохнул Парахин.
Они обнялись, прощаясь.
- И вот што ещё, - оборотился Скрыбочкин. - Ежли увстретишь полковника Мостыру из его наркомафией - не трожь его, не надо. Он - мой...
И зашагал в южном направлении, стараясь определить азимут по невидимым пока звёздам.