Samit : Кот, взятый за хвост

Я открыл дверцу, так что жар начал обжигать мне лицо и руки, и
шептал: - Догадайся, что со мною случилась беда. Приди, приди,
приди!
Но никто не шел. В печке ревел огонь, в окна хлестал дождь.

М.Булгаков. «Мастер и Маргарита»

Не пришла, как я ни звал…

Самит Алиев


...в этот раз я проторчал на берегу без малого три недели.. да и всё еще здесь… да всё потому, что прошлая вахта затянулась.. во времени, и особенно в сознании… без малого месяц в море проторчал, но так и не помогло… ..а ей был всего двадцать один год.. глазастая, легкая, с упрямо сжатыми губами, тонкими пальцами и маленькими ступнями.. а я бился головой об стенку.. практически в прямом смысле этого слова… подолгу сидел на одном месте, уставившись на стену, и выучил наизусть рельефные линии обоев… пару раз я даже назвал Большеглазку (дальше я буду называть ее именно так) другим именем, потому что постоянно думал о другой, но она всё понимала, а потому обошлось без упреков… Большеглазка умела снимать боль… прижмется, задрожит, уткнется так носом в грудь и молчит… даже не всхлипнет… девочка из японского мультфильма.. если я скажу, что страшно запил, это будет неправдой… но пил сурово.. бутылку на нос, ноль семь в одно рыло – и ни в одном глазу, ну не брал меня хмель, не брал, как бы я ни старался, почти не закусывая.… а Большеглазка всё чувствовала… мне было больно, и больно было ей, так мы и обменивались тоской, в надежде, что минус на минус всё-таки даст плюс. Но незыблемое правило математики дало осечку там, где дело касалось неевклидовой геометрии человеческих душ… я вел себя как полное говно, принимая её любовь, и будучи не в состоянии ответить тем же, чувствовал себя полным банкротом, без малейшей надежды на кредит, хотя, бывают долги, не подлежащие к оплате.… а самое жуткое началось чуть позже… ко мне в дверь весь вечер ломилась длинноволосая девушка с зелено-карими глазами, я же просто не хотел её видеть.. но вдруг поймал себя на мысли, что еще немного, и я сам поползу ломиться в дверь к той, о ком всё это время думал и даже выучил наизусть рельефные линии обоев, не забывая ни её голоса, ни её прикосновений… это было бы слишком даже для меня, ломиться в дверь и царапать побелку обгрызенными ногтями… ломиться в дверь, за которой тебя никто не ждет… царапать побелку, которая не чувствует твоих ногтей.. Ремарк заметил, что запахи забываются тяжелее всего… мне очень не хватало её запаха и голоса её дочери, это было состоянием, близким к помешательству… иногда мне даже казалось, что это моя дочь… моя, и никого другого, кровиночка, кусочек меня, плоть от плоти и кровь от крови… даже планы строил, что в школу её отдам.. в турецкий лицей, наверное… и заходить за ней буду, когда на суше… возьму за лапку и пойду…. Ну, не сложилось.. храни её Аллах.. маленькую и с локонами..


Посмотри на себя, посмотри
Уши врозь, глаза востры

Б.Гребенщиков. «Три сестры»

….тельняшка, которая осталась у меня с армии, с самого с девяносто седьмого года, совсем истрепалась… десять лет прошло, шутка ли… подмышкой дырка, ворот растянут, недоразумение полосатое, а не одежда.. только под комбинезон на работе и надевать… а в тот вечер ко мне заявился веселый и бухой в дребадан друг. С подарком. «Держи» - проревел он, обдавая меня, и без того пьяного, запахом перегара, и швыряя в мою сторону сверток. «Это тебе. Настоящая и теплая, чтобы в море не помер, ыыыыы». Разворачиваю – а там тельняшка… спасибо, уважил, друже… и на самом деле теплая.. чтобы в море не помер… ну, выходит, что не помру, пока тельняшка теплая к телу прилегает, а вот как сниму – так всякое случиться может....

- Проходи, только не упади, а то тут темно, а я как-то без света сейчас… так лучше, потому что…
- Свет включи, заcpанец, смотреть на тебя тошно, во что превратился...
- Не воняй, тут темно, так что ты меня не видишь….
- Ээээээ…. Вон, одни глаза остались…
- Ну, это же хорошо что остались…
- Позвоню сейчас Мураду, и оттаскаем тебя вдвоем за виски… за глупость
- Ага… вдвоем.. обидите слабого? Одного?
- Да. А чтоб не рыпался, чтоб не брыкался – напоим сначала…
- Хитрые вы.. коварные…
- Да, мы такие…
- Пьяные..
- Не, только я пьяный.. и ты пьяный.. а Мурад не пьет…
- Почему?
- Только вино, и очень редко.
- Ааааа… вспомнил…
- Ты ж последние мозги так пробухаешь… завязывай…
- У меня целых две недели этого… ну.. абсти.. абст.. абстиненции, вот..
- А это что?
- Это воздержание… учись, пока я жив, в могилу же с собой не заберу…
- Не заберешь. Не умирай пока.
- Буду… стараться, то есть буду…
- То-то же… а то – nиздюлей дам…
- Не дашь…
- А потом Фуаду позвоним.. не дадим…. он умный…
- Да… и хороший чел… настоящий потому что…
- А у меня еще настойка есть.. боярышника…
- Давай.
- Вот… и не разбавляя…
- За.. за что?
- За спокойствие…
- Ну за спокойствие… и без любви плохо, и с нею не легче…
- Не легче…

..а утром я проснулся раньше обычного… это вообще у меня на рефлекторном уровне, ровно в пять утра я открываю глаза… если же спешить некуда, просто их закрываю.. а когда она спала рядом, укрывал её, и шептал на ухо что-нибудь нежное, снова засыпая… суслятя.. лисятя… проснулся, принял очищение, искупался… и молился, чистым физически.. долго молился… просил… а чего просил – того никому не скажу, потому что Ему поведал, а на всё прочее, да и вообще на всё остальное – воля Его…

…днем знакомый позвонил… большим человеком стал, уважаемым… в одном европейском фонде целым отделом заведует, стихи пишет, думает, разговаривает, вещи правильные говорит, ни-ни, всё в рамках генеральной линии, как ОБСЕ на душу положит, цивилизованно… приходи, мол, поговорим, давно не виделись, есть о чём потолковать..


- Тут идея одна нарисовалась… ребята в Ереван едут.
- И что с того?
- Тебя тоже зовут. Вот письменное приглашение нашего фонда.
- Ух ты… бумага какая… дорогая, с водяными знаками даже.. все, как полагается… «Mr. Samit Aliyev».. Мистер…
- Да, тебя читают…
- Некого большего, что ли? Так?
- Ну не скажи… и командировочные..
- Да? Уже интересно…
- Неплохие деньги.. да и не только деньги, тебе это будет полезно.. знакомства заведешь… больше людей о тебе узнает…
- Да, заманчиво.. знакомства они всегда пригодятся.. (а сам зубы стиснул, и в лице, наверное, изменился. От интереса. Нет, не патриот, просто всегда любопытно, во сколько тебя оценивают).
- Я тебе плохого не посоветую. Тот рассказ про армянина и азербайджанца.. его ж читали.. понравилось…
- Знаю, мне самому он нравится… очень нравится… и им тоже, надеюсь, понравился бы.. а сколько там командировочных, говоришь? Мне как раз деньги нужны позарез, хоть на панель выходи.
- На панель не надо, не шути так. Чуть больше четырехсот евро в день. Там не только командировочные.. можно потом договориться, и тебя в вестнике каком-нибудь опубликуют… лекции, семинары. Оттуда тоже гонорары неплохие получаются. Ты чего?
- (а я вилку в руке гну-разгибаю, туда-сюда, туда сюда, вот-вот на две части поломается) Мне тебя сам Бог послал… для оценки.. ишь ты… без малого целых полторы штуки баксов за четыре дня… знаешь… а если на курс перевести, на пару тысяч лет назад, сколько это в серебренниках будет? На тридцать потянет? Или чуть меньше?
- Прекрати, это совсем не то, что ты думаешь.
- Ага. Еще бы вы признались да покаялись…
- Слушай, я тебе же…
(перебивая) знаешь, Мандельштам когда-то дал пощечину Толстому.
- Они жили в разное время. Давай так, если ты не хочешь – мы просто найдем другого…
- Неуч, неуч ты серая, панк колхозный, хоть и начальник – больше не бывает... я об Алексее Толстом, вообще-то. Другого и ищите, да Бога благодари, что я тебя бутылкой тут не до смерти не забил.. не забью, не забью, не дергайся, а то потом меня погромщиком да диким азером назовут.. в вашем же вестнике… А ты бы смог вот так?
- Как?
- Дать пощечину? Ну не Толстому, а кому-нибудь его же уровня, применительно к текущему моменту? Или меня бутылкой?
- Роскошная фраза... «его же уровня, применительно к текущему моменту». Не о себе ли? Ты стареешь... пьешь почти каждый день... а как выпьешь – так заговариваться начинаешь..
- Это тебя не касается, не на твои пью... и я не о себе, а о твоем начальстве.
- Только морем и спасаешься... пользы своей не понимаешь…
- Это пусть тоже тебя не eбeт.
- Ссоры хочешь?
- Очень. Я уже с тобой ссорюсь… И даже драки хочу. Вот сможешь меня ударить? Сможешь?
- Прям тут?
- А чего ждешь? Сумеешь?
- Нет.
- Боишься?
- Тоже нет. Просто не хочу.
- Аааа, бунтом в забегаловке мараться не хочешь? Полы грязные? Боииишься, знаешь ведь, что придушу да горло тебе перерву, если махаться начнем.
- На тебя смотреть противно... «писатель»...
- А ты не смотри, целее будешь. Еще что-нибудь ляпнешь – я тебя ударю. Ты же не поэт, ты рифмоплет, и душу продал, и задницу не сохранил.. тебе кто зарплату платить станет, туда ты и ляжешь… продешевил…
- А ты писатель, да? Непродажный да не ложащийся? А может просто никто купить и положить не хочет?
- И это очень даже может быть. Только ты о другом забыл. Я в другой сфере востребован, там зарабатываю, вот мне и хватает почти, хвала Аллаху. А потому торговать собой нужды особой не вижу. Я Самит. Самит Алиев, и плевать, пишу или не пишу, то дело последнее, cyкa ты, cyкa eбaная… Теперь ударишь?
- Нет.
- Ну видишь. Получается, что мне с тобой совсем разговаривать не о чем, раз ты в ответ на слова мои драться не хочешь. Да ты сиди, сиди, начальник, я расплачУсь, мне всё равно уходить, да и премию выписали. А то запах тут… Необщепитовский, короче…
Встал я, а перед выходом в стакан ему плюнул.. с соком… и ничем ведь не рисковал, ни носом, ни зубами, такие в общественных местах не дерутся, марку держат, да репутацию берегут…
Расплатился и вышел… сигарету зажег, затянулся поглубже, и пошел себе по городу шляться… ходил, всё о глазах, что уголками вниз опущены, думая… ну этого-то у меня никто и никогда не отнимет ,даже если очень постараются.. говорят, что когда небеса падают тебе на плечи, и всё твое естество становится болью, без какого-либо намека на что-либо другое, надо аккуратно взять сиамского кота за хвост левой рукой, не причиняя ему боли, и подержать немного… тогда отпустит, а вся боль уйдет куда-то.. ему же, коту, то есть, вреда совершенно не будет… ну.. пусть говорят… попробую… раз уж коту вреда не причинит – тогда можно…