Гусар : Губа часть 1

Губа

Военный Зил мчал по бурятской неровной дороге органично вписываясь в окружающий мартовский пейзаж, казалось, единственно существующими здесь цветами- серым, грязно-снежным и защитно- зеленым. Кроме водителя, в кабине, ежеминутно подпрыгивая на ухабах разбитого, словно ударами тяжелой артиллерии, шоссе ехали двое- сопровождающий офицер, старший лейтенант в погонах ВВС и остриженный наголо солдат в шапке и шинели с погонами того же рода войск. Старлей ехал в город по какой-то армейской надобности, а заодно и сопровождал рядового Сергея Одинцова на гауптвахту, что и являлось причиной столь неуместной для года службы прически.

Серега Одинцов, девятнадцатилетний уроженец Кубани был призван Ленинским райвоенкоматом города Краснодара почти год назад, 13 мая 1988 года, за два дня до начала вывода наших войск из Афгана. Вскоре начнется парад суверенитетов со всеми вытекающими, полыхнет огнем армейского же оружия первая горячая точка на территории Единого и Могучего- Нагорный Карабах. Но это будет потом, а пока Серега умудрился попасть в ряды ВС СССР именно в тот редкий момент, когда «несокрушимая и легендарная» заканчивала одну локальную войну и еще не успела ввязаться в следующую. Впрочем, можно было вполне еще успеть на заканчивающуюся афганскую, откуда еще год будут идти цинки с сыновьями все еще братских республик. Сергей за малым не проявил юношеский максимализм, чуть не написав заявление, хорошо отговорили старшие товарищи!

Хотя, в армию Серега шел с желанием. Ну, во- первых, большинство мужского населения еще считала необходимым отслужить, видя в этом что-то вроде обряда инициации в настоящие мужчины и неслужившие часто воспринимались ущербными, что ли? А, во-вторых, лучше уж армия, чем зона! Такой расклад тоже не исключался.

На губу Серегу везли в стройбатовскую часть, что, вобщем-то, являлось нарушением устава, поскольку за неимением в Серегиной части собственной гауптвахты, сажать положено было на гарнизонную. Но фляжка спирта, которую везли начгубу, решала абсолютно все юридические формальности.

Серегина отсидка должна была стать показательной! Причиной столь эксклюзивного отношения со стороны командования, было исключительное Серегино раздолбайство, выражавшееся в периодических стычках с братьями по оружию, неуемная страсть к разным, не всегда безобидным, розыгрышам и самое главное, абсолютное нежелание «сотрудничать».
А залет был банальный- пьянка! Началось все просто. Серега, благодаря недополученному среднетехническому образованию, служил старшим поваром. Должность была суперэлитная! И поперли бы его в какие- нибудь сантехники, после первого же залета, если бы не вымпел «лучший специалист», постоянно висящий в казарме, на видном месте, недалеко от Серегиной койки.

Так вот, как то вечером, Серега зашел вместе с дежурным по столовой на продсклад, получать продукты. Пока дежурный с нарядом получали положенные батальону каллории, Серега разговорился с кладовщиком Воеводой, тоже краснодарским. Воевода имел довольно смешную, никогда не унывающую физиономию и неплохое чувство юмора. Когда продукты были получены, беседа перешла, как раз, на тему дома и Серега решил на минутку задержаться.
Краснодарские пацаны сидели за столом и хохотали над рассказами друг- друга о гражданке. Вдруг зазвонил стоящий на столе телефон.
- Рядовой Воевода- представился Воевода – Так точно, знаю! Есть, конечно сделаю!
- Чего там, Серый?- спросил тезку Одинцов.
- Да начпрод Степанов звонил. У него там, в загашнике канистра спирта стоит, сказал налить банку. Завтра зайдет, заберет. Я сейчас.
Воевода вернулся с литровой банкой, почти полностью наполненной прозрачной жидкостью, поставил ее на стол и уселся напротив Одинцова, продолжая прерванный звонком лейтенанта Степанова рассказ.

- Ну и вот! Короче, щемит он эту телку на диване! Сам уже газ, та тоже. Раздел ее в темноте, ебать, а он не стоит, как назло! Стремно! Та уже- ну че ты, типа, милый? Прикинь, облом? Че делать? А рядом стол стоит с бухлом и закусью. Так он берет в темноте со стола колбасу, как раз нужного калибра и давай ее этой колбасой! Та в кайфе-орет! Тут она ему говорит- пойди, мол, дверь закрой на шпингалет, а то пацаны услышат, зайдут. Так он, прикинь, идет закрывать дверь, а колбасу там, у нее оставляет! Ха-ха! Представляешь, жених ушел, а член остался! Она его по морде этой колбасой!
- Ха-ха-ха-ха!- хохотал Одинцов вместе с другом, хотя слышал эту историю уже не первый раз и не от Воеводы первого, с той лишь разницей, что в разных интерпретациях этой истории, главный герой оказывался либо близким корешем рассказывающего, либо самим рассказывающим.Некоторые даже рассказывали как вышеупомянутые други горе-любовника, по незнанию, утром закусили этой самой колбасой.

Взгляды друзей-однополчан все чаще натыкались на стоящую на столе банку со спиртом. Ну почему спирт нужно было налить именно заранее? Что, Степанов не мог это сделать завтра, по приходу? Он что протух бы, спирт-то? А?
- Слушай, Серый, может по чуть-чуть? – прервал мысли Одинцова Воевода. Похоже, думал он о том же. – Никто и не заметит! Мы ж понемножку!
Потом было еще понемножку и еще, и еще… В промежутках появилась нехитрая закуска- банка тушенки, луковица, соленые помидоры, хлеб. Воевода достал старенький кассетник.
- Эх, скорей бы домой! Хорошо сидим, а, Серега?!- Воеводу заметно развезло.
-Хорошо! Только хватит уже. Вычислят.
- Кого? Меня? Да я как стекло! А сколько время?
-Да без пятнадцати уже. Десять.
- Бля, мне ж в роту надо! На программу «Время»!
- Серый, ты гонишь? Какое «Время»? Пошли в столовую, искупаешься в душе,
хоть попустит тебя чуть!
- Не, Серега, надо идти!
- Ну, смотри сам. Не маленький. Только, ты уж поаккуратней!
- Да не ссы, прорвемся!

Воевода не прорвался. Буквально при входе в родную казарму он, нос к носу, столкнулся с отцами-командирами в лице начштаба батальона, замполита батальона же и командира второй роты по прозвищу Чайник, полученным за непробиваемую армейскую тупость оного. Залет был явный. Через 20 минут вся компания офицеров, к слову, и сама не совсем трезвая, ломилась в столовую. Может, стукнул кто- это было обыкновенно. Хотя, вычислить Одинцова было несложно. Проверили сразу всех друзей Воеводы.

Потом были ночные допросы в разных канцеляриях. Офицеры возвращались из кабинета, где шел допрос Воеводы, держась за животы от смеха. Видимо, чудил он там не по-детски! Когда Воеводу привели на очную ставку, Одинцов сам чуть не засмеялся, хотя положение их было не из веселых. Воевода был пьян в хлам! При этом он вел себя а ля «Олег Кошевой на допросе в гестапо», даже не смотря в сторону Одинцова, будто видел своего друга первый раз в жизни. На вопросы: «С кем пил? Что пил?» , Серега Воевода отвечал:
- Пил один! Пил одеколон «Леопард»!- Слово «Леопард» он произносил с французским прононсом, словно это был как минимум «Курвуазье», а не произведение отечественной парфюмерии.
Плохо было то, что держался он, судя по всему из последних сил. До утра бы он точно сломался. А самое плохое было то, что своим залетом они подставляли Степанова.

прадалженье еси нада,пишыти!