elkart : Шанаврик

Я встретил их возле автомата по ловле плюшевых зверушек.
Они увлеченно заталкивали в щель пятаки, бегали вокруг стеклянного короба, отмеряли рычажком нужную позицию, жали на кнопки, замирали, когда очередная игрушка цеплялась стальными пальцами и незлобно матюкались, когда жулик-автомат расцеплял пальцы под потолком и игрушка валилась навзничь.
Я с трудом узнал его, своего бывшего одноклассника. Не видел его уже лет пятнадцать, с самого окончания школы. Если быть точным, то после восьмого класса.
Рядом с ним крутился пятнадцатилетний пацан и вот он был очень похож на Сережку Лавриненко, именно поэтому я и узнал его отца.
А он узнал меня сразу, улыбнулся мне в азартной горячке и подмигнул. Я предложил посидеть в сторонке, выпить по бутылочке пивка. Он согласился, оставил сыну пятаки, забрал выигранные игрушки, чтоб не мешали. Мы сели неподалеку за столиком, я медленно глотал холодное пиво, он перебирал выигрыши. «Кому наловили?» -- спросил я его, кивая на зверьков. «Сереньке», -- рассеянно улыбаясь отвечал он. Я сначала не понял: «Сыну, что ли? Вроде великоват уже для такой забавы». «У него сын. У меня внук. О! Смотри какой зверь неясный. Интересно как называется?» Он вертел в руках неясного зверя, а у меня вдруг вырвалось: «Шанаврик».
«Это что, зверь так называется?» -- спросил он недоверчиво глядя на меня.
«Ну, вроде того». Мы выпили, вспомнили общих знакомых. И разошлись.
Я не стал говорить ему, откуда это слово. Вряд ли он его слышал.
* * *
Мой брат старше меня на 9 лет. Я еще ходил в подготовительную группу в детский садик, а он уже был в восьмом классе, и на правах старшего всячески третировал меня, издевался и по всякому обзывал. И хотя уже прошло лет тридцать со времени описываемых событий, две обзывачки я помню до сих пор: «Шланг» и «Шанаврик». Ну, почему шланг, я еще понимаю, я в детстве был худой, длинный и бледный, тут все ясно. А вот что такое шанаврик, я тогда не знал. А когда спросил его, он мне ответил несколько для меня, малыша, непонятно: «Шанаврик – это маленький отец». Тогда я думал, что это такой отец, просто маленького роста, ну навроде тех лилипутов, что однажды приезжали к нам в цирк, и которых я запомнил наряду с обезьянами и тиграми. Смысл этого слова еще долго был для меня непонятен. И поэтому если он обзывал меня шлангом, я плакал и жаловался матери, то от второго прозвища я просто недоумевал.
* * *
И вот сейчас, спустя много лет я вдруг вспомнил это детское-недетское прозвище.
Ну да, четырнадцатилетние подростки, они иногда хотят узнать слишком рано и заходят слишком далеко. Я вспомнил кретински масленную улыбочку своего братца и еще вспомнил песню, что звучала тогда на танцах, в ней были такие слова: «Словно лебеди летели – обронили пух».