new_name : Притча тонкого мальчика. Продолжение

Я бродил по улицам незнакомого города, заинтересованно озираясь. Это было красивое место с холодными стеклянными небоскребами, с зеленой океанской водой, разрезавшей город на два берега, над водой летали шумные чайки.
Я не был лишним в тот момент, и это меня поразило. Органично вписавшись в интерьер, я принимал заботы города, его солнечные лучи, жмурясь, с благодарностью, его прохладный ветерок своей тонкой, изящной грудью. Это был маленький Вавилон – отовсюду слышались голоса различных культур, в лицах людей всплывали образы погибших цивилизаций. И некуда было скрыться от огромного назойливого глаза, глядевшего мне в спину.
Я был везде – на восточных базарах меня ждали.
- Yes, - говорили торговцы, хотя я и не думал к ним обращаться.
Некоторые подбегали, приглашая подойти к их тряпкам и повторяли это приторное заклинание: «Yes! Yes!», иногда добавляя «my friend».
Проходя мимо, я размышлял о том, как я мог быть им другом, ведь они меня даже не знали, не знали моего имени. Я был всего лишь рыбешкой, которую каждый из них пытался заманить в гибельные для меня сети и лишь только чтобы ввести меня в заблуждение, бросали в мою ауру свою наживку в виде вопросительно-утвердительного «Yes, my friend?!».
Наблюдая приторные закаты, купая свои пальцы в прохладных песках вечерней пустыни, издалека, подальше от туристов, разложившись на жестких подушках, и глядя на безыскусно исполняемые танцы живота, я понимал – здесь есть жизнь.
- Yes, my friend.
Я попался.
Вдали от родственников, за четыре тысячи миль, здесь – в центре мира, я понял, что всегда привязанным к колышку волом послушно ходил по кругу. Редкие попытки оборвать крепкие тросы, с визгом предпринимаемые мной, делали меня бессильным, и я снова давал себя задержать. Никогда прежде бунт мой не был осознанным и последовательным, он отличался истеричностью и сквозил своей неподготовленностью.
Я понял – Москва – холодный, угрюмый город, затерянный в снегах, в белом плаче которых, я волею обстоятельств проживал была лишь ссылкой, испытанием, посланным мне в еще юные годы. Там было два исхода – сломав себе хребет, остаться в морозах, либо накопив энергию, со спокойным взглядом освободить самого себя.
Это как в игре на выбывание – заключенным дается призрачный шанс освобождения, один, скажем на 1000 человек, и в соревновании этом, бродя по костям, каждый был сам за себя.
Единственной отрадой моей была тогда Даша. Это было бесконечно преданное существо, готовое принять любой мой образ, окунуться в пучину любых страстей, только лишь бы я дал ей право сопровождать меня в них. Она готова была воевать и на стороне света, и на стороне тьмы – куда бы я ни двинулся, она стала бы мне верным союзником.
Я ощущал глубокую ответственность за ее будущность. Сам еще ни с чем не определившись, я ничего не мог ей предложить. И прогнать, палкой погрозив, тоже не мог.
Я был честным человеком, который мог своровать книгу в магазине, но предать я не смог бы никогда. И дело не в терзаниях, которые меня могли бы преследовать в дальнейшем, нет. Я смотрел в ее глаза, а когда ее не было рядом, я мысленно воскрешал этот взгляд, и понимал, что каждый вздох, каждый удар сердца этого человека – для меня. Я как бы стал неотъемлемой частицей этого удивительного механизма, винтиком, без которого он не способен был функционировать.
- Я люблю тебя больше, чем секунду назад! – часто повторяла она.
- Артурчик, не разлюбливай меня! – тосковала.
- Я не смогу без тебя! – обещала.
И я знал, что, да – не сможет. Это был замкнутый круг, стены которого надвигались на меня со всех сторон. Я стал резко озираться на всякий шорох, потому что мне стоило быть на чеку – именно тогда в душе моей кровью писался ее приговор.
Сначала мне казалось, что роль моя в ее жизни несколько преувеличена, и, что поплакав немного, она восстановиться, но расчетливо оттолкнув ее несколько раз, я понимал, что нет, любовь поймала ее в сети. Причем любовь не рядовая, а истинная. Настоящая ЛЮБОВЬ.
Я сидел на пластиковом стуле, глядя на залив. Мышцы ног изнывали, напоминая о пройденных километрах. Я пил молоко кокоса, и думал – вот он я – чужой в незнакомом городе, и так тепло вдруг стало внутри от вибрации мобильного в правом кармане брюк. Наверняка сообщение от нее – любящей и ждущей.
По некоторым признаком, и я был человек.

24

Я пишу эту главу глубокой ночью на 8-е февраля 2008 года. Сколько мне осталось здесь околачиваться? 2020-й будет годом, что надо.
По ту сторону монитора я вижу сухие ветры, и бугорок в желтой пустоте. На маленьком камне надпись – мое имя и даты 1988 – 2020. Осталось 12 лет. Тогда мне исполнится 33.
Почему-то вокруг нет никого. Это сухая, недвижимая пустота, почти невесомость.
Я исчезну навсегда, на миллиарды лет вперед я буду знать, что меня нет. И сейчас меня нет. Я – лишь призрак самого себя, в этой странной игре. Призрак очередного человека, этого плода любви.
Дух мой будет бороздить космические дали, невидимый и в тоже время ярко сияющий. Люди никогда не забудут меня, только тогда, когда перестанут обращать внимание на небо, не увидят и меня.
Тело мое откажется разлагаться. Лишь мышцы иссохнут, да кожа стянется на моих костяшках. Чистый, тонкий, с белым лицом упрусь взглядом в вечность, которая, возможно и станет мне опорой.
Когда я высвобождал душу моей девочки из оков ее тела, я понял, что смерть никогда не должна заставать человека врасплох. Эта профессиональная болезнь всего живого – обреченность исчезнуть. Смертью нужно заниматься, ее нужно подготавливать и самому к ней хорошенько подготовиться, выбрать самый приемлемый для себя вариант, в этом деле нужно вовремя перехватить инициативу. Поэтому, если смерть ваша еще в должной мере не подготовлена, не стоит брать на себя ответственность за других людей – чувство ответственности за них может отменить ваши благие планы.
Судьбоносная встреча с Дашей, погружение в ее пучину, вечная любовь чуть было вовсе не оторвали меня от дела моей жизни – подготовки своей театрально обставленной гибели, но мне удалось вовремя остановиться.
Если посмотреть беспристрастно – что я потерял? Я помог бедной малышке, законсервировал ее чувства в вечности, слезами своими оросил ее маленькое тельце, позднее употребил его в пищу. Переработав женщину своей жизни своим организмом, я добился невиданного доселе единения с объектом своего вожделения.
Я всегда был честен с ней, но выбор этот был предопределен всей моей жизнью. Отвергнув любовь обывательскую, сожительство, брак, опрятную чистоту среднего класса, я выбрал любовь настоящую, не умирающую, любовь вечную.
Что за мысли носились в ее маленькой, курносой головке в тот момент, все чаще спрашиваю я самого себя, и не нахожу ответа.