estlane : Розовые слюни.

Сентябрь выдался на редкость тёплым. Днём можно было загорать на белоснежном разогретом песочке. А купались только отъявленные «моржи» и постоянные дачники, которые жили на взморье от майских праздников и до дня конституции. Вода днём не успевала нагреться. По вечерам, когда солнце садилось за морской горизонт, а на поверхности был полный штиль, поднимался пар над остывающей гладью. Приходилось кутаться в тёплые куртки, укрываться пледами и, сидя в холщёвых гамаках, предаваться несбыточным мечтам. По пляжу, не спеша, прогуливались дачники и редкие для этого времени года отдыхающие.
Наталья получила профсоюзную путёвку на эстонское взморье после нервного срыва. Бархатный сезон в Сочи забронировали профсоюзные лидеры и дирекция, а ехать в Подмосковье ей не хотелось. Слишком близко от Москвы. Вероятность того, что близкое расположение дома, может в любую минуту прервать отпуск, было слишком высоко. А здесь, в тысячи километров от Москвы ей было спокойно. Очарование и невозмутимость холодного балтийского моря благотворно подействовало на Наталью. Сеансы популярной в этом сезоне психотерапии вселили уверенность в себе. Окрепшая и отдохнувшая, она вспоминала семейные скандалы как далёкие и не с ней происходившие события. Измены и пьянство мужа воспринималось на фоне вечного моря мелким и бессмысленным. Хотелось побыстрее вернуться домой. Обнять детей. Старшие двойняшки уже в пятом классе. Младшая в детсаду последний год перед школой. Наталья перепоручила их заботам старшей сестры на время отпуска. С мужем они живут пятнадцать лет. Осуждений со стороны родственников и знакомых было много. В конце концов, это её выбор. Она любит его. Теперь точно знает, что любит именно таким бабником и гулякой. Главное, что бы девочки не замечали происходящего. Им ни к чему видеть пьяного отца в ореоле женского парфюма. Поэтому по возвращении она соберёт вещи и переедет к матери. Девочки будут заботиться о бабушке, та будет контролировать их уроки и прогулки. А Наталья устроиться ещё на одну работу. С деньгами будет полегче, и они станут, независимы от мужа. Если он одумается и поймёт, что семья нужна, то позовёт и Наталья с радостью вернётся. А пока она сидит в раскладном шезлонге и наслаждается последними днями отдыха и покоя.
- Почему вы так грустны. За всё время я не видел на вашем красивом лице улыбки.
На корточках около Натальи сидел мужчина средних лет с кучерявыми волосами строгими правильными пропорциональными чертами лица. Чуть с горбинкой нос придавал лицу внешность Казановы, а усики над верхней губой делали похожим на д’Артаньяна. Одет он был в белые льняные штаны, кожаные коричневые шлёпанцы и тонкий шерстяной свитер тёмного цвета. Загар оттенялся закатным солнцем. Крупные мускулистые руки с длинными пальцами были сложены в замок. От него пахло неизвестным обворожительным парфюмом и табаком. Не дешёвыми папиросами, которые курил её муж, а именно табаком. От всей его фигуры, подтянутой и спортивной, веяло мужской самоуверенностью.
- Я знаю, что вызываю у женщин вашего типа чувство возмущения, - продолжал незнакомец, - но я не ловелас, поверьте.
- А я ничего такого и не подумала.
Наталью явно заинтересовал «Казанова». Таких мужчин так близко она никогда не видела. Он был похож на кинорежиссёра или на иностранного актёра, или дипломата. В её окружении такие только на календарях над рабочими столами.
- Подумали. Я же вижу. Вы не волнуйтесь, я не потревожу вашего благополучия. Только ответьте: почему красивые и умные женщины отдыхают в одиночестве. Неужели ваша половина отпустила вас одну или её вовсе не существует?
- Конечно, существует. И ещё трое детей существует. И работа и дом полная чаша. И вообще я очень счастливая женщина. Меня любит муж, обожают дочери, на работе коллеги ценят.
Зачем она выдала эту тираду из пустого бахвальства, она не знала. С языка само слетело. И теперь стало очень стыдно. Краска залила лицо и, чтобы не было заметно, она укуталась в плед ещё больше.
- Простите. Я не хотел вас обидеть. До свидания.
Он ушёл, оставляя следы, которые тут же смывало накатившей волной. Наталья тихо плакала. Месячный курс терапии пошёл насмарку. В голове засел вопрос, почему не ей достался этот красавец. Почему она живёт с алкоголиком, принимает вялые ухаживания коллег мужского пола, а настоящие мужчины ходят далеко от неё. Она всегда считалась красавицей. Даже двое родов не испортили фигуру. Высокая, спортивная, всегда улыбчивая и располагающая к себе окружающих. Мальчишки бегали за ней в школе и институте, а она выбрала самого хулиганистого. И что в замен? Слёзы и обиды. И уже никому она не нужна с тремя детьми. Зачем нужна обуза. А просто так погулять она не может. Не позволяет воспитание и возможное осуждение окружающих. Почему так несправедлива жизнь. Почему она не идёт рядом с незнакомым красавцем, держась за руку и улыбаясь ускользающему солнышку. Бесконечные «почему» разрывали мозг. Щёки пылали, жар охватил всё тело. Наталья поднялась из шезлонга, сбросила плед и побежала в море. Обида и злость на себя на мужа на детей захлестнула её словно волна во время шторма. Она всё дальше и дальше уходила в море, не чувствуя холода. Дойти до горизонта, до багрово-красной полоски света.

Наталья открыла глаза. Мягкий приглушённый свет зелёной лампы охватывал комнату. Посередине стоял круглый стол. Около него возился с использованными ампулами и шприцами врач из санатория. Пахло табаком и мужским одеколоном незнакомца. В комнату с дымящейся кружкой вошёл он.
- Ничего страшного! Я сделал успокоительный укол. А вы отпоите её горячим чаем. Вас не затруднит присмотреть за Натальей Григорьевной, пока я схожу за санитарами, - врач вопросительно посмотрел на незнакомца.
- Вы можете не беспокоиться. Я уезжаю завтра в обед, так что до утра наша утопленница может поспать у меня.
- Вот и чудненько. Заодно и пораспрашивайте её поаккуратнее, что могло привести к подобному поступку. Сами понимаете, в санаторную карту мы это не запишем, а знать надо. Мало ли что.
Доктор собрал саквояж и удалился. В комнате тикали настенные часы. Незнакомец подошёл к Наталье.
- Зачем вы так. Хорошо ещё, что я оглянулся.
Он поправил одеяло.
- Простите,- прошептала Наталья.
Ей было стыдно за свой поступок. Минутная слабость могла обернуться трагедией для девочек. Кто о них побеспокоиться?
- Вам не за чем извиняться. Это вы простите меня. Я знаю, что мои слова вас чем-то задели. Я не хотел, простите.
- Нет-нет, что вы. Просто моя жизнь на фоне вашего благополучного силуэта показалась бессмысленной.
- О, уверяю вас это роковая ошибка так думать. Больше чем уверен, что вы намного благополучнее меня. Лучше выпейте чаю. Это зелёный чай с жасмином. Я его привёз из Индии.
- Вот видите, вы и в Индии побывали. А я кроме студенческого лагеря в Анапе и этого побережья ничего в жизни не видела.
Незнакомец поднёс кружку с ароматной желтоватой жидкостью. Наталья отхлебнула пару глотков. Приятное тепло распространялось по организму. Чай имел сладковато-терпкий вкус. Постепенно возвращалось состояние покоя и уверенности, которое покинуло, было её на пляже.
- Поверьте, я бы с радостью променял свой, как вы говорите «благополучный силуэт», на вашу тусклую жизнь в НИИ. Вы же там работаете?
- Ну да, вы угадали. А моих трёх дочерей и мужа с проблемами, вы бы тоже поменяли, - Наталья попробовала пошутить и вызвала улыбку на загорелом лице незнакомца.
- Во-первых, у меня с женой тоже не «слава богу». Она пьёт и сильно.
Наталья поёжилась под одеялом. Бывает же такое. Неужели рядом с таким красавцем можно себе позволить пьянство.
- Во-вторых, у меня тоже трое детей: два мальчика и девочка. И мне приходится нелегко, что бы всех обеспечить.
- А кем вы работаете?
- Простите, я же не представился. Меня зовут Андрей, я журналист-международник.
- Меня Натальей зовут. Наталья Григорьевна.
- Я знаю, мне доктор сказал.
- А в скольких странах вы побывали?
- Двадцати пяти. Юбилей. Завтра возвращаюсь в Ленинград и опять командировка. Теперь в Лаос. Знаете такую страну.
Наталья отрицательно покачала головой. Андрей подошёл к шкафу и извлёк оттуда бутылку светло-коричневой жидкости и иностранной надписью.
- Хотите коньяку. Настоящий французский.
- Я не пью, вообще то.
- А мы немного за ваше спасение и мой юбилей.
Наталья завернулась в одеяло и прошла на террасу. Небо было безоблачным и звёздным. Они расположились в плетёных креслах. На столике Андрей поставил бутылку, нарезанный лимон и шоколад.
- А где моя одежда? Вы её сняли?
- Да, она сушится на обогревателе. Немного намокла, пока вы плавали, - он улыбнулся доброй, мягкой улыбкой, - у вас очень красивое тело.
Наталья покраснела и уткнула нос в бокал с коньяком.
- За свою жизнь я понял, что никогда нельзя сдаваться. Знаете, сколько раз выходя из различных передряг, я спрашивал себя, зачем мне господь оставляет жизнь. Теперь я понимаю, что забота о близких даёт мне право жить. Кроме меня у них никого нет. Я люблю детей, жену, как это не парадоксально. Мы вместе с ней уже двадцать лет и я обязан, заботится, не смотря на её болезнь. Уверен, что ваша ситуация похожа. Вы тоже любите мужа, иначе сидели бы не на пляже в одиночестве, а кутили в ресторане с кавалерами, которых тут немало. Надо уметь расслабляться от переживаний, не зацикливаться. Тогда будет проще сражаться с жизненными неурядицами.
- А как вы справляетесь?
- У меня есть эта дача на море. О ней никто не знает. Приезжаю сюда пару раз в году. Брожу по морю, думаю о жизни. Строю планы на будущее. Успокаиваю нервы, одним словом.
- Вам повезло! Я в отпуске толком не была лет пять.
- Если хотите, приезжайте сюда, когда вздумается. Ключи я оставляю сторожу санатория. Предупрежу его и всё, милости прошу.
- Спасибо, но вряд ли.
- Почему? Надо чаще думать о себе. Вы красивая женщина. Любите себя. Устраивайте своему организму маленькие праздники. В трудные минуты, воспоминания об этих праздниках будут поднимать настроение, и вселять уверенность в себе. Чаще улыбайтесь себе в зеркале.
- Вы говорите как психолог.
- Меня научила жизнь, а я хочу научить вас.
- Спасибо, я подумаю над вашими словами.
- Я вижу вы устали. Хотите спать?
- Да, пожалуй.
Наталья попыталась подняться, но руки и ноги обмякли и не слушались. Андрей подошёл, обнял её за плечи и приподнял, прижав к себе. Всё тело пронзила сладкая дрожь. Никогда ещё Наталья не испытывала такого острого поглощающего влечения к мужчине. Его крепкая рука скользила по волосам, щеке, шее. Её миндалевидные глаза наполнились слезами, голова откинулась для поцелуя...
Утром Андрей принёс к постели горячий кофе с пирожными. Они смеялись, рассказывая друг другу о своих детях. Он рисовал дальние страны, которые повидал. Она говорила о рисунках, которые скопились в детских акварельных альбомах. Ещё в детстве Наталья увлеклась рисованием, но замужняя жизнь внесла коррективы и альбомы с красками закинуты на антресоль. Часы пробили полдень.
- Ты можешь оставаться здесь сколько пожелаешь.
- Мне завтра тоже уезжать. Так что вернусь в санаторий.
- Собери вещи и переночуй на даче. Мне будет приятно. Ключ заберёшь с собой.
- Зачем? Я не думаю, что смогу приехать снова.
- На память. Я буду ждать тебя здесь каждый сентябрь. Даже, если ты не приедешь, я буду ждать.
Весь день Наталья провела на пляже. Ощущение счастья и покоя укрепилось в душе настолько, что решимость изменить жизнь росла с ошеломляющей быстротой. Деньги, взятые с собой, так и лежали в сумочке неистраченные. Наталья смело достала их и направилась в магазин. Долой бесцветные мешковатые наряды! Было куплено пару спортивных костюмов яркой расцветки, трикотажные кофточки и юбки. В Эстонии была хорошая трикотажная фабрика «Марат», к сожалению, советские люди видели мало яркой одежды, а здесь разнообразие поражало любую женщину. Короткая мальчишеская стрижка с чёлкой, довершившая процесс превращения, откинуло возраст лет на десять назад.
На вокзале Наталью встречал муж. Она выпорхнула из вагона в белоснежном спортивном костюме, загорелая, похорошевшая. И, как ни в чём, ни бывало, кинулась на шею супругу.
- Ой, я так соскучилась! Как девочки? Ты не забирал их от сестры? Ну и правильно. Тоже отдохнул без меня и без них.
Муж явно не ожидал подобного преобразования и явно опешил от происходящего. Видно было, что некоторое время он не пил и готовился к встрече. Но, что он хотел сказать своим приходом на вокзал и как должен был себя повести, так и осталось загадкой.
Наталья ушла из НИИ и устроилась куратором научных выставок. Так у неё появилась сдельная работа и больше свободного времени. С антресоль достались старые альбомы и засохшие краски. Первую выставку она смогла организовать в маленьком зальчике в Староконюшенном переулке ближе к следующей зиме. На акварелях было море…

Муж перестал пить и гулять. Занимался с девочками. Даже научился готовить. Преданно заглядывал в глаза Натальи и предугадывал желания супруги. Окружающие перестали жалеть Наталью, даже наоборот завидовали благополучию, воцарившемуся в семье.
Ещё через год власти эстонского курортного городка Нарва-Йыесуу предложили выставить работы с видами их побережья у себя. Выставку назначили в первых числах сентября.
Собиралась Наталья очень тщательно. Новомодное мелирование, модная стрижка. Погода баловала теплом, как тогда. Она шла по знакомому берегу в белом шёлковом комбинезоне. Дорожка к даче заросла осокой. Домик накренился и покрылся мхом. Терраса, на которой они пили коньяк и смотрели на звёзды, провалилась. Щемящее чувство беспокойства закрадывалось в душу. Наталья достала ключ и открыла дверь. В комнате ничего не изменилось. Даже недопитый коньяк и рюмки стояли на столе. Всё было так, как в ту ночь, только не было его. Наталья подошла к двери ведущей на террасу. Пол обвалился, а вместе с ним и плетёные кресла со столом. Она разглядела большую прямоугольную коробку, лежащую под столом. Наверное, она скатилась с него и упала в яму с мебелью. Коробка вся в грязи старых полусгнивших листьях. Наталья открыла крышку. Краски и кисти. Сколько они здесь пролежали? Год, два? Если Андрей приезжал, почему не заходил в дом? Её размышления прервал голос:
- Вы, наверное, Наталья?
- Да, а вы кто?
Женщина пожилого возраста в мохеровом полупальто внимательно смотрела на Наталью.
- Я сторож из санатория.
- А-а, поняла. Вам Андрей ключи от дачи оставляет.
- Оставлял.
- Как это оставлял?
- Он был здесь последний раз прошлым сентябрём, год назад. Сказал, что больше не приедет, а приедете вы. И ещё он вам какую-то коробку в доме оставил, а мне письмо для вас.
- Спасибо. А почему не приедет, сказал?
- Нет, милая, не сказал. Только вид у него был нездоровый какой-то.
Наталья дрожащими руками взяла протянутый конверт.
«Милая моя утопленница! Знаю, что у тебя всё хорошо. Рад за предстоящую выставку. Пусть она маленькая и первая, но это только начало. Поверь, ты прославишься. Прими от меня скромный подарок. Эти краски и мольберт я выбирал в Париже. Надеюсь, тебе пригодятся. К сожалению, мы больше не увидимся. А жаль. В прошлом году в командировке в Лаос я подхватил неизвестную болячку. Теперь вот постепенно умираю. Не плачь по мне. Я очень счастлив. Господь на прощание подарил мне чудесную возлюбленную, которую я сам выловил из моря. Прощай моя русалка. Будь счастлива.
P.S. У местного нотариуса лежит завещание на дачу, оформленное на твоё имя. »

На следующий год, в сентябре, выставка акварельных работ Натальи и ещё нескольких местных живописцев проводилась на отреставрированной даче Андрея. Решено было устроить здесь культурный центр. Зимой проводились литературные чтения около зелёной лампы, летом выставки. Над входом всегда висел маленький старый ключ на цепочке. Ключ от дверей в мир счастья, уверенности в себе, целеустремлённости, покоя и умиротворения.