Kambodja : Финальная игра.

Генерал Старнев тяжело опустился на пластмассовый стул комментатора. Руки его, точнее, кисти, немного дрожали, и он, чтобы унять эту дрожь, вначале запахнул покрепче полы генеральской своей шинели, а потом накрепко сцепил их ладонь в ладонь.
- Ну что, майор, с богом? – хрипло и тихо сказал он, смотря прямо перед собой туда, где за стеклом, далеко внизу, на стадионе шёл финал Чемпионата России по футболу.
- Как скажете, генерал. Наверно, пора, - стоящий за плечом у Старнева майор Николай Гусев развернулся на каблуках, качнулся немного так, чтобы скрипнули сапоги. Ему нравился этот звук, он помогал ему собраться с мыслями. В штабе младшие офицеры знали эту его привычку стоять у окна, смотреть во двор, думая о чем-нибудь и слегка покачиваться. Пятка. Носок. Пятка. Носок. Пытались за глаза называть его Скрипуном, но как-то сами не утвердили кличку, не пошла она гулять по штабу.
Майор посмотрел в угол комментаторской кабины. Там, из-под тела комментатора натекла уже порядочная лужа. «Мдааа…Кровь ты кровь… Ну да ладно, когда же без неё?»: подумалось ему. Он вышел в коридор, посмотрел на стоящих у стены людей в военной форме, заглянул в глаза каждому. Их было пятеро.
- Начинайте.
- Есть!
***
-Эй, в чем дело!? Что случилось?! Ты знаешь? Знаешь? А ты? – на матч было продано двадцать восемь тысяч сто билетов. И все двадцать восемь тысяч человек задавали сейчас эти вопросы. Игра встала. Футболисты прекратили свою бессмысленную беготню, и с удивлением, разводя руками, и оглядываясь друг на друга смотрели, как на поле выходят шеренги солдат, одетых в спецнзовскую форму. Такие же шеренги поднимались по проходам трибун. Через несколько минут стадион был полностью оцеплен военными, лица которых скрывали маски, и шлемы с опущенными забралами из пуленепробиваемого стекла. Специальная группа оцепила правительственную ложу: телохранители неуверенно повернулись к подходящим военным.
- Сдать оружие, - голос глухо прозвучал из-под шлема.
- Что здесь происходит, я вас спрашиваю? – человек поднялся из кресла и подошел к тому
военному, который приказал сдать оружие. Голосом человек намеренно выделил букву «я». Действительно, в представлении он не нуждался.
- Я еще раз повторяю, что здесь происходит? Кто вы, и по какому праву…
Тот, кто отдавал приказ (его звание было невозможно определить, так как у всех солдат на форме отсутствовали знаки отличия) быстро, но не суетливо, плавным жестом вывел руку из-за спины и поднял её на уровень головы спрашивающего. В ней он держал «макаров» с навёрнутым на ствол глушаком. Раздался сухой щелчок и на лбу у человека появилась небольшая дырочка, из которой тут же хлынула кровь, затылок его взорвался со звуком, напоминающим шлепок ладони по мокрому мясу. Посмертное выражение удивления застыло в глазах и он мягко рухнул спиной на пол трибуны.
- Эй! Что вы творите? Вы что творите-то?! Вы охуели!!! – в правительственной ложе повскакивали с места люди, чьи лица столь часто мелькали на экранах телевизоров.
-Сидеть, я сказал! Коча, Пырь, Макс – начали! – брезгливо отдал приказ командир группы. Трое солдат вошли в ложу, и встали лицом к вскачившим было, но уже нервно севшим назад людям. Солдаты подняли автоматы…
-ДавынетэйхватитктовыктовыЧЕРТПОБЕРИИИ!!! – крики потонул в треске автоматных очередей. Люди на стадионе вскочили со своих мест и тоже закричали – все происходящее транслировалось камерой-роботом на большой экран, висящий над стадионом.
***
- Васька! Ты бля прикинь, переворот ведь походу, прямо щас! – Леха не отрываясь смотрел, как на экране падали люди, их тела прошивались очередями из «калашей», они дергались как марионетки и их рты раскрывались в ужасном, но беззвучном крике.
- Да уж бля, пиздец! – Васька, как и Леха, с лицом, раскрашенным в цвета любимой команды, с фанатским шарфом на шее провел в жесте нервного возбуждения по колючей щетине затылка впотевшей ладонью. На экране упал всенародно нелюбимый, но очень богатый человек, которому пуля оторвала левую щеку, обнажив в оскаленной и немного игривой улыбке желтые зубы.
- Пацанам расскажем они же охуеют! – Леха, как наверное и почти все люди на стадионе, чьи места находились высоко и значит не были такими безумно дорогими, как места в первых рядах, улыбался до ушей, хотя и содрогался одновременно, от охватившего его странного и лихорадочного возбуждения. В голове крутилось почему-то слово «наконец-то», но если бы его спросили, что наконец-то? – он не смог бы ответить.
- Да уж, бля! Сотри смотри на поле! – Васька схватил друга за плечо и указал ему другой рукой на поле. Со стороны они смотрелись как скульптурная группа «Крестьянин и солдат смотрят с холма на разгром армии Колчака». Только у солдата с крестьянином все лицо было размалевано красками, повторяющими цвета шарфов, но выражение глаз, лиц, и пластика тел не оставляли сомнений в сходстве.
Тем временем на футбольном поле солдаты согнали всех футболистов и судей в центр, и выстроили в ряд так, как если бы собирались сделать снимок на память.
- Спокойно все! – прогремел над стадионом голос из динамиков, - Всех попрошу успокоится! Ничего страшного не происходит! – эти слова как будто послужили сигналом для солдат – опять раздались автоматные очереди, половина футболистов упала, остальные с криками ужаса побежали по полю, но пули настигали их и они, кувыркаясь, падали на траву, как звери в фильме про охоту с вертолета. Некоторые люди попытались бросится со своих мест в проходы, мимо солдат, но солдаты молча расстреливали обезумевших, а остальные бросились на пол между лавками трибун.
- Вот так вот! И чтобы все на местах, тогда никто не пострадает! – опять раздался голос.
-Сейчас я объясню вам, что происходит. Это не попытка государственного переворота, как наверное кое-кто из вас подумал. И мы не чеченцы или другие сепаратисты, никто не собирается держать вас в заложниках! – на поле солдаты подходили к телам футболистов и, если тело еще подавало признаки жизни, стреляли в голову.
- Мы – суд истории! Мы – воплощение чаяний народных, всех обездоленных и обворованных людей нашей огромной и некогда великой России! Мы знаем, что не можем изменить историю, не можем исправить положение, но наказать! наказать так, чтобы запомнили! запомнили и боялись! Можем! Не думайте, почему вы. Просто такова жизнь. И не умоляйте – раньше надо было думать! Когда страну разворовывали! Когда бюджет Москвы равнялся бюджету остальной страны! Когда наши парни гибли в Чечне!!! Оружие – к бою!!! – солдаты, стоящие в рядах, подняли автоматы…
Через три часа все было кончено.

- Ну вот и всё, майор, - произнес генерал Старнев, - Вот и всё…
- Да, генерал, пожалуй что вот и всё, устало сказал Майор Гусев, и достал из кобуры именную «беретту».