александр махнёв : тайна. ещё продолжение.

На выходные Жора обыкновенно «делал базар». То есть приторговывал на местной барахолке оставшимся у него ещё со времён союза слесарным инструментом и прочим попутным хламом. В ту субботу расположившись со своим товаром, наш герой обнаружил, что слева от него нынче устроился Семён Ильич, за глаза прозываемый здешними завсегдатаями «Философом». Семён Ильич - тихий интеллигентный пенсионер, в прошлом и в самом деле был то ли филологом, то ли философом, потому и распродаваемое им было соответствующим. Фарфоровые статуэтки, бронзовые подсвечники, но преимущественно конечно книжки. С самыми замысловатыми названиями. Вроде «Италийская философия» или «Шиллер. Собрание сочинений». Торговля, как правило, шла не шибко. Но мужичок был умный и барахольные обитатели поболтать с ним любили. Сам Жора не раз с ним беседовал.
- Ты Ильич тут свою лабуду вряд ли кому втюхаешь. Ну что это, в самом деле: «Гномы и апофтегмы», язык сломаешь.
Вот к примеру «Медицинский справочник», там, «Женская сексопатология» или «Англо-русский словарь» - хорошо бы пошли , а эта философия твоя кому на хер далась? – говаривал бывало Жора.
- Так у меня других нету. - кротко соглашался Семён Ильич.
«Философ» был человеком вежливым и безобидным. Хваткие да ушлые барахольщики без среднего образования на его фоне выглядели «зубрами», эдакими водоплавающими хищниками капитализма. И сами понимали – шибко мелкими хищниками. Но для того и подходил Философ – рядом с ним любая мелочь выглядела чуть крупней. Тот уж вовсе был здесь креветкой травоядной.
Пособачившись слегка с соседом справа, Жора переключился на соседа слева.
- Чего сегодня новенького Ильич? – с напускной бодростью обратился к нему Жора.
- Да вот… - застенчиво замялся Философ.
Жора уверенным взглядом знатока окинул импровизированный лоток подшефного:
- Энциклопедия пойдёт, словарик вон тот вроде тоже берут. А это чего за херомантия? – вдруг споткнулся Жора о знакомое слово на обложке.
- «Диоген Синопский. Диатрибы» - задумчиво прочитал вслух, - где-то я уже это слышал…
- Диатриба – это такая речь, которая.. - – начал было охотно пояснять Семён Ильич.
- Да я не про это.
- А… А Диоген из Синопа древнегреческий философ- киник…
- Да это я и без тебя знаю что он грек, вот где я про него недавно слышал… - прервал его Жора и полистав книжку остановился на одной из страниц, углубившись в её изучение.
Вдруг на лист упала чья-то тень, и до боли знакомый голос за спиной произнёс:
- Могу я вам чем-нибудь помочь многоуважаемый Георгий Васильевич?
Жора по привычке, не оборачиваясь, довольно грубо буркнул через плечо:
-Назад прими, солнце не засть.
После чего над самым своим ухом услышал поразительно зажигательный хохот, сквозь который всё тот же голос не без труда выговорил:
- Узнаю, узнаю моего Диогена!!!
-Чёрт! – вскочил словно ужаленный со своего места Жора и глаза в глаза столкнулся с недавним таинственным визитёром.
Незнакомец как и в прошлый раз неестественно внезапно прервав смех, серьёзно, но впрочем вполне миролюбиво отвечал:
- Ну насчёт чёрта – это вы пожалуй несправедливы. Я уж скорее наоборот. Отойдём в сторонку? Поговорить надо.

- Эти «глюки», как вы изволили выразиться, – отвечал спустя несколько минут Жорин собеседник передавая тому пенную кружку пива и смачно отхлёбывая из своей – не что иное как некоторые сцены из вашего будущего. Посылаю их действительно я. Потому иначе убедить вас в необходимости изменения вашего настоящего образа жизни не вижу возможностей.
А «Голос»… как вам сказать… отчасти это конечно я, отчасти вы…. Но в основном конечно ОН. Непонятно? – сочувственно прибавил знакомый незнакомец, - Ну да ладно.
Отвечал незнакомец на вопросы заданные самим Жорой в довольно агрессивной манере. Но холодное пиво в жаркий денёк своё дело выполнило безотказно. Георгий сильно помягчел.
- Видите ли Георгий Васильевич, вы ведь в некотором роде тварь божья….
- А ежели и я тебя по матери прокачу? – довольно миролюбиво парировал Жора.
- А вот обижаетесь совершенно напрасно! Тварь, то бишь творение, сотворённый в смысле по образу и подобию. ОН, – продолжал собеседник тыкнув пальцем вверх - на вас рассчитывал, а вы так бездарно даром вам даденным распоряжаетесь. Нехорошо это.
Потом он ещё что-то говорил, что-то полупонятное, что-то как будто ясное и что-то уже совсем невнятное.
- А знать всё наперёд отнюдь не так увлекательно как может показаться. Уж вы мне поверьте. – эта фраза кажется была последней, что Жора запомнил.
Видимо Георгий Васильевич хлебнул лишка и, очнувшись своего собеседника за столом уже не застал.

Зато обнаружил внутри себя некие смутные вопросы, каковые мягко, но настойчиво требовали ответов.
- Вот ведь, блядь! – выдал Жора вслух и отправился обратно к своему месту торговли.
Там он отвечал невпопад, молчал, пытаясь собрать мысли и тут его взгляд упал на «лоток» Философа, на ту самую книгу, что вертел он в руках не более часа назад.
- «Диоген Синопский» говоришь – сказал он, обращаясь скорее к себе, и далее, адресуясь к Философу – А почём у тебя Ильич вот эта хрень?
- Эта? – недоверчиво переспросил сосед.
- Ну она, она! – нетерпеливо и несколько смущённо подтвердил Жора
-Покупаешь…те? – запнулся изумлённый философ.

И снова, всю последующую неделю, одолевали Жору картинки вкупе с Голосом. Жора то запирался дома, то бесцельно бродил по улицам, тщательно избегая мест, где можно было встретить знакомых. Ничего не помогало. Жизнь его упорно выстраивалась перед мысленным взором по-полному порядку, от самого начала и… хорошо ещё не до полного конца, не суля НИЧЕГО, то есть СОВЕРШЕННО ничего интересного и неожиданного.
Стараясь заглушить Голос, пытался Жора вникнуть в речи этого долбанного Диогена. Вяло перелистывая «философскую» книжку и время от времени комментируя вслух, относительно понятные места. А та как по заказу выдавала:
«…и ты всегда ходи на рынок, где проводят время множество людей, и у нас появится возможность узнать от других еще много полезного». – да хрен ли ты там полезного узнаешь, - присовокуплял Жора и тут же всплыл перед ним «Философ», буквально «как живой».
«…старайся про¬тивостоять и наслаждениям, и тяготам жизни, ибо они в равной степени враждебны и больше всего ме¬шают нам, ибо наслаждения толкают нас к постыдным делам, а тяготы отпугивают от прекрасных деяний» - старайся, старайся… тут настараешься нах… тебя бы умника к нам, поглядел бы я как ты настараешься.
«Когда на каком-то пиру Диогену налили много вина, он вылил его. Тогда его стали бранить, на что он ответил: «Если я его выпью, то погибнет не только оно, но вместе с ним погибну и я»
- И этот, блядь, туда же – вздыхал Жора – вино он вишь вылил, тут, кто нальёт-бы найти, а он собака выливать. Недаром видать прозвище заслужил, сука.

Ночью Диоген Жоре приснился. Внешне философ был вылитый писатель Лев Толстой. На голове его красовался шлем римского легионера, а сам он сидел в двухсотлитровой металлической бочке из-под соляры. Время от времени оттуда высовываясь, Толстой-Диоген кричал голосом Лжеалександра: «Нехорошо Георгий Васильевич, ой нехорошо! Нехорошо Георгий Васильевич «бормотуху» с пивом мешать!»