Кысь : МИОПИЯ МАТКИ, КАРИЕС ШЕЙКИ

Дважды в жизни моей бывали случаи, когда я успевал подумать «пиздец»… Но до сегодняшнего утра я и не подозревал, каким он бывает. А вот когда нашему генералу нечто подобное предъявляли – я, сцуко, непочтительно ржал, подвизгивал и икал. Сегодня генерал отмщён по полной (правда, он ещё не знает и, надеюсь, не узнает никогда). Но – сначала о генерале. Оно ведь всегда позитивней, про чужие-то пиздецы..

Года полтора назад пребывал я не то чтобы в печали, а, скажем, в задумчивости и слегка в недовостребованности. Очередная годовая комиссия списала меня с боевой работы, оставив оперативную. Живой жизни поубавилось, зато времени свободного появилось чутка. Ну, полутрупное такое канцелярское существование контуженого мудака. И вот, в один такой тухловато-спокойный денёк вызывает меня отец-командир с каким-то нах никому не нужным донесением. Прихожу – генерал печален. Не донесения жаждет, но собеседника. (Сороки наши синебрюхие уже разнесли по гарнизону, что окружная военно-врачебная комиссия накопала у командира чего-то страшного, вот-вот комиссуют). Предложив вежливо стульчик, наш орел сходу обрушил на меня лавину проблем, начав, по обыкновению своему, с середины фразы:

- …вот какую они, скажи, операцию тут нашли? Не было у меня операции! – и ворот рубахи рвёт. Я напрягся – операции.. они, блин, разные бывают. Опасения оказались преждевременными – страдалец тыкал себя под кадык, призывая сей же секунд убедиться в отсутствии шрамов на горле. Я добросовестно убедился. Генерал слегка воспрял. – Вот и я ж говорю, Кысь – не было у меня операции, у меня сроду щитовидку не находили! – Тут я опять напрягся. А командир, оценив такую внимательность к его персональным проблемам, горестным домиком сложил бровки, отчего стал невероятно напоминать изнасилованного Артемоном Пьеро, и подсунул мне под нос бумагу. Заключение по акту ОВВК я опознал сходу. Заметная бумажка. – Вон почитай, понаписали… А говорили – «в порядке, мол, в порядке», а понаписали..

Понаписали знатно. И дохуя. Я порадовался, что генерал не стал меня убеждать в отсутствии операции на мочевом пузыре (числилась в списке и такая), а потом улыбка стала расползаться до неприличия.. Дойдя до «хронического аднексита», я уже взвизгивал в голос. Генерал сделался скорбен – видимо, даже от меня он такой чёрствости не ожидал.

- И что смешно? – сухо поинтересовался человек с диагнозом.
- Это.. это.. не ваша..ыыы..выыыыпискаааааа, - провыл я.
- Как не моя? Вон, все данные сверху – мои, - почему-то пуще обиделся руководитель.
- Данныыыыые – даааа, выыыпискааа – неееет.. У вас не может быть хронического аднексииииитаааа… потому же (тут я слегка взял себя в руки), почему у вашей супруги простатит не образуется.
- Заболеть любой может, - философски изрёк мой собеседник. Вот тут я слёг…

Но к эскулапам нашей медсанчасти стал относиться с ещё большей опаской – люди они, как выяснилось, непредсказуемые. Но до какой степени – это мне предстояло выяснить на собственном опыте. Короче, прошлый год я проскочил, обойдясь обязательной диспансеркой и обязательными же (у нас демократии нету в таких вещах, приказ рулит) прививками от гриппа и ещё какой-то херни. Только почувствовал себя вполне таким бодрячком, как милая девочка из управления кадров под расписку вручает мне направление на ОВВК. Пришел черёд – хрен отвертишься.

Сроки я затянул – с прошлого сентября не вылезал из командировок разной степени злоебучести. Год текущий тоже распечатал командировочно – не до врачей было. А потом меня изловил начальник всех кадровиков и кадровичек, угрожая карами вполне земными, истребовал отчета о прохождении комиссии. И пошел я сдаваться. Первый тур марлезонского балета прокатил относительно спокойно – все специалисты меня потыркали, повертели и потрогали на удивление быстро, дня за три. Ну там, анализы, флюорография, хуё-моё… За неделю рассчитывал управиться. Хуй. На каждый анализ я обнаружил ещё по пяток направлений с целью выяснения, уточнения и перепроверки. Это уже требовало существенно большего времени. И денег – в нашем госпитале тока примитивное УЗД, а направили по полной. Откосить не удалось – и пустился я по второму кругу ебучего того марлезону…

Теперь каждый эскулап, вооруженный локальными приговорами, многозначительно шуршал листиками, хмурил брови, производил манипуляции, затем долго и нудно пугал, рисуя перспективы мучительной смерти. Кончалось все выпиской пригоршни таблеток и отправкой к другому специалисту. На невропатологе я капитально завис. Думаете, из-за позвоночника (чего я, в принципе-то обоснованно, опасался)? Авотхуй! У меня не обнаружилось левой позвоночной артерии. Заебались искать – нету. Может, так и було от рождения, может, так получилось в процессе жития. Короче, или аплазия или оклюзия. И – вопросительные знаки после каждого словца. Наша невростарушка возбудилась невероятно, ходила кругами, сладострастно рассказывая, какие ужосы она наблюдала, когда оклюзия. А если аплазия – то и хуй с ней, только надо убедицца, что это не оклюзия.. В общем, в прошлую пятницу я, как дрессированный пудель, скакал по кабинету ангионевролога, скалил зубы, поочерёдно вытягивал то руки, то ноги, производил ещё какие-то дикие действия, в результате чего (за свои кровные, между прочим) получил вердикт: «Патологической симптоматики не обнаруживает. В позе Ридберга устойчив». В душе не ибу, кто такой этот Ридберг, но фраза насторожила… Что-то было в ней… в общем, ахтунгом каким-то повеивало. Тем более, что мой багаж к тому времени обогатился новыми медицинскими терминами – «миопия матки» и «кариес шейки». Это машинистка ОВВК, девушка хорошая, но без понятия в медицине (ну, с улицы, по объявлению), с трудом разбирая калографические каракули наших специалистов, домысливала накарябанное. Миома матки – не смешно, пришеечный кариес – тоже грустно, а вот девочкины интерпретации просто моск вынесли (начальник ВВК ругался, возвращая карикатурные выписки на перепечатку, а я веселился, подслушивая ненароком перипетии производственного процесса). Теперь я убедился, что пизда с зубами – это не миф! А также твёрдо был уверен, что уж мне-то генеральского диагноза эскулапы не припаяют!

И вот настало утро дня вторника. В девять ровно я входил в просторный кабинет, где в полном составе щурился консилиум ОВВК. И я отчетливо услышал, как щёлкает кариозными зубами подслеповатая матка…

(окончание будет)