Александр Гутин : Хорошая погода

Ночь закончилась, и я проснулся. Я всегда чувствую, когда заканчивается ночь, и всегда просыпаюсь на этой зыбкой границе. Не открывая глаз,по пению птиц за окном, почувствовал, что на улице хорошая погода. И я знал, что буду делать...
Встал, открыл дверь балкона и закурил, набирая по памяти номер телефона.
-Алло, Катюша, солнышко, доброе утро. Посмотри, какая чудесная погода. Что? А, это…. Прости, не смог позвонить вечером, но ты же знаешь, этот старик Уткинсон...он не может дышать спокойно, если я по уши не завален работой. Экспаты, сама понимаешь, у них свои реалии. У меня столько дел...-(тут полагалось скорбно вздохнуть) Я скорбно вздохнул -Не обижайся, зайка. Завтра я обещаю тебе, весь день мы проведем вдвоем, договорились?
И не дождавшись ответа, я нажал на телефонные клавиши и набрал еще один номер. Долго слушал длинные нервные гудки, наконец раздалось заспанное:
-Алло...
-Светик? Это я. Доброе утро...
-Леша? Вот так сюрприз...да еще с утра...как же ты умудрился не забыть мой номер? Столько лет, я уж поседела вся -иронично звучал голос Светы.
-Погоди, я сама отгадаю что ты мне скажешь. Я знаю. Ты летал в Питер по делам фирмы. Или нет…Питер как-то мелковато для такого топа, как ты, правда, дорогой? Ты летал в Амстердам на конгресс продвинутых сноубордеров, а нет, в Гонконг на семинар гениев всех времен и народов...а может быть в Воркуту к умирающей бабушке?
-Ну, все. Разошлась. Ваша фамилия не Петросян? Узнаю Светлану Андреевну, как всегда куча иронии и не скрытого сарказма. Не обижайся, хоть и знаю, что просить об этом просто нелепо. Я бы с удовольствием соврал бы что-то, хочешь? Но я действительно заработался, сейчас самое трудное время, новый проект…
-Ох, Алексей, Алеша, Лешенька, сынок…уж чего- чего, а зубы заговаривать ты действительно мастер. Если ты еще работаешь там же, то Уткинс...или как там его...Петкинс...должен дорожить тобой, как ценнейшим и незаменимейшим сотрудником...А может Уткинсу пойти на пенсию? А что, ты так неплохо справляешься.
-Уткинсон, Света, Уткинсон. Зря ты так...
-Да? Уткинсон? В конце концов, какая мне разница? Ты приедешь?
--Уже в дороге, буду через минут сорок...

По дороге я думал о Свете. Она не была красавицей, нет. Если вы мужчина, то вы поймете, что я имею в виду. Есть женщины, в которых есть ЧТО-ТО, что заставляет желать ее, даже без идеальной внешней красоты. По-моему, это называется изюминка. Вот и в Свете было нечто, что сводило меня с ума. А какие у нее мыли волосы! О...это были не обыкновенные красивые женские волосы, нет. Это был водопад из струящегося золота, с закрученными в кудри струями и спадающий на узкие плечи. На свету они слепили, а в темноте матово блестели, как мне казалось, неоновым светом. Когда я запускал в них руку, то ощущал не обычный хитин, а легкие, тонкие пряди воздуха. Волосы Светы были великолепием, реликтом, которые так редко создает природа.
Я припарковал машину у небольшого домика с верандой.
Света встречала меня в шелковом халате цвета какао и белым котом Мэрлином на руках.
Я поцеловал ее и провел рукой по волосам, снова ощутив их воздушное волшебство.
Я чувствовал себя виноватым и не знал с чего начать разговор.
-Я соскучился по тебе, Свет...
-Я по тебе тоже, но ты не приезжал целую неделю и даже не звонил. Странное поведение для скучающего по мне человека, правда?
Она сидела в кресле и гладила задремавшего кота...
- Ну, Светик...послушай, я тебе обещаю, что через пару дней пошлю Уткинсона к чертям. Правда. Хочешь в Барселону? Или в Венецию? Отличная идея, между прочим, давай отдохнем вместе пару недель?
-Не смеши меня, очень тебя прошу. Никого ты не пошлешь. И никуда мы не поедем. Я просто тебя люблю. И не обещай мне ничего, ты и сам понимаешь ,что это глупо Ты сейчас опять исчезнешь, я знаю тебя, Лешка. Лучше поцелуй меня...
И я поцеловал ее.
Через час я лежал в Светиной кровати ,пуская кольца сигаретного дыма в потолок. Она спала на боку, уткнувшись носиком в мое плечо и обняв меня левой рукой.
Как ты проницательна, Светик. Хотя не надо быть провидцем, чтобы понять, что я лгу тебе. Поэтому ты, как всегда права, со своими сомнениями. Вот ты лежишь сейчас рядом, но я не чувствую тепла твоего тела, я не слышу звука твоего дыхания. Кстати, интересно, какое оно, ровное, как у младенца? Я даже не могу различить твоего лица, не могу сказать, красивая ли ты. Скорее всего, да...Но я вижу ,я чувствую, даже слышу твои волосы. И если я о чем-то не вру, то это то, что не смогу жить без них. Но прости меня, Светик, тебя я должен оставить, я не могу больше делать тебе больно и лгать тебе. В моей любви есть только я и твой волосы. Всей остальной тебя в ней нет. И я не причиню тебе боли.
Я осторожно, чтобы не разбудить, убрал с себя ее рук, встал с кровати, подошел к стулу, где была брошена моя спортивная сумка, достал из нее баллончик с хлорэтилом и шприц. Вернувшись к кровати, тонкой струйкой брызнул из баллончика на сгиб руки Светы, нагнулся, отыскал голубую ниточку вены и ввел иглу. Света даже не пошевелилась. Впустив воздух в вену, я затушил окурок в пепельнице и перевернул ее на спину. Она была мертва.
Ну, вот, видишь, я поступил честно, тебе совсем не было больно. И теперь мы сможем безболезненно расстаться. Но волосы...Я не смогу оставить их тебе, прости...
Я вынул из сумки ножницы и опасную бритву...
На кресле умывался Мэрлин.
По дороге домой я думал о Кате. Она не была красавицей, но в ней было то, что не могло оставить меня равнодушным.Это большие, глубокие, как бездна, блестящие, с тонкой поволокой глаза...
Ну, вот и закончился день. Я засыпал в своей кровати. Завтра опять будет хорошая погода. И я знаю, что буду делать.