Антоновский : Возвращение в сибирь.

Любовь, жесткий бит, весенняя Сибирь
В городе крики шин, да рёв кобыл
В горле космос кофе и имбирь
Студентка на скамейке скорбит
Кому то сниться Чернобыль.

Он был репортёром
на первой чеченской войне.
Теперь иногда вспоминая то время во сне
Он видит узоры
Кроваво- зеленых равнин
И странную фразу –
Прошу никогда не звони
Потом снова горы.

Сейчас он не знает зачем же ему этот Омск
Где не был лет 20
Но только всплывает в мозг
А может быть в сердце, но пробирает до слёз
Что надо раскаяться…

Она живёт там же.
Тогда в 96-ом,
Когда он уехал писать,
Не вернувшись потом
Он думал что больше вообще не придёт в этот дом
Но душе не прикажешь.

В 2008-ом он на кухне сидел вместе с ней.
В квартире где тараканы и двое детей
Резвились.
Они же молчали
Весна в пустоте
Давно уже к окнам причалила.

Им было по 20
Сибирь была лишь для них.
В огромном пространстве
Они прибывали одни
На западе слышались выстрелы,
Были огни
Им нравилось трахаться.

Примерно 12 лет он и не вспоминал.
В душе понимая другие страна и она –
Пустые воспоминания
Но что то воспламеняло.

Он видел двух призраков,
Пропавших под Грозным солдат
Ночами пил виски, и иногда безо льда
И без признаков жизни.
Он был в своём навсегда.

Она прошептала – тебе пора уходить
И он одевался
с таёжною болью в груди
Не зная что будет и что его ждёт впереди
В дверях он расплакался.

Потом Он бродил

По улицам детства
Он вспоминал…
На небе весеннем уже показалась луна
Уже показалась листва
И знакомый квартал
В далеке по соседству

Возможно тогда в 96-ом он погиб на войне.
Он мог бы простить это той непонятной весне
Пропавший, да нет потерявшийся
В новой стране
Или в вне,
Или в Ней.
Или нет…?

Любовь
Жесткий бит
А весною сибирь –
Тиха,
Молчалива не шин не кобыл,
только ширь
И он тут один
Никого
Никого…
Ни души,
И всё впереди.