Н.У.Ваще : КАРТИНКИ с РЫНКА

Рынок в нашем южном городе был всегда, то есть задолго до введения рыночной системы по всей стране. И видимость порядка была, хотя сами понимаете: толпа, суета, товар-деньги-товар, субъекты полуголые с тележками орут «ноги-ноги», карманники шныряют парами – один отвлекающе толкнёт, а другой шустренько утащит. Опять же, если во всех углах и закутках поставить «блюстителей порядка», то их быстренько прикормят, и останется всё по-прежнему.
Это к тому, что на рынке бывает всякое…

СТРИПТИЗ

Вещевой рынок называют «блошиный», действительно, копошащихся трудящихся в шматье иначе и не с кем сравнить. Они появились в городе, когда стали поощрять бизнес. Раньше эта перепродажа товаров называлась спекуляцией и почему-то считалась «нетрудовым доходом». Хотя в этом деле крутятся и «челноки», мотаясь туда-сюда-обратно, и «реализаторы», сидящие-следящие при любой погоде, и владельцы «торговых точек», рискующие средствами, ибо рэкет, блюстители порядка и административная власть на местах требует законной, полузаконной и совсем не законной мзды ежедневно.
Но мы всю эту кухню вспомнили как бы к слову о рынках и далее касаться не будем.

Как известно рынки влекут к себе людей всяких и разных. Издревле прибиваются убогие, калеки и придурковатые. Рынки, храмы и перекрёстки – их «рабочие» места. И места отдыха, кстати, и развлечений тем паче.
«Брижжит Бардо» местного разлива появлялась на рынке в самый разгар торговли, ближе к полудню. Когда-то она была блондинкой. Сейчас её космы висели нечесаными струпьями, о которые она вытирала засаленные руки после очередного беляша или ход-дога.
Насытясь, она, неторопливо перебирая костылями, двигалась вдоль торговых «палаток». Левую ногу ей по колено отрезал трамвай ещё с началом перестройки. Заснула пьяная на путях. Но даже этот тревожный случай не изменил её игривый заводной характер. А заводилась она с пол-оборота.
- А, Брижжит! – приветствовали её по простоте душевной иные торговки, сидя за разложенными кофтами и юбками.
- О, как раз то, что мне надо! – бодро кричала калека и в два прыжка оказывалась у прилавка. Начинала деловито перебирать товар.
Торговки орали на неё:
- Не мацай грязными руками, отойди…
Она отходила, а потом опять за своё у другой палатки.
Наконец находила подходящую кофточку, и уже остановить её было не возможно. Она ловко скидывала с себя свою серую хламиду, под которой никогда ничего не было надето, хоть зимой, хоть летом.
Стоя по пояс голая, она прикладывала новую кофточку к себе и, если успевала, то нацепляла. Как правило, торговка выбегала из своего закутка и отбирала обнову.
Видя заинтересованные мужские взгляды, «Брижжит» вихляла смятыми батонами сисек с совершенно незаметными кнопками бледных сосков и, высоко поднимая костыль, вертелась на оставшейся ноге.
- Ну, хватит. Позырили?! Теперь, бля, платите за концерт.
Так заканчивала она свои выступления. Натягивала обратно на своё сухощавое тело хламиду и шла по кругу собирать монеты.

КИСЛОТА

К одной из палаток вещевого рынка подходит невзрачного вида парнишка с брезентовой сумкой. Он выбрал эту палатку из многих, потому что она прилепилась к забору в стороне от остальных. Подошел, озираясь, постоял, а потом выпалил не громко, но отчетливо:
- Ща кислотой оболью. Давай штуку быстро!
Внутри за прилавком, где разложены шмотки, тётка, уверенная в своих грудях девятого размера.
- А где кислота? – вопросом в лоб огорашивает она начинающего рэкетира.
Тот слегка опешил. Не ожидал. Но в сумку полез и достал бутылку с мутной жидкостью.
- Во! Гляди, - радостно заявляет вымогатель, - ща брызну и барахло твоё разлезется.
- Смотри, как бы твои трусы не разлезлись, - не тушуется баба, а сама зыркает глазом в поисках подмоги. Как назло никого вокруг.
- Что я кислоты не видела… чё ли, - тянет время тётка.
- Гони штуку, падла! – хорохорится парень и трясёт бутылкой перед женским носом.
- Ладно, не ссы, щас, - она шарит под прилавком, - не наторговала ишо. Вишь, народу мало, - приговаривает тётка, роясь в поисках чего-нибудь тяжелого. Нащупав молоток, она более уверенно напирает, - Вижу, первый раз наезжаешь… Ладно, вот тебе, больше не заслужил, - и швыряет левой рукой смятый полтинник.
- Ну, паскуда, - оглядывается рэкетир, - щас я те сделаю.
Торговка в этот момент выхватывает правой рукой молоток и пытается треснуть грабителя. Тот едва успевает отвернуть голову, моток попадает по плечу. Парень отпрянул и упал. Бутылка вдребезги.
Хватаясь за плечо, горе-грабитель быстренько сматывается, видя, как спешат на помощь соседи-торгаши. В след ему звучат «пожелания» отборным матом, к которым он, впрочем, привык.
- А кислота настоящая, аккумуляторная, слышь, - сообщает подоспевший на помощь мужик, присевший у лужицы, - так что повезло тебе, Карповна.
Карповна сидит, прижимая к пухлым грудям молоток, понемногу отходит от пережитого.
- Ну и работа у нас… - сочувствует подошедшая реализаторша, - молоко за вредность давать надо.
- Ага, - скептически подтверждает Карповна, - дадут тебе молочка… от бешеной коровки. Потом догонят и ещё раз дадут… Оспидя, когда же это всё кончится? – Вопросом в никуда заканчивает она свою тираду, кладёт молоток на место и поправляет разложенный товар.

МОЛИТВА

В самом начале рынка у входа пристроилась на куске гофрокартона инвалидка.
- Святый Боже, святый крепкий, святый бессмертный, - бубнит она привычно с протянутой рукой. – Да, святится имя твое, да придет царствие твое…
Оживленная толпа скользит мимо. Сердобольные кидают монетки в пластиковую тарелку, на дне которой лежит репродукция с иконы.
Нищая худа, лицо изможденное, слегка помятое. Она в дырявой кофте цвета поноса, натянутой на темносинее платье довоенного покроя. Сидит, обе ноги её на протезах до щиколоток вытянуты вперёд. Она специально сняла чулки, чтоб все видели. Рядом лежат костыли и латаная хозяйственная сумка.
Гнусавит она монотонно, не задумываясь и прерываясь только на благодарность за подаяние:
- Пошли вам, Господь, во всём удачу и благословение…

Вдруг из хозяйственной сумки доносится весёлая мелодия. Нищенка роется в ней, достаёт мобильник:
- Алле! – кричит громко, - Зинка, ты? Чё те надо? Ну и что? Слушай, какого хера, ты всё это… перестань реветь, говорю и занимайся… Занимайся, бля, пока я на работе… Отца на тебя нету. Тот бы перетянул пару раз по жопе… Я на работе, поняла? Не знаю… Что возьмёшь? Я те возьму! Ах ты проститутка йобаная, не даёшь мне работать… Заткнись, блядь! Я для кого горбачусь?
Нищенку бьёт истерика. Она верещит на весь базар, изрыгая проклятья, не обращая внимания ни на кого. Глаза её вылезают из орбит, слюна брызжет:
- Ты что мне нервы мотаешь, сучка такая? Сучонка мелкая. Некогда мне… всё, отстань.
Она в гневе швыряет мобильник в сумку.
И мгновенно лицо её потухает, сникает, и она продолжает бубнить с протянутой рукой:
- Святый Боже, святый крепкий, святый милосердный, да святится… да придет…
Солнце высвечивает синюшную кожу остатков ног и бурые ремни протезов.