matv2hoda : Халява

В такой период жизни надо лежать задрамши ноги на диване, кушать разнообразные фрукты и смотреть телеканал «Культура». Но не с моим шилом в жопе. Мне позвонили из редакции вечером и попросили посетить одно пафосное мероприятие. На девятом месяце я окончательно перестала быть человеческой личностью и начала называть себя коротко - «организьм». Желания были такие: есть, отплясывать и трахаться. Мужа приходилось принуждать. Считает ли он меня уродом или инвалидом с таки пузом, меня не интересовало. На шевеления внутри я отвечала легким стуком по животу и высказываниями, типа: «Чужой, не рыпайся». Понятное дело, насчет похода на мероприятие я не сомневалась и сразу начала думать про обтягивающую кофточку с блестючками в области бюста. В это время на другом конце провода редакторша, вслушивающаяся в мое тягостное молчание, начала нервничать. «Фуршет будет» - пропела она в трубку. «Татьяна Федотовна, это все мирское, меня это не интересует, я просто думала, куда это я диктофон положила» - наврала я серьезным и обиженным голосом и положила трубку. Времени на марафет было достаточно. Сооружая «вавилоны» на голове и мазюкая губы помадой «вырви глаз» я размышляла о том, что все ж таки иду в присутственное место и надо выглядеть соответственно.
Уже на проходной конторы, заказавшей по случаю реорганизации фуршет и журналюг я вляпалась в дурацкую ситуацию. «Как же называется эта отстойная вертушка в которой я застряла?» - размышляла я. Позади толклись телевизионщики, а впереди маячила рожа охранника. «Девушка, вы куда?» - спросил он почему-то у моего пуза. «Посмотрите, там моя фамилия должна быть у вас на бумажке записана, - Соколова». Цербер помусолил бумажку, вздохнул, и, схватив меня под мышки, выволок из цепких объятий адского пропускного механизма.
В зале звучали гимны в честь компании, разные персонажи со скучающими рожами смотрели презентационный фильм. Наконец, появился глава всей этой конторы, похожий на разъевшегося Ходорковского, и заговорил. В его интонациях слышались кошачьи подвывания. Свою речь он так щедро пересыпал терминологией, что в ней мало оставалось от привычного русского языка. Я начала уж было клевать носом, но тут пришел мэр с прихвостнями. Он коротко облаял присутствовавших, как говориться, «ан масс» и генерального директора персонально. После чего опоздавшие шумно расселись в первом ряду. «Ходорковский» снова замурлыкал, а я наконец, заснула. Разбудило меня восклицание: «Есть ли у присутствующих вопросы?» Серьезные дядьки из зала спрашивали что-то, видимо по теме и светились политкорректными улыбками. Мер озабоченно прогавкал что-то о дополнительных расходах, ложащихся на хрупкие плечи администрации. Его заверили в том, что платить ничего не надо. И тут меня дернул черт. Я вытянула вверх руку и пропищала: «Извините, у меня вопрос». Мне снисходительно улыбнулись. Я встала, поправила кофточку. Блестючки сверкнули. «А вдруг, что-то пойдет не так?» «Что вы имеете в виду?» - удивился багровеющий глава компании. «Ну. Понимаете, - заикаясь мямлила я, - все-таки в России живем. Есть у вас план «Бе»? Глава поправил воротничок под кирпичным лицом и выдал сентенцию, состоящую сплошь из терминов и предлогов. «Ага, теперь понятно» - ответила я. Окружающие смотрели на меня с укоризной. «Ничего, - думаю, – на беременность спишут».
Потом все, конечно, пошли фотографироваться, а я убежала в туалет и осталась не запечатленной для истории. Но на фуршет я успела. «Ух ты! – думала я глядя на ломившийся от деликатесов стол, - годовой бюджет моей семьи». Вокруг вовсю резвились разномастные клиенты, партнеры по бизнесу и тетки из Госсовета. В самом темном углу сосредоточенно жевали телевизионщики. «Из достоверных источников известно, что Хенесси не паленый» - раздался голос над ухом. «Привет, Сидоров» - обрадовалась я. Хоть какое-то человеческое лицо в этом зверинце. «Не, мне нельзя» - показала на пузо. «Тебе чего принести?» - спросил Сидоров у живота. «Всего, и побольше» - меня переполняла жажда халявы. Собрат испарился, а вместо него появился полный усатый мужичок, с уже осоловевшим от выпитого лицом. «Вы даже себе не представляете – сказал он, - сколько здесь честных и порядочных людей!» В одной руке он держал бутерброд с икрой, в другой – бокал с Хеннесси. «Точно, - говорю, - не представляю. Совсем». Наверное он был прав. Я вот тоже, исключительно честная и порядочная. И это не мешает мне любить коньяк и икру. Особенно на халяву.
Отожравшись на фуршете, я валялась дома на диване и смотрела канал «Культура». Диктофонную запись я даже слушать не стала. Вместо этого позвонила умному папе и спросила в чем, собственно фикус-пикус всей этой реорганизации. «Борода это все, - сказал папа, - тыр-пыр восемь дыр». И я все поняла. И быстро настрочила статью. Хвалебную конечно. Все-таки нашей газетке за нее уплочено было.