ПЛОТНЕГ : Вехи кролика (на конкурс, который уже проебал...)

Набитое силосом серенькое пузо тщедушного, трусливого кролика лопнуло, под напором широкого ножа совковой толстой стали. Небо бурно кончило сине-золотыми брызгами в нежную мякоть облаков, салютуя новой невинной жертве утренних человеческих страстей. Худенькие лапки нелепо и беспомощно торчали из кастрюльки, а вскоре и вовсе разметались по столу обглоданными мощами, по глубоким тарелкам, по довольным животам. Толик захотел спать, он всегда после обеда хотел спать, потому что спать – это уютно и тепло, и в пять лет даже сказочно.

Вопрошающий взгляд милой, разве я мог тогда знать, что это был не вопрос… Ты просила помочь тебе. Ты приносила в ладошках растаявшую снежинку, хохотала, когда я нежно покусывал тебя за мокрые пальцы, и прятала в глазах грусть, откладывая ее на потом, загоняя в самые непроходимые дебри твоего сознания, куда еще не ступала нога ни одного истукана, опрометчиво считающего тебя своей. А паровозик летел, забыв про стоп-кран, теряя колесики по ржавым выбоинам рельс, и пьяный разухабистый машинист, изредка просыпаясь, давал гудок, цинично салютуя этому счастливому пути в никуда, забив на красный семафор.
Ты разогнала свои помела по углам нашей дырявой избушки, прохудившейся и давшей течь по весне. А я латал зияющие дыры кувалдой, удивляясь, как ширится пустота, с каждым ударом. ебаный железный дровосек, с вялым пучком ахуевших нечетных ромашек вместо сердца.
Кто из нас первым отравил воду, поднося стакан с эффектом призмы другому? Кто? Мы долго разбирались кого вывести за бруствер, слишком долго… военно-полевой суд устал и сьебался в самоволку, а свидетели блюют от каждой повестки нашей прошлогодней лапшой. Мы настолько утомились вязать узелки на память, что запутались в них обреченной мухой, теребя слабыми лапками ниточки воспоминаний, дергая за них, не осознавая, что зовем свою смерть. Помоги, помоги, помоги… уже не в унисон, уже каждый, фальшивя на свой манер, но все еще кричим, наверное, по инерции. Желтые листья падают прямо с неба, потому что на дворе осень, в которой мы застряли, потому что боимся идти в весну, с пустотой в обнимку. Никто не хочет завыть по утру.

Толик вырос большим и сильным. И, наверное, он сейчас хохотал бы, расскажи ему бабушка, как он пятилетним глупым человечком, несся со всех ног, обнаружив по утру пустые клетки, сообщить всем, что очередной кролик убежал в лес. Убежал туда, где свобода пьянит и трава всегда зеленая. Хохотал бы… Потому что он большой и сильный. Если бы ему открыли секрет пропажи кроликов тогда, он бы умер, потому что был маленьким глупым пятилетним человечком.