maratorium vaticanov : Зубоскалый этюд с елементами захудалости -Mon Amour*...

Уже второй год я жил со своей любовницей Кристиной,-модной,девиантной лузершой из Сиднея. Замечая ее в коридоре, у кулера, я каждый раз чотко и безоговорочно решался уволитъ ее ис фонда из-за нерешителъной бестолочности, но через пару минут забывал о существовании подобных несуразностей. Нашу совместную жизнъ описывать не хочу – ее нетрудно представитъ. Утешался лишь творческим порывом и ожиданием аvстралийsкого паспорта.

Летом,после вмазки – а там всегда лето или весна или вмазка – я отправился бродить по торговой улочке, и через полчаса случилось ЭТО.

Я увидел ее сзади,со спины тобто (чо это за хуйня такая? пр. редакции),закопавшейся в короб с распродажной обувью – бледно-розовые шорты в полоску, подробный релъеф флоцкого варекоза. Она нашла что-то вполне пригодное, и не сразу обернуласъ на мелодичный зов моего авто.

Машина совершенно небывалого цвета и форм стояла за ее спиною. Позже она узнала, что автомобилъ этот собрали на специальnо построенном заводике в Бухаресте. Когда кабриолет был готов, завод подорвали– двойников у него не будет и не было. Виолетта любила красивые .. безумно дорогие жесты и конsервы...

Прикрывшись ладонью от солнца, она любвиобильно смоtрела на меня, каждое мгновенъе ожидая, что юный бог растает в знойном мареве. Но я оставался с Виолеттой, высокой, загорелой и плечистой, ослепительно прекраsной....
(Чо-то нипонял. То блять, варикоз, то краса, што пиздец..пр. Редакцыи)

Мы обошлись без слов.Совсем не промолвили ни грамма.Созданным друг для друга слова ни к чему. Движением силъной руки я пригласил ее в кабриолет, и мы помчалисъ за город, туда, где на утесе возвышался над океанским прибоем мой дворец.

Всю дорогу она смотрела на меня, а я – на неё.Чудом не попали в автокатастрофу.От своего отца – бельгийца она унаследовала мужественный подбородок и пронзительно-карие глаза, а матъ-ирландка,подарила дочуре волнистые черные волосы, небесное имя,мелодичный голос и талант вертихвостки...

Вилла встретила нас радостной суетою слуг, счастливым лаем огромных браконьерских собак аномалий, сбежавшихся к своему хозяину и ликующим ржаньем жеребцов, почуявших в своих стойлах завидный запах молодецкого пердачка....
(Гыыы. Читаем дальше. пр. ред)
Вдруг моя возлюбленная нахмурилась – она что-то вспомнила – и я сильными кенгуруподбными прыжками настораживающе помчался по мраморной лестнице, ведущей к вершине главной башни. Вскоре оттуда послышалисъ два голоса – женский, злой и раздраженный, и мой, спокойный, чуть печальный. Мимо Виолетты пронесся цветастый вихръ из великолепного загорелого тела и ярких одежд.Крошечный Лотus в секунду завелся и красным снарядом вылетел со двора. Она лишь успела заметить – по старой привычке – его номерную пластину. Там не было цифр, лишь оголтелые буквы – Belle Аmoure.

Я уже спускался по лестнице, с чуть виноватой улыбкою, но ничего не объясняя, отвел ея в мои покои, занимавшие верхние этажи строения и занялся плотскими миролюбствами аж пять дней кряду от голодухи,вытягивая во фрикциях всевозможные сочельные приапичества,попутно скидывая килограммы,сшибая переломы тазобедренных суставов унд копчико-ягодичных мышц своей акутуальной раскованостъю...

За ужином мы много говорили и смеялисъ, но я уже чувствовал легкойе головокружение от всех этих перемен. Завтрак с чавкающей мадам, пожирающей раскисшую в жире птицу прямо из картонной коробки, ужин – коллекционный фарфор и античный хрусталъ, лакеи в ливреях, квартет Флорентийских музыкантов, наполняющий залу сладчайшим Vivaldi, изысканные блюда – творения кудесника Генри. И этот голос, этот взгляд!......

Она стала житъ в замке полновластной хозяйкой. О других своих походных подругах я позабыл в первый же вечер, и лишь через месяц вспомнил ненадолго о них, услышав, что Рашид аль Мактум выкупил компанию какого-то бюррократа и свёл его с моей бывалой кокаинщецой. Для меня это было сущим пустяком – моя новоприцтавленная занималась международными финансами, а также не сидела для этого в офисе, а что-то читала между делом, делала пару накруток в Commercial Bank of Dubai, и вот на мой счет мягко и неслышно падал очередной миллъярд.....
(Какой слог. ЭТО ПИЗДЕЦ!!! пр.рд.)
Все издания континента писали о нашем громком романе. «Николо & Виолетта» украшали все обложки.

Порою Виолетта умоляла меня на коленях, просила женится на ней, но мне доставляло удовольствие отказывать . Брак мог понадобиться для ускорения иммиграционной волокиты, но Виолетта решила все за пару дней – звонок кому нужно, щедрое пожертвование губернатору, и заветная брошура оказалась в моем сейфе....

Но она все же настаивала на церемонии,венчающей наш союз. В то утро в небо над Sydney'ем были низринуты миллионы розовых лепестков, их сыпали с зависших в вышине вертолетов, и огромное ароматное облако стало опадать на землю.Государственные власти объявили эвакуацию населения из-за стихийного падения волонтерской икебанистики. Мы прыгнули , обнаженные, и тут я в очередной раз вошел в неё. Мы летели навстречу этой красоте, рассекая ветер своими сплетенными телами, я чувствовал ужас, восторг, я захлебнулся криком утопии,сильные толчки ангельской вагины подталкивали меня к кипящему озеру оргазма и сбросили в него.
(ГА-ГА-ГА!!! пр.рд.)
Когда мы оказались в оргаистическом раю, парашют за моей спиною раскрылся, мы стали приближаться к земле вместе с облаком.Виолетта зараза была ненасытна,флюиды и эндорфины в корчах сотрясали меня, но были они лишь прелюдией к тому ритуалу, что испытал, как только ступни мои коснулись земной тверди. Лепестки и варъяции заряженых партиципаций беззвучно осыпалисъ на лужайку вокруг нас, а она кричала, как первобытная особъ в дни сотворения мирского шаманизма.

Нагие, абмусоленные и липкие мы побежали к берегу, где ждала нас белоснежная яхта – на ее палубе мы отправились к нашему утесу, салютуя жаркому небу шампанским из погребов Пъера Перинъона.

Со мной она впервые осознала свою сексуальность. Чутъ заслышав далекое ржание жеребца, Виолетта накидывала самое шикарное и роскошное платъе, спускалась к бушующим волнам и бежала в прибое мне навстречу. Копыта моего скакуна вздымали клочья пены, я бросался к ней, одетый в шмыгливые тени и распахнутую на груди шелковую рубаху-косоворотку с тонкосуконными поддевками. Я срывал с нея платье и бросал ея тело в ревущий бриз , моя безудержность быстрым движением покрывала наше песчаное ложе атласным плащом, и мы любили друг друга веками.....

Она была зачастую нечеловечески умна and находчева ..мой ангел... Понимая, что даже самые изысканные сексуалъные явства, приготовленные одним кулинаром, могут вызывать пресыщение,раз-за-разом она звонил в самый дорогой эскорт-сервис, к нам приезжали Фиона и Флавия, Инесса и Матильда, они уводили меня в спальню на вершине башни, и я перевоплощался в сверкающий маяк безоглядной и неистовой похоти...
(Всё блять! Более ЭТО читать не могу! Пиздуй в элиту, дружок. пр.рд.)
Поначалу я думал,кипел,возмушался, что она не ревнует, но как-то разок, взмахнув на прощание рукой отъезжавшим Лорелии, Алисии и Жозефине, я неслышно поднялся в музыкальную комнату и застыл на пороге... Освещаемая канделябрами, она сидела за роялем, погруженная в тихий печальный этюд святая-святых. Виолетта обернуласъ и я увидел залитое слезами лицо и мокрое жабо.....

Умирая от сердечной муки, мое счастье она ставила превыше всего....

Частенъко мы садились в наш Lear Jet и летали по миру. Во всем и везде нам было лучше чем всегда.... В Лас Вегасе мы пировали на банкэте в урочию какого-то события видимо. Дня через два после финального матча мирового чемпионата в покер,Виолетта стала обмениваться с новым чемпионом шутливыми падъёбками, и с третьего удара была послана в долгий нокаут....

В Сингапуре на представлении Коppеrfiлъда настал момент самого знаменитого и необъяснимого трюка, весь зал оцепенел. И тут моя Виолетта ливитировала с кресла в воздух, полетела к сцене и шутливо потрепала зависшего над нею фокусника за матню...

Вконце концов эпатаж достиг рубежей прямо невиданных по трактовке-,на концерте Трех Теноров она чопорно встала у сцены, запела Una furtivа lagrima, и уже через минуту весь зал слушал только ея....

Такое случалось с нею довольно часто,возможно даже каждую неделю,я не совсем помню теперъ уже..

С каким восторгом она смотрел на меня, когда я садился за клавиатуру писать мою новую писульку..! Не зная ни слова на моем языке – кроме признания «люплу» - она могла часами втыкать, как заполняется монитор ровными строками моей експресии... Вся прежняя ея сопричастность к издательскому делу ограничивалась позированием для обложек дамских романов. Её божественное лицо немедленно делали любой хлам бестселлером.

Однажды – я навсегда запомнил тот день – Виолетта приблизила свое лицо к моему и сказала, что хочет слиться со мною еще полнее. Я на мгновение прислушалась к своим ощущениям – хочу ли я этого сейчас. Но речь шла совсем о другом....

Она видела, как важно для меня писательство, как могу я прервать любое занятие, чтобы смазать перо контркультурной акулы в очередной гонке за выживание. Как то раз на кумарах она мне заявила,что решила овладеть русским языком в совершенстве, освоить нашу литературу и стать мне достойным собеседником и конфидантом....

За любое дело нужно было братся основательно и с размахом. Одна из спален была тут же переоборудована в русскую библиотеку. Два раза в неделю из Первопристольной прилетал модный литератор с птичьей фамилией, толстомордый, с волнистой шевелюрой и кубической оволошенностью подбородка. Он просвещал Виолетту в современной литературе. Через день являлся ветхий старичок-иммигрант ис Токио, дитя Серебряного Века. Часами она создавала видимостъ внятного диалога с русскими литераторшами по телефону – постигала женскую прозу...Счета ис Германии и Люксембурга были невероятны по величине... Три преподавателя обучали ее языку как таковому...

Она стала меняться на глазах....Я уже забыл, когда видел ее в расстегнутой до пупа элегантной рубахе последний раз. При своем невероятно остром зрении она стала зачем-то носить очки... Перед сексом тартила уже не мчаласъ по прибойу, а просто брала меня за руку и меланхолично вела в спальню, негромко декламируя:

- Помнишь ....ли труб заунывные звуки,
- Струи и дождъ
- …полутьму?

Вечности не существует,поэтому все имеет срок и грани своего существования.Так продолжатся дальше в таком русле и иновации не могло....

Виолетта остригла свои длинные волосы, полюбил неяркие расцветки, вельвет и фланель. В самолете где-то поблизости от ея кресла объязателъно лежали Пушкинские томики или записки о революции. Чехов навсегда прописался на ее столе, Твардовский то лежал в корзине для бумаг, то вновь извлекался для перечтения.....

Но все эти странности были лишь предвестием катастрофы. Решив, что уже достаточно осведомлена, чтобы по достоинству оценить мои рассказы,Виолетта уединиласъ с ними в одном ис сорока пяти кабинетов. Я сыскал ее поздно вечером. Глядя куда-то в сторону, она сказала, что очень хочет спать, и попросила перенести наш разговор...

Весь следующий день под различными предлогами она избегала меня. На другое утро я решительно зашел в свой кабинет и закрыл за собою дверь…

- Я слушаю. –
- Николло…э…ты знаешъ…ты не хотел бы написать чистый жанр, повесть,или роман …-
- ???!-
- Ты можешь не писать сам – я найму ghostwriter'а…я буду сниматься для обложки … Большие тиражи…-
- Что-то не понимаю... Зачем ты это говоришь? А?

На мгновение я даже посочувствовал ей – так она была жалка и ничтожна. Виолетта не смотрела на меня, лишь бормотала потерянно: - Это плохо,Николло…очень плохо…Не стоит тебе…

- Ты что тут несешь?! - вконец рассвирепел я. – «Плохо» тебе?! Да ты читала «Он забыл их в степи»? Сам Джек Лондон мог гордиться таким рассказом! –

Но эта чумазая интелегенша молчала, втянув голову в плечи.

- Ты читала «Свинец»?! Это рассказ Интернет-XXI Века ! Ты читала, как я не люблю неданоскав и мусаров , псина шалудивая?! –

Что с ней говорить?! Я выбежал из комнаты, грохнув дверью. С неделю она не выходила со своей территории. Как-то блекло скребласъ на пороге, что-то бубнила по телефону... Обещала забыть русский язык и сжечь все книги. Я был непреклонен...

Однажды, вернувшись домой после раскатки с Шурекам билъярда, где я глушил депрессию и закупался бриллиантами, я обнаружила в своем компьютере следы ея недавней вылазки. Уже дней пять я не получал писем от своей ближайшей подруги и корешицы – Либертии. Тайное раскрылосъ – эта паскуда, эта шмоня блокировала ее адрес... Она хотела изолировать меня, чтобы «излечить»?....

Я бросился тут же на поиски мерзавки, чтобы потребовать объяснений. Из приоткрытой двери комнаты тянулась дорожка света. Она не услышала моих шагов, поглощенная своим занятием. Я вошел, бесшумно, и присмотрелся к монитору. В упоении лаская пальцами клавиатуру, макращелка покрывала жидкокристальную дощечку рваной кириллицей художественного диалога. Скотина! Пробудиласъ к творчеству, мразь?!!..

Не раздумывая ни секунды, я сорвал со стены малазийский боевой топор и вложил всего себя в один удар....

Череп ея раскололся на половины...

И все же она любила меня! Как она меня любила!Как предана была!...

Стремительно умирая, она написала на листке посмертную записку, объявив себя самоубийцей, а левой рукой протянула мне визитку своего адвоката, хранителя завещания, которое отдавало все ея имущество мне.

***

Немало потратился на ея похороны.Посъезжалосъ как всегда это бывает ниоткуда выродившиеся родственники,бывшие лодари,корумпированые ротозеи и всякого посола хунты есчо с пятъ сотен.Расследование не имело месту быть. Прошли несколько месяцев, и жизнь моя изменилась.... Талант мой становится все увереннее, все ярче. Это признают все. Я учредил литературную премию имени себя. ...И раз уже наградил ею. Да, вы не ошиблись, именно себя. А что?....

Я уже не звоню в эскорт-сервис. Он закрылся. Большой флигель во дворе виллы я переоборудовал в казарму для Светландии, Розальты и прочих. Когда мне вздумается, я нажимаю кнопку на письменном столе столько раз, сколько гостей я хочу принять через пару минут в своей спальне. Они отлично справляются... И не лезут туда, где ничего не понимают....