Линуар : «Сынок»

Квартиру мы искали долго. Денег в обрез, в ипотеку влезать неохота. А тут подвернулся отличный вариант. Продавалась квартира срочно, деньги только наличными, цена приемлемая. Люди уезжали за границу. Квартирка, хоть и небольшая, зато трёшка. Да ещё и в самом центре, в Замоскворечье. Домик старый, дореволюционный. Но сделан добротно, стены по метру толщиной. Окна в пол стены, так что площадь комнат визуально увеличивается. Дворик небольшой, огороженный с палисадничком. Яблоневые деревья по периметру и кусты сирени. Пока ремонт, переезд, новая мебель, распаковать, расставить, про сон забыли. Первый месяц, как зомби. К концу мая с мусором и грязью было покончено. С соседями перезнакомились и переругались уже по нескольку раз. Двухподъездный дом в три этажа жил своей бурной жизнью. И мы туда вписались.

В пятницу вечером ехали от родителей и приметили около выселенного дома новенькую песочницу. Откуда она там взялась, хрен её знает. Договорились по горячим следам с соседом на ГАЗеле. Ночью вернулись за песочницей. Мужики еле выдрали её из земли, погрузили в машину. Решили в субботу под выпивку и закуску установить в палисаднике на радость детворе.

Ночью проснулась от запаха гари. Открываю глаза, на потолке тени от языков пламени, сквозь шторы пробиваются оранжевые лучи света. Вылетаю на балкон, смотрю, стоит наша песочница, а в ней костёр горит.
- Ни хуя себе! Когда же это сосед успел её поставить? И зачем поджёг?
Растолкать мужа не удалось. Он только буркнул что-то нечленораздельное и укрылся с головой одеялом. Накинув куртку, в шлёпанцах выбегаю во двор. Смотрю, перед песочницей с костром сидит на стульчике бабулька лет восьмидесяти. Сидит такая худенькая в платочке беленьком, платьице голубенькое в белый горошек, и поленья рядом с ней лежат. Она их ручонкой своей сухонькой подкладывает в костёр.
- Вы чё бабуля делаете! Так же можно весь дом спалить! Я сейчас пожарных вызову!
- Не надо дочка! Я сейчас погреюсь и уйду.
- А вы где бабушка живёте? Что-то я вас не припомню. Вы из какого дома?
- Да из вашего.
- Как из нашего? А с какой квартиры?
- С твоей квартиры.
Тут у меня холодок по спине пробежал. Ноги подкосились и я присела на край песочницы. Голос хрипло вырвался из горла.
- С какой моей квартиры? Мы там только с мужем живём, одни пока.
- Я знаю. И я одна с дочкой осталась. Внучка замуж вышла, уехала. Ты, я вижу, добрая. О сынке моём позаботься, когда он к тебе придёт. Обещаешь?
- Обещаю, - совсем просипела я, и в глазах потемнело.

Очнулась на своей собственной кровати. Рядом муж сопит. На часах шесть утра. До подъёма ещё часа четыре. Шторы задёрнуты, хотя я помню, что выходила на балкон смотреть на костёр. Быстро поднялась, в два скачка оказалась около окна. Опять неприятные мурашки по спине, страшно. Резко распахнула гардины. Яркое восходящее солнце ослепило на секунды. Никакой песочницы нет. Следов от костра тоже. Сон. Всего лишь странный сон.

Песочницу установили. Стол соорудили тут же. Под мерное бульканье и чавканье женская половина затянула на мотив «Ой мороз, мороз…» Паульсовский «Ах вернисаж, ах вернисаж». Со слухом у дам явный напряг. Между вторым и третьим запевом я подсела к тёте Васе, иначе Василисе. Женщина неопределённого возраста и весьма внушительной комплекции, бабушка уже взрослых двадцатилетних близнецов, живущих с ней. Она тут всю жизнь, с рождения. Ходячая энциклопедия дома и его обитателей. Я решила выяснить, кто та старушка с костром, приснившаяся ночью. Прежних хозяев мы то точно знали. Молодые ребята с дочкой маленькой. Бабушки никакой не было. Значит, до них старушенция какая-то должна была быть с сыном, которого мне сватала.
- Тёть Вась, а кто до наших прежних хозяев в квартире жил?
- До Громовых чтоль?
- Ну да. До них. Они же три года назад квартиру купили, а до них какие-то Устюговы были.
- Были. Марь Михална и Евсей Петрович. Тока Евсей уже лет тридцать назад помер. Он после войны с ранением мучался. Ему эту квартиру дали, как ветерану-инвалиду и главному инженеру в пятидесятых. А Маруся, после его смерти с дочерьми осталась Наташей и Валюшей.
- У неё только дочери были.
- Ну да, две. И они своими семьями обзавелись. Три внучки у Маруси. Так и жили, ютились семьями.
- Значит ни сыновей ни внука у Маруси нет. А как она выглядела?
- Как, как. Обычно. Старенькая, маленькая, худенькая, ручки тоненькие. Но одевалась всегда чистенько. Добрая старушка была. У ней любимое платье было голубенькое в горошек.
- А почему была?
- А Маруся померла на Пасху.
- Померла? Это в апреле что ли?
- Ну да. Я же говорю на Пасху. Вчера сорок дней было. Мне Валька звонила, приглашала. Но я не поехала.
- Почему?
- Не понравилось мне у них. На похоронах все такие чопорные. Словно графья какие. Даже на Бобрика намордник надели. Чтоб не укусил. Да он мухи не обидит! Таких добрых псов я никогда не видела. Его детвора притащила лет пять назад. Маруся выходила. Из соски кормила. Он ещё совсем маленький был, глаза не открылись. А они его в намордник. Эх-хе-хе! Злая Валька! И мать она не любила!
- А куда они переехали?
- Ну, Наташа с семьёй в Одинцово. А Валя с дочкой и Марь Михалной в Кунцево. Она без мужа осталась, развелась. Вот мать к себе и взяла. Ругались они много. Маруся звонила жаловалась.
Тётя Вася завыла со всеми: «Лаванда-а! Горная Лаванда!...»
Итак, я установила, что ночная поджигательница – это дух бывшей соседки Марь Михалны. Бред какой-то! А сынок то кто? Но тут в голове зародилась мысль.
- Тёть Вась! А Марь Михална как-нибудь по-другому пса своего называла?- я пыталась перекричать спетый годами хор пенсионерок.
- Она его так любила, что «сынком» кликала! Лаванда-а! Горная Лаванда! Вечных встреч…
Теперь стало всё на свои места. Оставалась одна загадка, как пёс до меня доберётся. Ясное дело за ним в Кунцево я не поеду. Что я мужу объясню: «Извини, дорогой, тут одна мёртвая старушка просила приютить её пёсика». Херня получается. Я хлебнула винца и потянула за остальными:
- …синие цветы-ы-ы. Лаванда-а!...

На следующее утро проснулась пораньше. Надела платьице, повязала платочек и направилась к входной двери с твёрдым намерением пойти в церковь. То, что я увидела на лестничной площадке, повергло бы в ужас любого. Но после ночных видений я готова была ко всему. Итак, передо мной лежало существо больше похожее на Чудовище из сказки «Аленький цветочек». Шерсть длинная, свалявшаяся в многочисленные колтуны. Грязь, засохшими сосульками свисала по бокам. Нечто подняло голову, село, затем встало и замотало хвостом напоминающим новомодные швабры с дредами. Пёс вопросительно наклонил голову. Глаз, да и морды видно не было из-за густой растительности. Непроизвольно я отошла в сторону, повинуясь какому-то внутреннему чувству «так надо». Существо прошагало мимо меня прямиком в ванну. Его голова приходилась мне на уровне пояса, с учётом того, что я отнюдь не лилипут. Пёс залез в ванну и начал дубасить лапой по крану. Понятно было, что он хочет мыться. Я взяла шампунь, мочалку, ножницы и принялась из чудовища делать собаку. После двух часов борьбы с грязью и шерстью получилось весьма симпатичное подобие «Бобтейла». Наверно по этому его и назвали Бобрик. Пёс вылез из ванны, направился на кухню и уставился на холодильник. Сваренный накануне суп с аппетитным мясом на косточке пришёлся по вкусу гостю. Когда я умилённо смотрела на исчезающий обед в пасти зверя, за спиной раздался голос тёти Васи.
- Простите! Дверь была открыта! Что-то случилось?
- Нет-нет. Я собиралась выйти, а тут вот.
- Ой, Бобрик! А как это он у вас оказался?
- Сама не знаю. Дверь открываю, а он лежит.
- Надо Вальке позвонить. Пускай забирает.
- Не звоните, пожалуйста!
Как-то с испугом выкрикнула я, сама не ожидая подобного.
- Почему?
- Раз он к нам пришёл, значит здесь лучше. Вы же сами говорили, что ему намордник надели. Вот он и убежал, наверное. Обиделся.
- Ну да. Так и вправду лучше, - тётя Вася заулыбалась так что на щеках появились ямочки,- А про еду не беспокойтесь. У меня зять на «Микояне» работает. Он раньше Бобрику требуху носил. И теперь будет. Я ему сейчас скажу. Вот радость то! Прямо как Маруся с того света привет нам прислала.
Тётя Вася заторопилась к двери.
- А мужу то как объясните? Он у вас суровый. Вдруг не согласиться,- уже на выходе бросила тётя Вася.
- Я давно собаку хотела. В эти выходные думали на птичий рынок ехать выбирать.
- А-а! Ну, тогда совсем красота получается!
Тётя Вася свалила за порог. Бобрик оторвался от кастрюли подошёл ко мне и смачно лизнул в щёку.
- Значит, йоркширского терьера у нас не будет?
Сонный голос мужа звучал с мягкой иронией.
- Зато какой антураж из окна Лексуса будет торчать..
- Тоже верно.
Бобрик припал на передние лапы, потянулся, распределяя съеденное и довольно завилял палкой с дредами.