Василиса Премудрая : Новый день Бориса Ивановича

Он очнулся. Глаза старались изо всех сил, пытаясь сфокусироваться хоть на чём-нибудь. Нет. Здесь ничего не было. Полная темнота. Или пустота?
Где звуки? Усиленно прислушиваясь, он попытался немного пошевелиться, но его тело было, как будто, охвачено чем-то тёплым, влажным и пульсирующим. Руки были так плотно прижаты к телу, что не удавалось даже пошевелить пальцами.
Оставался только запах. Раньше он не чувствовал такого запаха. Немного сладковатый, не резкий, но сочный он заполнял всё его сознание.
Надо кричать! Меня услышат! Меня спасут…
Попытка вдоха принесла ему только боль, но благодаря ей он смог понять, что не дышит. Он не может дышать? Он может не дышать?!!!
(Как же мне освободиться, и что, собственно, происходит? Я связан?)
Надо попытаться вспомнить…
Последнее, что он помнил, это слова анестезиолога перед операцией: «Борис Иванович, считайте до десяти…» и сгруппировавшуюся в одну чёрную точку яркую круглую лампу операционной. Потом точка расползлась и превратилась в беззвучную пустоту.
Всё понятно…
(Я умер? Боже, как же мне страшно!)
Лихорадочно вспоминая правдивые и не очень рассказы людей, переживших клиническую смерть, он стал примерять их на себя.
(Нет, ну вот недавно ж совсем показывали женщину, дык она утверждала, что шла по тоннелю, в конце которого видела свет, а потом развернулась и побежала обратно. Интересно, если она смогла развернуться, да ещё и бежать, значит, её не сковывала это странная страшная сила)
Впрочем, его размышления на эту тему свелись к тому, что женщина могла врать, и уверенность в собственной смерти ещё больше напугала его. Прислушиваясь к мыслям, Борис Иванович старался вывернуться из своего плена, но ненадолго, буквально на миг, ослабев, плотная сила охватила его бедра и, ещё сильнее, голову...
Борис Иванович не оставлял попыток освободиться. Его раздражал этот запах, к которому добавились свежие нотки железа и сахара… «Запах крови!» - догадался он.
Лихорадочные стучащиеся в ослепший и оглохший мозг мысли о смерти не покидали его, и для того чтобы хоть немного успокоиться, Борис Иванович, решил подключить свою логику, проблем с наличием и использованием которой ранее (Чёрт, когда я был жив!) не возникало.
(Ну вот чего я, собственно, боюсь?)
Задав себе этот вопрос, Борис Иванович несколько минут мысленно отмахивался от целого списка предполагаемых мозгом причин:
- Умирать тебе рано. Ещё внуки только в школу пошли…
- А вдруг твоя Маришка на старости лет найдёт себе кого-нибудь?..
- На послезавтра назначена важная встреча в Думе по вопросу совершенствования методологии учёта затрат...
- Мы уже оплатили ресторан, людей пригласили. Юбилей всё же… Как же теперь…
- В четверг сестра из Кишинёва приезжает…
- Мама не переживёт…
- Меня больше никогда не будет…
(Вот, зацепился, СТОП! Вот оно. Меня больше не будет. Как же страшно. Или нет?)
Борису Ивановичу стало холодно от этих мыслей, но отступать было уже поздно.
Он не знал, сколько прошло времени. Он думал о том, сколько всего он мог бы сделать, если бы был жив. Он мог съездить к маме (уже 2 года не был), мог послать к чертям этого бюрократа из Думы, мог поиграть с младшей внучкой в карты (она так просила), да много чего мог… Не наорать на Маринку, когда она разбила стеклянный глобус, подаренный в Германии на конференции, мог помочь сестре деньгами, мог не подставить тогда в суде своего коллегу (Нет, я не подлец, просто коллега такой попался), мог, чёрт возьми, не притворяться спящим в метро, когда заходила какая-нибудь старушка…
Страх постепенно уходил, уступая место осознанию причин его появления. Борис Иванович с отчаянной грустью понял, что его страх заключается в том, что он НИКОГДА не сможет сделать того, чего не успел.
Размышляя так, Борис Иванович, не замечал времени, лишь иногда пытаясь освободиться. Что-либо увидеть или услышать он уже давно не пытался…
И вдруг, откуда-то издалека донёсся приглушенный и сдавленный женский крик.
Борис Иванович встрепенулся и стал двигаться активнее, призвав на помощь всю оставшуюся силу. Его уже давно начал душить этот густой запах, и, чтобы избавиться от него и глубоко вдохнуть, он был готов на всё.
Несколько сильных движений и последующих за ними толчков откуда-то снизу доказали Борису Ивановичу, что он всё же сможет освободиться. Страх смерти покинул его и единственным желанием сейчас было желание выбраться из этих тисков.
Некоторое время борясь с неизвестным соперником, Борис Иванович понял, что постепенно к нему возвращается зрение и слух и…
(Боже, что это!)
Чёрная точка, возникшая в сознании, резко развернулась в ярко белый туман и холодный воздух мгновенно охватил его влажное после тисков тело…
(Теперь, я смогу вдохнуть! А! Как же больно!)
Он видел только свет и кричал, кричал от боли…
Последнее, что он услышал было: «Мальчик, три восемьсот. Мамочка, посмотрите на ребёнка!»…