Дикс : Самовар

Сидевший напротив меня совсем уже седой старик закашлялся и сплюнул на пол, затушив бычок об угол старой помутневшей стеклянной пепельницы.
-Когда я видел его в последний раз - он очень сильно изменился. Его.. не знаю.. Его словно что-то съедало изнутри..
Он посмотрел мне в глаза. Старое морщинистое лицо этого старика напоминало мне бульдожье. Красные глаза, отвисшая кожа под ними, седая трёхдневная щетина.
Мы сидели в рюмочной "Успех" и допивали остатки ставшей уже тёплой водки.
- Что с ним случилось? - поинтересовался я, чтобы услышать очередную историю, коих старик знал немеряно.
Фёдор - так звали старика - махом выпил наполненную мной рюмку, занюхал вяленой рыбкой и принялся её медленно жевать. Затем, сгорбившись, снова закурил, выпустил в потолок струю сизого дыма и продолжил.

- Лёхой его звали. Странный парень был - ещё с детства помню, когда росли мы вместе - любил он кошек убивать. И хоть старался я не замечать этого, молодость-глупость думал, да только не получалось совсем уж глаза закрывать на всю эту херню. Может потому что батя его бил, но эта садистская сущность проявлялась дальше по жизни не только в убийстве кошек. Девчонок он тоже ненавидел. Не находил с ними общего языка, злился и когда в нашей компании дурочки умудрялись ляпнуть что-нибудь в его адрес - бил их.
По лицу, в живот - когда как успевал. Потом мы уж оттаскивали его, успокаивали. Но его не трогали, всё-таки свой. Да и росту он был немалого, кулаки здоровые. Молчаливый такой детина. Страх одним своим видом наводил.
Ладно, что вспоминать..
Прожили мы на одном массиве не меньше двадцати лет вместе и вдруг пропал он.
Так как жил один - я долго не мог понять что случилось - нет и нет дома. Ну потом решил уж что переехал может куда, только обидно было что вот так без предупреждения, не попрощавшись даже.
Я же с ним чаще остальных общался, другие как-то его не особо переваривали.
Ну да ладно. Ближе к делу.
Хотя.. давай ещё по одной.

Я наполнил рюмки водкой и отрезал ещё копчёной колбаски.
Молча выпили, закусили. Фёдор наклонился поближе ко мне и взглянул в глаза.

- Увидел я его через два года. Встретил случайно на улице. Идёт детина двухметровая в старом коричневом пальто, сгорбившись. Я не признал поначалу - обогнал да иду к автобусу быстрым шагом. А тут мне на плечо рука здоровая ложится так жёстко. Я аж вздрогнул. Оборачиваюсь - Лёха стоит. И смотрит на меня так грустно.
Тут же про автобус забыл. Спрашиваю - как ты? где был всё время?
А он лишь головой в сторону кафешки кивнул. Пошли, мол, там и поговорим.

Зашли сели. По пиву выпили. А он всё молчит.
Я тоже молчу. И наконец говорит так тихо -
-Хуёво мне было, Федя.
И лицо такое грустное. У меня аж ком к горлу подступил.
-Что, - спрашиваю, - случилось? Рассказывай.
- Человека я съел.
У меня ступор. Сижу и просто смотрю на него, не знаю даже что тут и сказать.
Наконец, отпустило.
- Кого? - умнее ничего в голову тогда не пришло.
- Не знаю даже.. не знаю я мужика этого.. - и поник головой. Совсем лицо помрачнело.

Спрашивает - знаешь кто такие "самовары"?
Я головой помотал - в первый раз слышу.
- Без рук, без ног. Инвалиды.. Слушай Федя..



Лёха снял с петель засов, открыл тяжёлую деревянную дверь, вошёл и сев у окна, по привычке закурил. Комната была пустая, за исключением пары табуреток и лежака в углу, на котором сейчас спал бледный, заросший щетиной мужчина с худым измученным лицом. Он был накрыт старым красным одеялом, но лежало оно так ровно, что можно было даже усомниться в том, что под ним что-то есть. Словно кроме туловища, ничего под ним и не было..
Через некоторое время мужчина зашевелился и открыл глаза. Увидев сидящего неподалёку Лёху, он застонал и принялся ворочаться, пытаясь очевидно придать своему телу вертикальное положение. Одеяло сползло и стало видно, что из конечностей у человека присутствует лишь одна левая нога. На месте остальных - стянутые жёсткой капроновой ниткой культяпки, перепачканные в засохшей крови.
- Не надо.. - жалостливо и обречённо прошептал человек.
Лёха молча затушил сигарету и встав, достал из кожаного чехла крупный охотничий нож.
Мужчина затрясся и глаза его заблестели от слёз. Он заворочался ещё сильнее, пытаясь отползти в сторону, дёргая единственной оставшейся ногой, словно пытаясь во что-нибудь упереться и встать. Но против двухметрового детины у него не было абсолютно никаких шансов.

И лишь дикие вопли боли разносились по коридору через открытую дверь, пока Лёха, прижав его коленом к лежаку, отрезал от ноги ступню. С хрустом пробив сустав в районе щиколотки острым краем ножа, он надавил на ручку, наклоняя стальное лезвие в сторону, а другой рукой принялся с силой выкручивать ступню, отделяя её от ноги.
Худое безрукое тело билось под его коленом и дико визжало. Из сустава вовсю текла кровь и нож уже начинал скользить рукояткой в ладони, когда Лёха отложил его в сторону и двумя руками рывком оторвал ступню, слабо болтавшуюся на сухожилиях.
Человек утих. Он потерял сознание от боли. Встав с колен, Лёха подобрал нож со ступнёй и вышел из комнаты.
В коридоре стояла газовая плита. Первая конфорка горела тихими синими язычками пламени.
Накалив рабочую поверхность лежащего рядом мастерка на огне, он вернулся к жертве и из комнаты снова раздался душераздирающий вопль сорванной глотки - Лёха прижёг конечность мастерком, чтобы свернулась кровь, отчего человек пришёл в себя.
Оставив его орать и извиваться на испачканном в крови лежаке, он вышел в коридор и снова закрыл дверь на засов.
Зашивать незачем. Завтра продолжение процедуры. Кастрюлька с водой стояла на второй конфорке. Положив в неё ступню, Лёха переставил кастрюлю на огонь и открыл газ полностью.

Фёдор не дожидаясь, налил сам себе и залпом выпил. Глаза его смотрели в пол, отрешённо и холодно.

- Потом он снова исчез.
С кем и зачем он жил в другом городе, Лёха мне так и не объяснил. После той встречи я его больше не видел.