Франкенштейн (Денис Казанский) : Квартира № 36

В нежилом, предназначенном под снос бараке на окраине промышленного поселка, в одной из отсыревших комнат с гниющими стенами и горелой проводкой, среди оставленного прежними хозяевами хлама, на полу стоит проигрыватель виниловых дисков. Покрытая слоем пыли пластинка вращается безо всякой на то причины, издавая в динамиках треск и шипение. Игла проигрывателя со скрипом режет ее дряхлое тело, надеясь извлечь из него вальс или твист, но некоторое время все тщетно. Сквозь посторонние шумы с пластинки пробиваются странные звуки, похожие на хлопанье дверей и скрежет передвигаемой мебели, отдаленные неразборчивые голоса, смех.
Эти шумы слышны во всех уголках дома, лишенного жизни и покорно ждущего разрушительной гири. Кажется, будто старый барак вновь наполнился жильцами, взявшимися за свои бытовые дела, но, наконец, приятный мужской голос, словно обнаружив вдруг перед собой давно включенный для записи микрофон, начинает говорить:
«Задумывался ли кто-нибудь когда-нибудь о том, насколько странными людьми населены наши дома и квартиры? Сколько вокруг лунатиков и психов? Каждый день ты встречаешь на улице или в подъезде человека в сером костюме с чемоданом в руке, но не знаешь даже его имени. Или видишь в окне дома напротив лицо девушки, наполовину залитое сиреневой кляксой родимого пятна. Вокруг тебя проходят чьи-то жизни, каждая выстроенная по типовому проекту многоэтажка до отказа забита гниющими человеческими судьбами. За стенкой кто-то живет, скребется, возится, спускает воду в туалете и стонет по ночам от мучающих его кошмаров. Алкоголики, инвалиды, убийцы, раковые больные, шизофреники - герои страшных телесюжетов – все они здесь, прячутся за обшарпанными дверями, тревожно смотрят в глазкИ, неслышно передвигаются в ограниченном пространстве своих квадратных метров.
Где-то текут батареи ржавыми капельками технической воды, загоняемой в трубы котельными. И тревожно гудят электросчетчики, отсчитывая киловатт/часы.
Я расскажу вам о доме № 14.
Нет совершенно ничего необычного в доме № 14.
Дом № 14 был построен в 1968 году.
Дом № 14 имеет пять этажей и плоскую, залитую смолой крышу.
В доме № 14 есть четыре подъезда.
В доме № 14 шестьдесят квартир.
В доме № 14 клокочут смурные, прокисшие делишки.
В квартире 37 с утра до вечера бормочет телевизор. Тухлые голоса экранных людей произносят бессвязные монологи без особой надежды на то, что их слушают. Незрячие глаза из кинескопа всматриваются в слабо освещаемую телемерцанием комнату. Здесь живут пенсионеры Трофимеры – бессловесные зомби, шаркающие подошвами комнатных тапочек по вытертому паркету. В их жилище всегда пахнет старостью и смертью. Кашляет и отхаркивает мокроту сливной бачок. Храпит холодильник, изредка вздрагивая всем телом. Шуршат в шкафу воображаемые мыши. На спинках стульев развешены многочисленные сношенные до дыр халаты и треники, соскальзывающие с высохших старческих тел, как чешуя. И периодически, вопреки здравому смыслу, просыпаются давно заржавевшие настенные часы.
В квартире 34 скрипит кровать с провисшей железной сеткой, иногда почему-то представляющая себя диваном или тахтой. И ползают по потолку сонные, пьяные мухи. Голый бородатый человек лет пятидесяти, с отвисшим бесформенным брюхом и страшной бородавкой на щеке, постоянно стонет и мастурбирует, лежа на простыне, пропахшей его кислой спермой. Думая при этом о падчерице с толстыми ляжками, стоящей на коленях перед кроватью, он сжимает в анемичной руке долгий, жилистый член и бормочет едва различимо в седые усы. И растопыривает короткие кривые пальцы на ногах, прежде чем плеснуть сметаной в сотканное из воспоминаний губастое лицо девочки, по которому мягко шлепает налитая кровью мысленная головка.
Квартира 35 пуста. Ее бросили Удальцовы, сбежавшие на заработки в Москву много лет назад и заложившие окна фанерой и кирпичами. Если приложить ухо к двери, то ничего не услышишь, хотя иногда очень хочется думать, что в квартире живет полтергейст и со скуки двигает запылившиеся предметы мебели. Про такие пустующие квартиры всегда ходят подобные байки, до тех пор, пока туда кто-нибудь не вселяется. Потому что пустота пугает. Пустота по соседству, за стенкой, абсолютная ничем не нарушаемая тишина – это настоящий ад для человека с неустойчивой психикой. Пустота, нависающая над потолком - брошенное затхлое пространство чужого жилья, навсегда оставшегося без хозяина – опасна. В этой пустоте заводится нечистая сила. И просачивается сквозь щели и трещины в окружающий мир.
Ползет черной змейкой.
Юркой, безглазой,
скользкой змейкой.
Ш-ш-ш-ш…
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
А за дверью с номером 36 живу я.
В кастрюлях и банках…
Я обычно держу в холодильнике ливер…
Замечательный студень,
Теплый, колышущийся кисель из мозгов,
И зовущий, аппетитно дымящийся пирог расчлененного туловища, подплывающий медленной кровью, зияющий колодцами колотых и ущельями рубленых ран, опьяняющий неподкупной искренностью внутренних органов,
Пирог, который хочется терзать и терзать,
Наслаждаясь поэзией выпущенных на свет потрохов,
Путаясь в хитросплетениях нервов и сухожилий,
Хлюпая сочащимися отбивными трапеций,
В то время, как трупная нерешительность лишь только начинает овладевать кожей и зрачками, плавающих в желе глаз.
Добро пожаловать!
В моей комнате у стен есть ушные раковины, и ножки стола обрастают человеческим мясом. Предметы двигаются и разговаривают и у всего-всего есть глаза. Маленькие, пронзительные глазки, которые неотрывно наблюдают за мной, когда я сплю. Из-за них мне снятся кошмарики и черные пятна на потолке. Гадкие, противные пятна. Мертвые рты из-под стола скалятся и улыбаются, шепчут всякую чепуху, иногда рассказывают что-нибудь о загробном мире, ночами напролет бормочут жуткие непонятные слова похожие на птичий клекот, сводят с ума своими бессмысленными сказками, от которых хочется спрятаться под одеяло, закрыть на замок двери и никуда не выходить. Заниматься каким-нибудь липким домашним делом. Закатывать в литровые банки красные обрубки действительности, политые винным соусом, посыпанные пряностями и солью, переложенные осенним ковром лавровых листьев. Консервировать свою любимую Эллис, Алиску, Алису в стране чудес - мимолетное увлечение одинокого юноши, окончившего консерваторию.
Рисовать текущей из вен акварелью непостижимые алые паруса.
Сверлить электродрелью маленькие дырочки в собственном черепе, через которые будет так удобно покидать голову плохим мыслям.
И жить в собственном маленьком мире за дверью квартиры 36, в замочную скважину которой смотрит очередной любопытный ребенок.
(Голос прерывается на несколько секунд)
Гхм… собственно...»
В динамиках проигрывателя слышится щелчок, затем свист, какая-то возня, после чего запись прерывается. Виниловый диск еще некоторое время крутится по инерции, постепенно останавливаясь.