10_kg_cocainos : Неизвестный солдат

Последний солдат той великой войны,
Звезда Легиона на шее.
Вот круг замыкается, дни сочтены,
Он скоро уйдёт в свои страшные сны,
Пожми ему руку скорее!
(Феофан Прадедов какой-то)

Перебравшись через реку, я развел костер - нужно было просушить шмотьё. Листва шелестела утренним ветром. Кругом роса. Сырая хвоя трещала и смолила густым дымком. Раздевшись догола, я прыгал вокруг костра, пытаясь согреться. Последняя банка макрели грелась на горячем камне. Хвойный дым и осиновый шелест будоражили мой воспаленный голодом и долгим походом мозг. Но я был уже очень далеко.
Кожица на моем эрегированном члене чуть съежилась . Пальцы с обрезанными викториноксом ногтями сжимали его и не знали, что с ним делать. Не осталось сил. Банка рыбной консервы сделала своё дело, и я уснул.
Несколько дней назад Полли сказал мне, чтобы я собирался в поход на гору Пауета. Там кто-то день за днем жжет хворост. Надо было посмотреть кто это. Может это дикий какой-нибудь папуас, а может и беглый латинос, который со временем, озверев, изъебнется и сожрет кого из наших.
Я особо не парился по этому поводу. Там, неподалеку, на подъеме, жила одна тетушка, лет сорока. Пару лет назад её муж уехал в США, и она теперь вела вдовью жизнь, и всегда была рада моим нечастым набегам. Собственно секса, как такового у нас не было. Но я был рад лишней возможности навестить её. Пауета была достаточно пологой, но все равно набирала около тысячи километров в высоту. Идти до предполагаемого места чьего-то ночлега было всего пару дней. Я взял консервы, сухари, радио и карабин. Спать я особо не собирался. А прилечь можно и на мох если что. На второй день я заскочил к своей вдове. Я звал её Махита – за пряный мятный запах, она меня Релло, почему не знаю. Я ей в сыновья годился. Но что-то меня в ней манило. Одним горным духам известно что, видимо. Я как всегда сел на просторную скамью и начал рассказывать. Про огромную форель, которую поймал на прошлой неделе, про фильмы, которые стали показывать в нашей глуши. Потом рассказал ей про поездку в город.
Махита, в это время, внимательно слушая меня, сняла с меня штаны. Обмыла мне все мыльной водой, и насухо вытерла белой тканью. Слегка обработала ступни какой то целебной мазью от мозолей, и натерла медвежьим жиром уставшие икры.
Я принялся вспоминать меню прошлой субботы, когда староста объявил о своей помолвке.
Она взяла сливки, капнула туда розового масла, и стала мазать мне член, внутри бедер, задницу и яйца.
Я, зажмурившись, описывал ей черничный пирог.
Она натирала мне член двумя руками.
Я вспомнил, как сложно насаживать на крючок майского жука.
Она достала свою пышную грудь, и зажала мой отросток между двумя холмами.
Я посетовал на порвавшиеся джинсы.
Она сжала своими крепкими пальцами мои яйца, и полностью заглотила меня в свой бездонный рот.
Я начал было рассказывать про человека с горы, который каждый день жжет хворост. Но Махита в этот момент засунула палец мне в жопу, а второй рукой начала неистово надрачивать мой хер. Я заткнулся, и выстрелил ей в грудь накопившуюся белую зависть неженатого мужика. Отдышавшись, я все-таки рассказал про странный костер.
Она снова все вымыла мыльной водой и насухо вытерла. Это означало что мне пора.
Уже днем я увидел следы. Следы огромного сапога. Армейская обувь. Я на всякий случай пальнул вверх – это был знак, что со мной все в порядке. Да и заодно посмотреть на реакцию окружающей меня действительности. Но только мелкие птахи взмыли вверх. И тишина. Я сел и осмотрел след. Ничего такого, след как след. Свежий след сапога мать его так. Чуть позже я нашел костревище и подготовленные ветки для нового огня. И опять ничего удивительного. И только я собрался идти назад, как мой взгляд натолкнулся на нижнюю тропу. По ней шел огромный салдопер, метра два ростом. На плече у него был олень. Пиздец. Я крикнул ему: хей! Он остановился. Я улыбнулся ему и помахал рукой. Солдат скинул оленя и приложился к биноклю.
Через час мы сидели и жрали мои консервы у огня. Он налил мне свежедобытой в деревне снизу кешасы. Солдат молчал. Ни слова. Огромный такой. На лице шрам, волосы на голове выбриты начисто. Весь в камуфляже. Я, изрядно захмелев, все-таки решился на разговор.
- Ты здесь уже две недели, зачем? Почему не хочешь остановиться у нас или в деревне?
-Мне здесь хорошо.
Это был не голос – это был гром. Меня немного помутило от ужаса, и я неожиданно сблевал в сторону.
-Извини, но раньше тебя здесь не было.
-Не было.
Он налил мне еще стакан, а сам доглушил грамм четыреста залпом. Потом мы закусили сухарями и он начал рвать оленя на куски.
- У тебя есть время?
От услышанного я еще раз сблевал, на всякий случай.
-Нет, мне нужно назад.
-Жаль, я хотел попросить тебя сходить поменять оленину на кешасу.
-Извини брат, мне пора.
Собирая пожитки в мешок, я заметил как агрессивно он зыркнул на мой золотой крест, и я стал собираться еще быстрее. Когда я уже было собрался сказать: «прощай» этому монстру, он, схватив камень, бросился на меня. Карабин был наготове, но пуля прошла сквозь него, заставив все-таки выронить камень.
Я рванул вниз с обрыва и, периодически стреляя наугад с плеча, двинулся вниз к лагерю. Бежал я сутки не останавливаясь.
И вот теперь я здесь. До лагеря осталось всего километров сто пятьдесят, и я легко смогу хоть немного передохнуть. Эх, жаль на обратном пути некогда было зайти к Махите.