Линуар : Парад.

- На брусчатку Красной площади выходят стройные ряды курсантов Московского высшего общевойскового командного орденов Ленина и Октябрьской Революции Краснознамённого училища имени Верховного Совета РСФСР…
Чеканный голос диктора заставил Яна вздрогнуть и обернуться. Перед телевизионной панелью сидели сыновья и играли пультом спутниковых каналов.
- Что это вы поймали, - спросил Ян у мальчиков.
- Не знаем. Кажется, говорят по-русски. Пап, ты же знаешь язык. Переведи, что они говорят! – дети вопросительно смотрели на отца.
Перевести. Когда-то он давал сам себе слово, что его дети будут свободно говорить на двух языках русском и эстонском. Но что он может поделать, если детсадов и школ для русских с нормальным образованием почти не осталось. Дома он бывает крайне редко из-за загруженности на работе, поэтому с мамой мальчики говорят на её родном. С ним изъясняются на таком ломанном русском, что проще перейти на эстонский. Проявил слабоволие? Может быть.
- Сегодня, какое число? – Ян пытался найти календарь или мобильный телефон, чтобы узнать дату.
- Девятое, пятница. А что?
- Да нет, ничего. В Москве сегодня парад. Собирайтесь в школу быстрее, мама уже машину из гаража выгнала.
- Ну-у! – дети загудели и потащили ранцы в коридор.
Ян отправил в рот очередной тост с сыром и запил кофе. Что он мог ещё сказать? Каждый раз, когда он пытался объяснить, что годы Советской власти – это не оккупация, что Бронзовый солдат – это освободитель, жена затыкала ему рот. Да и учебники написаны таким образом, что начинаешь верить в абсолютную победу американских войск во второй мировой войне. Как быстро он забыл своё прошлое. Да и было ли оно? Председатель совета дружины в школе, активный комсомольский лидер. 9 мая 1990 года он, курсант МосВОКУ, в составе отличников училища прошагал по Красной площади. Родители и десятки девчонок со всего Союза, с которыми он переписывался, прильнули к экранам телевизоров. Десять секунд его напряжённое лицо было на экране. Десять секунд! Чёрно-белые фотографии этих телевизоров с полоской от герцовки теперь пылятся на антресолях. Какой он был гордый, вышагивая по улицам Москвы в тот день! Весь мир был у его ног. Праздничный китель, начищенные до блеска сапоги. Восторг и уважение в глазах прохожих. А что потом? Через год развал Союза и ему пришлось выбирать: или родственники или военная карьера. Первое перевесило. А правильно ли он сделал, что вернулся? Многие из его сокурсников сделали удачную военную карьеру и теперь свободно выезжают на отдых в любые страны мира. Что ему мешало поступить так же? Страх потерять корни? А где они эти корни сейчас? Те, кто добывал для нас внуков победу в 45-ом, на кладбище. Родители замкнулись в своём ограниченном мире. Жена, которая обладала светлым образом нежной тактичной прибалтийской красавицы, превратилась в злобную националистку. Дети…
Чашка кофе выскользнула из руки и упала на стол. Горячая жидкость растеклась по клеёнке. Ян сидел молча, не шелохнувшись. Взгляд был устремлён в экран телевизора, но не видел его.
Дети. Ради них Ян и живёт. А что он может им дать кроме материального благополучия? Рассказать о деде, который прошёл всю войну? Показать его ордена? И что ответят мальчики? Наш дед оккупант? Конечно, Ян занимается с сыновьями. Всё, что связано со спортом, развлечениями, мужским взрослением на его плечах. Своё охранное агентство даёт хоть и небольшой, но постоянный доход, позволяющий отправить пацанов на различные экскурсии по странам мира. Что ещё он имеет? Дом почти в центре города. А главное, по роду деятельности он может покупать оружие. Оружейная комната в подвале со стрелковым тиром в пятьдесят метров. Вот, где Ян точно отдыхает душой и даёт разрядку телу!
Жена рассаживала детей на заднем сиденье и раскладывала обеды в коробочках.
- Ты куда? – спросила она мужа.
- Я в оружейку, - Ян вышел во двор.
- Отпусти собаку, а то ничего не слышишь у себя в подвале. В доме никого не остаётся, пусть побегает вокруг, - проворчала жена.
Ян подошёл к загону и выпустил овчарку. Собака радостно забегала вокруг хозяина и заскулила.
- Ты чего скулишь? Что-то случилось? – Ян потрепал сучку за загривок.
Собака действительно странно вела себя. Обычно, когда её выпускали, начинала кружить вокруг дома, показывая, что она за всем следит. А тут присела возле Яна и не отходит.
- Что это с ней? – спросила жена, укладывая рюкзаки детей в багажник.
- Не знаю? Позвоню потом ветеринару.
Ян направился ко входу в подвал. Собака не отступала. Он еле закрыл за собой дверь, чтоб не прищемить её нос.
Прохладная сырость подвала успокаивала. Массивная железная дверь с бронезащитой, кодовый замок, мигающая противная красная лампочка сигнализации. В углу стоял только что купленный у старика с хутора пулемёт «Maxim». Для его легализации пришлось выложить кругленькую сумму. Дверь в звуконепроницаемый коридор тира была плотно закрыта. Ян не стал снимать тир с охраны. Он направился к сейфу с оружием. Медленно и аккуратно, словно фарфоровые статуэтки, доставал из сейфа каждый из двадцати пяти стволов. Да, пожалуй, это достижение свободной страны, возможность покупать оружие. Ян разложил на столах арсенал. Взял в руки свой первый ствол. «Gloсk 9» он потратил на него полугодовую зарплату. Когда жена узнала, что годовалый ребёнок будет питаться исключительно материнским молоком, а им с Яном придётся кормиться у свекрови, выкинула оружие в реку. Хорошо ещё недалеко кинула, достал. Сутки нырял. Нашёл.
Собака неистово скребла дверь подвала.
- Шейла! Отойди немедленно! Сейчас обратно в вольер посажу! – женщина всегда побаивалась собаки. Знала, что Шейла ревнует хозяина к ней. И теперь не решилась выйти из машины и образумить собаку.
- Да ладно, мам! Папа постреляет немного и выйдет. Шейла успокоится.
Глухой звук выстрела из подвала заставил сидящих в машине вздрогнуть. Собака легла на землю и завыла.

- Перед трибунами Мавзолея проходят отличники учёбы, курсанты Московского высшего общевойскового командного училища имени Верховного Совета РСФСР. В народе их называют громким именем «Кремлёвцы». Ура-а-а!