Деда Слава : Записки охотника.

Меня часто упрекают в том, что я испытываю неприязнь к инородцам. Не люблю евреев и армян. Хохлов особенно презираю. Но мне это не мешает. Пусть себе говорят. Сам то я полон прекрасных воспоминаний, которые люблю посмаковать иногда за чарочкой домашнего вина, сидя на веранде, любуясь распрекрасным закатом… Хотите послушать мой рассказ? Что ж, устраивайтесь.
Лет двадцать назад, когда молодость еще полыхала во мне жарким пламенем, и в мускулах была каменная твердость, любил я уж очень охотиться. Теперь, конечно, руки трясутся у меня, да и винтовки мне не поднять, а тогда был я мастером по стрельбе, и хохла метров с тридцати в глаз бил. Немало на моем счету трофеев. Есть что вспомнить старику на склоне лет.
Современному охотнику туго конечно придется. Хохлы то теперь от нас границей отгородились, с ружьем через нее не перейти, а в Хохляндии ентой ружье купить – целое дело, ибо ни хрена понять нельзя нормальному человеку в их гривнях сатанинских. Оно конечно, можно то и у нас поохотится, да только уж больно теперь хохол хитрый пошел, все норовит под русака маскироваться, племя адово. Не так просто стало вражину распознать.
Иное дело в советские времена! Закинул винтовку на плечо, - и вперед! Шагаешь себе по полям-дубравам, да по карте крестики отмечаешь. Вот земля Полтавская. Хатки-мазанки стоят, крыши камышовые тут и там попадаются – верный признак хохляцкого села. Как такой пейзаж увидел – ухо востро держи. Чу! Мова ихняя слышится…
Стреляй на поражение!
Много я тогда, в перестройку, ихнего брата набил. В Малороссии тогда как раз пошла мода на все хохляцкое – шапки каракулевые мужик понапялил, вышиванки. Издалека видать. Целился я да на спуск жал. В одном хуторе пятерых, в другом двоих с бабой… Эх, да все и не описать. Были у меня трофеи всякие! Один здоровенный такой был под горшок стриженый, активист Народного Руха. Три раза в него стрелял, пока не убил. Живучий очень был, паскудник этот. Другой раз целый выводок ихний в засаду попал, и никто не ушел, все в овражке за селом остались. Хорошо я охотился в те славные времена.
Потом конечно жизнь поприжала. Смута началась, границу прочертили по карте. Ну, все ж тогда с этим не так строго было как теперь, и я продолжал иногда ходить еще на хохла, окрестными путями. С добычей-то понятней стало. Все, кто за границей – те и хохлы. Раз хохляцкую власть терпят.
Редко выходил я с ружьишком со своим, да метко. Только успевал я на прикладе зарубки ставить – десять, пятнадцать, двадцать. Так бы и ходил по сей день, да не те уж года мои. Теперь только внуков байками баловать.
Но если спросите вы про самый памятный случай, что со мной был, скажу вот что.
В одном хуторе живописном, наблюдал я из-за кустов за молодухой во дворе. В платьице таком легоньком она бегала, бабочкой порхала над цветущими чернобривцами.
Ну, я значит, сижу и спорю сам с собой: попаду я так в нее, чтобы голова как тыква спелая разлетелась на части или нет. Разум подсказывает, что не попаду, но фантазия-то не дает покоя. Ну я прицелился эдак, как следует, взял на мушку молодуху эту и – пафффф!!! Думал прямо в нос стрелять, чтобы в центр балды-то угодить и размолотить ее к чертям, да промазал, и в шею пуля ушла. А шея у девицы-то тонюсенькая была. Пулей ее и перебило напрочь. Голова отскочила и через плетень улетела к соседям. А там хохлушка старая в огороде копается.
Роется, значит, она, роется, а тут ей в лунку аккурат прямо башка соседская прилетает. Кровью плюется, глазами вращает испуганными. Тут-то соседку удар-то и хватил. Карачуна врезала.
Вот такая вот, братушки, история.