Ромка Кактус : Стенограмма

А: Стоит мне закрыть глаза и погрузиться в сон, как ко мне начинают приходить все они. Мужчины, женщины, старики, дети. Особенно дети, да. Дети в оранжевых прорезиненных плащиках с капюшонами и нежными розовыми ушками. Свои ушки они держат в крохотных ладошках, всегда наготове, как я и просил. Покорные дети не оставляют меня даже во сне. Они все приходят просить прощения.
Д: Прощения?
А: Они просят прощения за то, что умерли слишком рано и недостаточно страдали. Их глаза умоляют меня. Их рты шепчут мне непристойные предложения, здесь и сейчас, здесь и сейчас. Их шершавые язычки лезут в мои ушные раковины.
Д: Что вы испытываете?
А: Гнев. Во сне я совершенно бессилен, будто скован. Я не могу выдрать их лживые, поганые, сочащиеся гнойным нектаром лести языки, насыпать в их адские глотки толчёного стекла, а губы, эти маленькие синюшные припухлости, я не в состоянии сшить рыболовной леской.
Д: Вы не можете пошевелиться?
А: Да. Я словно Прометей, прикованный к скале Кавказа. А ведь я и был им, это я принёс людям огонь. Это обо мне писали в вечерних выпусках газет. Я был популярней войны в Камбоджи и колонки с анекдотами. Это я принёс людям огонь.
Д: Какой огонь вы принесли людям?
А: Божественный, конечно. Обычный у них уже был, иначе как бы они совершали все те пытки инквизиции раскалённым металлом? Как бы заваривали быстрорастворимые супы? На что им было бы смотреть в наступивших термоядерных сумерках, как не на пылающие храмы церквей?
Д: Прошу вас, не отвлекайтесь. Как выглядел этот огонь?
А: Ну, трудно так сразу сказать. Я помню, он был очень большим. Лиловый, или даже нет, синий. Ближе к фиолетовому. Очень тёплый, и от него так покалывает кожу рук. Я нёс его в синем эмалированном тазике с частично обвалившейся краской.
Д: А люди смотрели на вас?
А: Смотрели и показывали пальцем. Они открывали чёрные провалы своих ртов и беззвучно хохотали. Они ржали как звери, но я знал, что они и были зверьми, поэтому и нёс им божественный огонь. Чтобы они стали людьми. Сердце, моё олимпийское сердце, было полно жалости и сострадания. Я не мог смотреть, как эти дикие и запущенные создания ходят на работу, создают гробы, жрут, смотрят телевизор и ложатся спать. И так изо дня в день, изо дня в день, и не единой мысли не пробежит по поверхности их дикого сознания. Да, это я сделал человека человеком, и не за гордость меня покарали боги. Они хотели видеть человека слабым и беззащитным, чтобы легко и беспрепятственно навязывать ему свои хищнические интересы – травоядную мораль потребителя. Боги, замаскированные под мировые торговые марки, жаждали только фимиама и кровавых жертв. Это они хотели распять беспомощное человечество на телевизоре с плоским кинескопом, но я дал людям огонь, и богам пришлось распять меня.
Д: Понятно. За последние несколько тысяч лет ваш случай встречается достаточно часто, он хорошо изучен и в медицинской практике носит название «комплекс спасителя». Породивший его конфликт – это несоответствие действительного желаемому. Дело в том, что человечество вовсе не желает быть спасённым, оно с подозрением относится ко всему, что не вписывается в рамки бытового. Поэтому божественный огонь оно стремится как можно скорее затушить мочой. Люди, которые приходят к вам во сне просить прощения за то, что не смогли использовать огонь по назначению, люди, которые откровенно издеваются над вами, – на самом деле, это в вас говорит ваше покалеченное честолюбие. Это скоро пройдёт.
А: А дети?
Д: Я выпишу вам рецепт. Это очень хорошее средство, одну таблеточку на ночь – и вместо детей к вам будут приходить одни угловые диваны.