Ёлыч : Иван

У нас два дня живет Иван Морозов из Чуны Иркутской области.
Зашел он по-свойски, ни с кем не поздоровавшись. Снял болтавшийся на шее старенький фотоаппарат "Смена" и стал деловито тыкаться по квартире: а что это? а почему?
Кошка Лиза, чуя недоброе, сразу убежала и спряталась под ванной.
Гость любовно погладил лежавший на тумбочке маленький швейцарский ножик. Схватил брелок автосигнализации и сильно даванул на кнопки. Понюхав тлеющую индийскую пирамидку, развинтил футляр печати. Покрыл лежавшие на подоконнике "Известия" сиреневыми кружками. И попросил чаю. Желательно с батоном, маслом и колбасой.

Утром я ушёл на службу. Иван ещё спал. Звоню в обед. И сразу жалуются: мы не говорим "спасибо", мы чавкаем за столом, мы съели весь виноград, всё печенье, все конфеты. Мы с презреньем отвергли уху и плов. Мы включили древнюю электробритву (где он её нашел?!) подкрались и напугали задремавшую бабушку.
Я пригласил его к телефону.
– Ваня.
В ответ – безмятежное сопение.
– Иван!
– Чо?
– Лиза – как?
– Она только раз от меня убежала…(хихикает)
– А зачем электробритву включал?
– Кто?
–Ты, ты.
– Какую? – искреннее недоумение.

Оказался иркутянин хитрым, как Василий Алибабаевич из "Джентльменов удачи".

И вот два дня получаю на работе sms-ки, как вести с фронтов:
– носится;
– бросает в окна мячик;
– бабушку не слушается.
Он так и не удосужился узнать, как нас зовут. Оксану называл почему-то Сашей. Исподтишка наблюдал за пугливыми передвижениями Лизы. Увлеченно изучал игры в мобильных телефонах. Добрый мальчик, он нашел-таки свободную минутку и ознакомил меня с содержимым своих карманов. Там оказались: сломанный калькулятор, пустой корпус наручных часов, какие-то ржавые железные пластинки.
– Иван, а почему железки в целлофан завернуты?
– Ну мне ещё ржавчины в кармане не хватало, – ответил Морозов недовольно.

Коротали вечерок за колодой карт.
Игра шла легко – я выигрывал партию за партией.
Ванька присмотрелся и заметил, что партнер передергивает.
Он молча бросил карты, отвернулся и засопел. Сопение переросло в сдержанное всхлипывание.
Оксана отставила утюг: "Ваня! Что с тобой? Что случилось, Толик?"
Плечи Морозова опустились, по алому лицу потекли слезки. Иван молчал.
Прошло пять минут.
Я продолжал изображать искреннее недоумение.
Оксана не отставала.
Иван взял тетрадный листок и написал печатными буквами: "НЕЧЕЗНО ИГРАЕТ". И протянул Оксане.

Звонок. Мама с Иваном вернулись с прогулки.
– Ну как? – спрашиваю.
– Ваня познакомился с мальчиком из соседнего дома, ему тоже восемь лет. Они так хорошо играли! – радостно сообщила бабушка.
Иван по секрету шепнул мне, что они с мальчиком писали слово "лох" на грязных крыльях автомашин.
– Иван, а кто это – "лох"?
– Не знаю. Но слово плохое.

И вот позвонил его отец. Сказал, что заедет.
Бабушка пригорюнилась. А у Лизы, боявшейся Ивана больше включенного пылесоса, появился шанс дожить до понедельника.
Два дня бегало по квартире курносое русоголовое чудо – с искрящимися синими глазами, оттопыренными ушками, с крохотными точками веснушек на щеках.
В общем, живая иллюстрация к поэме Некрасова "Крестьянские дети" – в спортивном костюмчике "Adidas" из Китая.
Ваня, Ванечка, Ванюша. Иван Сергеевич.
В Чуне Иркутской области у Ивана мама Тоня и сестра Полина.
И дневник, где у второклассника Морозова две пятерки – по физкультуре и ритмике.

А ритмика это такая же физкультура, только в чешках.